Деятельность внешней разведки накануне Великой Отечественной войны

Этой теме было посвящено выступление историка внешней разведки Владимира Губернова на круглом столе по истории отечественной внешней разведки, состоявшемся в Доме Российского исторического общества 23 декабря 2019 года:

«Период кануна Великой Отечественной войны был, пожалуй, одним из наиболее сложных и драматичных для советской внешней разведки, или, как она в то время называлась, Пятого отдела Главного управления Госбезопасности НКВД СССР. С одной стороны, возросла ответственность внешней разведки за обеспечение советского руководства объективной информацией о внешних угрозах безопасности страны после начала Второй мировой войны. С другой стороны, ряд независящих от разведки обстоятельств затрудняли выполнение этой задачи. В частности, массовые репрессии привели во внешней разведке к замене около 60 процентов личного состава – это, конечно, очень много. Это оборвало связь имеющейся агентуры. Наибольший урон безопасности страны нанесла ликвидация нелегального направления деятельности внешней разведки, которое как раз и было предназначено для обеспечения лидеров государства секретной информацией в случае войны, когда официальные представительства будут закрыты. Установленный руководством страны порядок доклада разведывательной информации руководителям государства предполагал направление агентурных сообщений без их аналитической обработки. Анализ таких материалов, формулирование выводов и прогнозов получатели информации осуществляли сами. Поэтому накануне войны во внешней разведке не было отдельного информационно-аналитического подразделения. Это, естественно, затрудняло руководителям страны без экспертной поддержки давать объективную оценку получаемой информации.

В 1938–1939 годах ЦК ВКПБ принял ряд решений по активизации работы внешней разведки и пополнения ее кадровым составом. Новый руководитель внешней разведки – Павел Михайлович Фитин – принимал энергичные меры по восстановлению ее эффективной работы. Так, к 1940 году были укомплектованы новыми кадрами как Центр, так и основные резидентуры. На работу была возвращена часть ранее репрессированных опытных сотрудников. Например, штат центрального аппарата разведки достиг к середине 1940 года 695 человек. Для сравнения: в 1938 году он составлял 210 человек. Была восстановлена деятельность 40 резидентур, в которых трудились 242 разведчика. Работавшие до 1937 года сотрудники сумели создать разветвленную агентурную сеть в Европе и Германии. С некоторыми из этих агентов новые разведчики установили связь и наладили получение важных сведений. Например, в Берлине разведка восстановила работу с семью агентами. Наибольшую ценность из них представляли начальник разведывательного отделения оперативного отдела штаба Главного командования ВВС Германии Харро Шульц-Бойзен, старший советник Министерства экономики Германии Арвид Харнак, а также руководящие сотрудники штаба, в частности Вилли Леман.

В Англии действовала знаменитая «Кембриджская пятерка», она сейчас у всех на слуху: Ким Филби, Джон Кернкросс, Дональд Маклейн, Энтони Блант и Гай Берджесс. Они снабжали нас ценными документальными сведениями из британских правительственных органов о политике Англии в отношении Советского Союза и Германии. Солидными источниками внешняя разведка располагала в Италии, Франции, Швеции, Финляндии. Ей удалось также получить доступ к шифрпереписке ряда европейских и азиатских стран. Имевшиеся разведывательные возможности позволяли добывать ценную информацию о планах фашистской Германии. В частности, в военно-стратегической области внешняя разведка раскрыла замысел немецкого командования напасть на СССР ещё до завершения войны с Англией. В политической сфере – сообщила о странах, которые будут участвовать в походе Гитлера на Восток, а также о немецких идеях государственного и территориального устройства России после разгрома СССР. Были получены сведения о вариантах использования экономического и сырьевого потенциала СССР. Через две недели после принятия Гитлером решения о подготовке к войне с СССР внешняя разведка информировала об активизации германских военных приготовлений на советской границе. В сентябре 1940 года берлинская резидентура доложила о дополнительной мобилизации в вермахт 750 тысяч человек и развертывании с начала 1941 года скрытой подготовки к нападению на СССР.

В рассматриваемый период внешняя разведка регулярно направляла руководству страны сообщения о подготовке Германией войны с Советским Союзом. В совокупности они отражали основные этапы этого процесса, планирования главных ударов и выбор сроков нападения. Поскольку сроки вторжения Гитлер постоянно менял, внешняя разведка последовательно отслеживала эти изменения. Её сообщения концентрировались на мае, а затем на июне 1941 года. 10 июня 1941 года в приказе начальника Генштаба сухопутных войск Германии была установлена окончательная дата нападения – 22 июня. Уже на следующий день резидентура в Хельсинки сообщила эту дату. 18 и 19 июня её подтвердили берлинская и римская резидентура.

Накануне Великой Отечественной войны Советский Союз столкнулся с масштабными дезинформационными мероприятиями германских и английских спецслужб, которые отчасти дополняли друг друга. Наиболее опасной оказалась политическая дезинформация немцев. Чтобы удержать СССР от приведения войск первого эшелона на западной границе в полную боевую готовность и обеспечить внезапность первого удара, до советского руководства на высоком уровне были доведены ложные предложения о вступлении Советского Союза в так называемый пакт трех держав – Германии, Японии, Италии. Это якобы позволило бы СССР участвовать в создании мнимых проектов «Новой Европы» и великого Восточноазиатского пространства. Далее намекалось на возможность саммита Сталина и Гитлера в Берлине для подписания соответствующего договора.

Советское руководство не собиралось вступать в данный агрессивный блок, однако оно посчитало заманчивым использовать указанную идею для втягивания немцев в вязкие длительные переговоры, чтобы сохранить мир, по крайней мере, до 1942 года. Внешняя разведка в этих контактах не была задействована, к их оперативному обеспечению руководством страны не привлекалась. Параллельно английские спецслужбы решали задачу провоцирования войны Германии с СССР. В этих целях они по различным каналам доводили до Москвы сведения о реальных мерах Гитлера по подготовке вторжения, полагая, что ответные оборонительные шаги советского правительства приведут к обострению отношений с Германией. Сами англичане ошибочно считали до начала июня 1941 года военные приготовления Гитлера против СССР немецкой дезинформацией, лишь средством давления на Сталина, чтобы заставить его пойти на новый договор с Германией. Foreign office был убеждён, что предстоит новый сговор двух диктаторов, и всеми силами старался его расстроить. Лондонская резидентура сообщила о существе дезинформационной акции англичан, направленной на срыв подобного мнимого соглашения, однако советские лидеры посчитали ошибочные оценки британцев как подтверждение заинтересованности немцев в переговорах с СССР по новому договору. Берлинская резидентура доложила о том, что предложение немцев является дезинформацией, нацеленной на обеспечение внезапности нападения. Но советское руководство оценило данные сведения как сомнительные, возможно отражающие английскую дезинформацию. Оно запретило любые неосмотрительные действия, которые могли бы осложнить перспективу советско-германских переговоров. В связи с этим необходимые меры по приведению войск первого эшелона в боевую готовность своевременно приняты не были.

В заключение хотелось бы подчеркнуть, что советская внешняя разведка в противоречивых и сложных условиях того времени смогла в целом выполнить возложенные на неё задачи. Она обеспечила руководство страны необходимой информацией о подготовке Германии к нападению на СССР, достаточной для принятия соответствующих обстановке военно-политических решений».