Раскрытие информационного потенциала родословных росписей князей Мезецких в отношении как истории самого рода, степени родства отдельных его членов и степени старшинства среди потомства князя Юрия Тарусского приобретает актуальность в связи с проблемой взаимоотношения двух великих государств – Великого княжества Литовского и Московского государства – в период XVI-XVII вв., контактной зоной которых выступало пограничное княжество Мезецкое.

Князья Мезецкие, потомки Рюрика, ветвь рода Черниговских князей, имели владения в Верхнеокском крае, центром которых был город Мезецк (ныне – г. Мещовск Калужской области). В исследуемый период он находился на территории, граничившей с Великим княжеством Литовским, и потому имел важное значение при частых конфликтах между двумя государствами. Непростая история перехода князей Мезецких на службу из Литвы в Москву и обратно, изменения владельческих прав на их вотчину Мезецк, стала одним из оснований для разработки данной проблемы.

Объектом настоящего исследования является родословная роспись князей Мезецких, представленная в одиннадцати вариантах и входящая в состав семи редакций родословных книг и двух летописных сборников XVI-XVII вв. Наиболее ранний из известных нам вариантов росписи (30-е гг. XVI в.) находится в составе Супрасльского летописного сборника. Самые поздние по времени составления – Пискаревский (вторая половина XVII в.) и Музейный (середина XVIII в.), относящиеся к редакции родословных книг в 81 главу.

Цель проводимого исследования понималась как установление соотношения различных списков и редакций росписи, выявление причин и закономерностей ее эволюции.

В основе наших текстологических подходов и понятийного аппарата – монография выдающегося филолога и текстолога Д.С. Лихачева¹Лихачев Д.С. Текстология. СПб., 2001. 758 с., которую он сам оценивал, как свой главный научный труд. Монография ориентирует исследователя на знакомство с текстологической дисциплиной во всех аспектах ее бытования, вплоть до детализации работы текстолога непосредственно с памятником письменности. К сожалению, в отношении особенностей работы с такими историческими источниками, как родословные книги, в монографии Д.С. Лихачева нет никаких рекомендаций. Но все же данный труд стал одним из наиболее значимых при разработке настоящей проблемы. Кроме того, изучение текстологических приемов и терминологии ведется в работе О.В. Творогова²Творогов О.В. Археография и текстология древнерусской литературы. М., 2009. 280 с., ориентированной на начинающих исследователей-медиевистов и являющейся своего рода практическим руководством по археографии и текстологии древнерусской литературы. Автор излагает основы текстологии, методику работы с памятниками письменности, приемы и последовательность работы текстолога. Огромный плюс данной монографии состоит в том, что автор выделил в отдельную главу библиографию по текстологии, собрал воедино все имеющиеся труды и систематизировал их.

В отношении родословных книг основоположником источниковедческого и текстологического подхода выступил дореволюционный историк Н.П. Лихачев. В центре его внимания оказался Государев родословец – официальная родословная книга XVI в. Определив Родословец как «наиболее древний остов», лежащий в основе Бархатной книги, Н.П. Лихачев, изучив его состав и внешние данные, поставил задачу определения времени его составления³Лихачев Н.П. Государев родословец и Бархатная книга. СПб., 1900. С. 2.. Для достижения своих целей он использовал метод сопоставления с иными источниками, которые могли дать вспомогательный материал для датировки Государева родословца, в первую очередь – с Бархатной книгой, которая была составлена на его основе. Н.П. Лихачев изучал принцип построения источника, иерархию представленных здесь родов.⁴Там же.

Труд М.Е. Бычковой посвящен исследованию истории создания и бытования русских родословных книг в социально-политическом аспекте истории России, их текстологии, классификации⁵Бычкова М.Е. Родословные книги XVI-XVII вв. как исторический источник. М., 1975. 216 с.. М.Е. Бычкова уделяет особое внимание взаимодействию родословных книг с другими памятниками письменности XVI в. Методически ее исследование базируется на работах Н.П. Лихачева. Она отмечает его глубокий вклад в область изучения источников по русской генеалогии⁶Там же.. Исследуя различные редакции родословных книг, М.Е. Бычкова делает упор на сравнительное изучение их списков, их взаимоотношение внутри редакций: общий ли у них протограф, вносились ли в текст новые лица, либо сведения об уже упомянутых лицах, менялось ли расположение глав. М.Е. Бычкова сделала вывод о том, что родословия и иные памятники письменности, современные им, например, летописи, имели взаимовлияние друг на друга. Специально в этой своей работе М.Е. Бычкова не исследовала росписи отдельных родов, однако их особенности служили ей аргументами о соотношении тех или иных редакций родословных книг. Исследования М.Е. Бычковой позволяют раскрыть такие понятия в генеалогии, как редакции и изводы родословных росписей.

Кроме М.Е. Бычковой, изучением родословных источников по генеалогии потомков Черниговских князей, в том числе по истории рода Мезецких, занимается в настоящее время А.В. Кузьмин⁷Кузьмин А.В. Генеалогия потомков Черниговских князей по данным Румянцевского II списка первого извода Патриаршей редакции родословных книг (РГБ. Ф. 256. № 349) // Очерки феодальной России. М.-СПб., 2012. Вып. 15. С. 173-192.. В недавно опубликованной статье он проводит краткий анализ родословия по Румянцевскому II списку первого извода Патриаршей редакции родословных книг. Помимо выявления особенностей данного списка по сравнению с Бархатной книгой, он затрагивает проблематику изучения росписей потомков Мезецких князей, попутно выявляя противоречия между двумя вариантами росписи, содержащимися в отдельных главах. В подтверждение этому в статье содержатся опубликованные варианты этих росписей. Для нашего исследования данная статья содержит полезные данные относительно факта выявления еще одного варианта родословия Мезецких князей в составе неизученного нами родословного сборника. Это дает возможность предполагать, насколько разобщенными и противоречивыми являются данные по истории рода князей Мезецких. Исследование А.В. Кузьмина открывает перед нами дальнейший перспективы более детального изучения родословия Мезецких князей.

Как видно, степень текстологической изученности родословных росписей как таковых невысока, однако можно говорить о разработанной теоретической и методической базе для такого рода исследований.

Важной для предлагаемого исследования является литература по истории Мезецка, генеалогии его вотчичей. Роль Мезецка во взаимоотношениях Московского государства и Великого княжества Литовского в период с XIV по XVI в. была весьма значительна.

Монографии М.К. Любавского раскрывают ход образования Великого княжества Литовского, процесс вхождения в него территорий западнорусских княжеств, в числе которых был и Мезецк⁸Любавский М.К. Областное деление и местное управление Литовско-Русского государства ко времени издания первого литовского статута. М., 1892. 998 с.; Он же. Очерк истории литовско-русского государства до Люблинской унии включительно. СПб., 2004. 306 с.. М.К. Любавский исследует процесс наделения родоначальников Мезецких их вотчиной, историю перехода владельческих прав на Мезецк от одних членов рода к другим, дробление вотчины между представителями московской и литовской ветвей рода князей Мезецких, перипетии, связанные с переходом князей Мезецких то на литовскую, то на русскую службу.

Исследование А.Н. Насонова схоже по своей структуре с трудами М.К. Любавского и освещает процесс роста территории древнерусского государства. Оно ставит целью проследить на конкретном материале образование территории древнерусских «самостоятельных полугосударств» на широком пространстве восточноевропейской равнины⁹Насонов А.Н. «Русская земля» и образование территории древнерусского государства. М., 1954. 412 с.. Выводы, которые сделал автор в ходе исследования, показывают, что проблема изучения образования государственной территории отнюдь не тождественна проблеме изучения этнической территории, колонизации в частности. Кроме этого, А.Н. Насонов ставит в монографии вопрос о росте государственной территории, приравнивая его к вопросу о проводимой внешней политике, ход которой во многом влияет на становление целостности государственной территории. Непосредственно о самом Мезецке в монографии речь не идет, однако о Черниговском княжестве, в составе которого образовалось Мезецкое княжество, информация весьма подробная.

Работа А.А. Зимина гораздо более детально останавливается на проблеме принадлежности Мезецка потомкам князя Михаила Всеволодича Черниговского, князьям Мезецким¹⁰Зимин А.А. Формирование боярской аристократии в России во второй половине XV – первой трети XVI вв. М., 1988. 350 с.. Монография посвящена формированию состава Боярской думы из разных слоев феодальной аристократии. Автор прослеживает генеалогию мелких княжеских родов, в том числе и рода князей Мезецких, биографию некоторых членов рода, вопросы службы и землевладения. Научная значимость данного труда неоспорима, так как она дает возможность более комплексно взглянуть на историю рода князей Мезецких от расцвета до угасания, выявить причины их измельчания и утраты вотчинных прав.

М.М. Кром посвятил свою монографию взаимоотношению между двумя противостоявшими в период средневековья государствами – Московским и Литовским¹¹Кром М.М. Меж Русью и Литвой. М., 2008. 292 с. . В монографии делается упор на историю вхождения в состав России Брянска, Смоленска, верхней Оки, в том числе и Мезецкого княжества, находившихся на границе между двумя государствами в конце XV – начале XVI в. Автор уделяет особое внимание отношению Верхнеокских княжеств, в т.ч. Мезецкого, с центральной властью. Автор исследует переход прав на владение Мезецком и положение князей Мезецких в смысле зависимости от литовского великого князя.

Шеков А.В. Верховские княжества. Середина XIII - середина XVI вв. М., 2012. 364 с.¹²Кром М.М. Меж Русью и Литвой. М., 2008. 292 с. . Автор особое внимание уделяет вопросам историко-географического характера, используя в работе обширную источниковую базу, опираясь на авторитетные труды своих предшественников в изучении данного вопроса. Монография представляет как наиболее полное и специализированное издание по вопросам вотчинных прав князей Мезецких за указанный период времени.

Историко-археологическому и лингвистическому аспекту изучения Мезецкого княжества посвящены работы краеведов Д.И. Малинина и Г. Холодицкого¹³Малинин Д.И. Калуга. Опыт исторического путеводителя по Калуге и главнейшим центрам губернии. Репринт. изд. Калуга, 2004. 273 с.; Холодицкий Г. Мещовск. Тула, 1991. 112 с. : ил. . Комплексное краеведческое исследование Д.И. Малинина Калужской области и городов, входящих в ее состав (в т.ч. Мещовска), знакомит нас с историей города, его местом среди таких же бывших княжеских центров, ранее находившихся в составе Черниговского княжества.

В процессе работы над темой исследования были использованы также справочные материалы по Калужской области. Среди них свод «Археологическая карта Калужской области» под редакцией Ю.А. Краснова¹⁴Археологическая карта России. Калужская область. М., 1992. 157 с.. Основанный на материалах археологических раскопок, данный справочник оказался незаменимым в деле изучения ранней истории города Мезецка.

Специальных крупных исследований, посвященных непосредственно деятельности рода князей Мезецких, нет, однако, подробные сведения по истории и генеалогии этого рода находятся в трудах, посвященных потомству Рюрика Р.В. Зотова и Г.А. Власьева¹⁵Зотов Р.В. О черниговских князьях по Любецкому Синодику и о черниговском княжестве в татарское время. СПб., 1892. 327 с.; Власьев Г.А. Потомство Рюрика. СПб., 1906. 3 т.. В зарубежной практике мы находим исследование дореволюционного историка Й. Вольфа – уникальное в отношении комплексного изучения истории литовско-русских княжеских родов¹⁶Wollf J. Kniaziowie litewsko-ruscy od konca czternastego wieku. W., 1895. 719 s.. Весьма подробные биографические данные о большинстве членов рода представлены в статье дореволюционного историка Ю.В. Татищева¹⁷Татищев Ю.В. Род князей Мезецких // ИРГО. Вып. 2. СПб., 1903. Отд. 1. С. 48–84..

Впервые Мезецк упоминается как городское поселение в «Списке городов русских дальних и ближних» конца XIV – начала XV в¹⁸ПСРЛ. Т. X. Новгородская первая летопись. Рязань, 2001. С. 475-477. . Отсутствие более ранних летописных упоминаний свидетельствует, по мнению Т.Н. Никольской, о незначительности этого города для политики черниговских князей¹⁹Никольская Т.Н. Указ. соч. С. 155.. В «Списке» приводятся два схожих названия – Мезеск и Мещеск. М.Н. Тихомиров предположил, что одно из названий относится к деревне Городец под городом Мезецком, которая могла носить схожее с Мезецком (Мещовском) название²⁰Тихомиров М.Н «Список город русских дальних и ближних» / Исторические записки. М., 1952. Т. 40. С. 240.. Однако, раскопки не выявили под д. Городец слоев позднее VII в. н.э.²¹Археологическая карта России. Калужская область. Под ред. Ю.А. Краснова. М., 1992. С. 81.

Говоря о Мезецке как о княжеском центре, стоит подробнее остановиться на родовой принадлежности города, истории обретения и утраты сюзеренитета в отношении Мезецка великих князей московских и литовских.

Рядом территорий в Черниговской земле (к которой и принадлежало Мезецкое княжество) владели сыновья и родственники Ольгерда. С середины XV в. на этих территориях началась широкая раздача земель в кормление и в отчины беглым московским князьям. Не были обделены вниманием и князья Тарусские, представлявшие собой ветвь черниговского княжеского дома. Перейдя на службу в конце XIV в. к литовскому великому князю, потомки Тарусских князей получили в вотчину Мезецк и ряд волостей (Орень, Сулковичи, Сухиничи, Дубровна и др.). Князья-вотчинники подчинялись литовскому правителю на правах держателей удела, который они либо получили непосредственно от него, либо по наследству. Мезецк, по мнению Любавского, был занят великим князем литовским Витовтом в 1407-1408 гг. В этом с ним был согласен и Ю.В. Татищев²²Татищев Ю.В. Род князей Мезецких. С. 6..

М.М. Кром попытался уточнить дату пожалования Мезецка в вотчину Тарусским князьям²³Кром М.М. Меж Русью и Литвой. С. 58.. По его мнению, он стал наградой литовского князя Витовта за верную службу князю Дмитрию Всеволодичу²⁴Там же. С. 60.. В 1424 г. князья Дмитрий и Андрей Всеволодичи были посланы Витовтом на помощь князю Юрию Романовичу Одоевскому, чьи владения были подвергнуты нападению татар²⁵ПСРЛ. Т. 27. с. 100., Т. 8, с. 92.. В 1440 г. князь Дмитрий Всеволодич получил подтверждение от великого князя литовского Казимира IV на владение Мезецком и рядом других волостей: «князю ж Дмитрею на отчину его потверженье на Мещеск и Колковичи»²⁶РИБ. Т. 27. Стб. 40-41.; Wolff J. Op. cit. S. 258. .

Ю.В. Татищев относил отъезд Тарусских князей в Литву к 1392 г., когда великий князь московский Василию I получил ярлык на княжение в этом городе. По его мнению, Мезецк был получен в вотчину Тарусскими князьями Дмитрием и Андреем Всеволодовичами в начале XV в.

Подтверждением того, что Мезецк был литовским городом уже в 1402 г., является список городов, принадлежавших литовскому князю Свидригайло (будущему великому князю литовскому)²⁷Scarbiec diplomatow. Wilno, 1860. № 746. S. 330.. Затем Мезецк вместе с другими городами Орен и Сульковичи становится отчиной сыновей князя Андрея – Федора, Ивана и Романа, так как Дмитрий Всеволодович оказался бездетным. Около 1450 г. король Казимир IV подтвердил этим князьям на владение Мезецком: «Мезецким князем, князю Федору, князю Роману, князю Ивашку отчина их, што отец их держал, князь Андрей, а князь Дмитрей, што они выслужили у Витовта – Мезочоск, Орен, Сульковичи»²⁸РИБ. Т. 27. Стб. 64.; Wolff J. Op. cit. S. 258..

Видно, что князья Мезецкие были сильно зависимы от воли литовских государей, потому что те могли распоряжаться территориями Мезецкого удела самостоятельно. М.М. Кром приводит запись в 3-ей книге записей Литовской Метрики среди пожалований Казимира за 1440-е гг.: «Ивану Рудаку за Мезоцком место пустое Збуново. А Степану Иртищу Леповица, там же за Мезоцком и ма в отчизну»²⁹Кром М.М. Указ. соч. С. 61..

Дальнейшая судьба Мезецка связана с его разделом между сыновьями князя Андрея и постепенном нарастании литовско-русских противоречий. В августе 1494 г. князь Иван Андреевич продал своему племяннику Петру Федоровичу свою часть владения – треть Мезецка, которую затем у него отобрал его двоюродный брат Михаил Романович, перешедший на русскую службу чуть ранее, в 1493 г.³⁰Сборник ИРИО. Т. 35. № 28. С. 147.

В 1492/93 г. Мезецком овладел перешедший на службу к московскому великому князю князь Семен Федорович Воротынский³¹Кром М.М. Указ. соч. С. 84.. Массовый переход князей в русское подданство был обусловлен усилением литовской централизаторской политики в отношении мелких княжеств и желанием ограничить их удельные права³²Там же. С. 99.. Тогда же в русское подданство перешел князь Михаил Романович Мезецкий, который «приведе» с собой своих братьев Семена Романовича и Петра Федоровича. Последний позднее был отпущен обратно на литовскую службу по договору с великим князем литовским Александром. В благодарность за переход на русскую службу Иван III пожаловал Михаилу Романовичу Мезецкому Мезецк в «отчину». В ноябре 1493 г. в результате очередного русско-литовского конфликта эти земли были отвоеваны литовским войском – можайским князем Семеном Ивановичем и смоленским воеводой Юрием Глебовичем. После заключения мирного договора 5 февраля 1494 г. Мезецк остался в совместном владении князей Мезецких, состоявших в подданстве как России, так и Литвы: Федора Федоровича Сухого и Василия Федоровича Кукубяки, подданных Литвы, и находившихся на русской службе князя Михаила Романовича Мезецкого и детей его двоюродного брата князя Ивана Федоровича Говдыревского – Василия и Федора³³Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV-XVI вв. С. 330.. Согласно этому договору, другие представители рода Мезецких, также владеющих Мезецком, – Семен Романович и Петр Федорович – получили право выбора несения службы литовскому или московскому правителю. Семен Романович остался на московской службе, а Петр Федорович – на литовской³⁴Акты, относящиеся к истории Западной России, собранные и изданные Археографическою Комиссиею. СПб., 1846. Т. 1. № 122.. По наблюдениям М.М. Крома, в событиях 1493/94 г. «украинные» князья, в числе которых были и Мезецкие, вели себя достаточно пассивно³⁵Кром М.М. Указ. соч. С. 105..

В начале XVI в. Мезецк опять стал зоной конфликтов. Однако уже в 1503 г. Мезецк по мирному договору Москвы с Литвой официально становится русской территорией³⁶Любавский М.К. Областное деление… С. 56.. В первой половине 1504 г. Мезецк упоминается в духовной грамоте великого князя московского Ивана III: «А что есми променил князю Михаилу Мезетцкому на его жеребеи на Месческъ въ Стародубе Олексин, и он дръжыт по меновной грамоте, а суд и дань сына моего Васильево»³⁷Духовные и договорные грамоты… С. 355.. Таким образом, Мезецк был выменен Иваном III на с. Олексин в Стародубе Ряполовском. При этом полученное Михаилом во владение село оставалось под непосредственным контролем великого князя. Как писал А.А. Зимин, Мезецк имел, по всей видимости, важное стратегическое значение в начале XVI в. в период шаткости взаимоотношений Москвы с западными соседями³⁸Зимин А.А. Формирование боярской аристократии в России во второй половине XV – первой трети XVI вв. М., 1988. С. 135.. Этим и объясняется такой обмен. Политика Москвы в отношении мелких полусамостоятельных княжеств была направлена на их непосредственное подчинение и на ликвидацию остатков их независимости. Вскоре военные действия между Москвой и Литвой возобновились в полной мере, и лишь в 1508 г. был заключен очередной мирный договор великого князя Василия III с литовским великим князем Сигизмундом. Согласно ему, Мезецк в ряде других приграничных городов отошел Москве, уже окончательно.

В духовной грамоте Ивана III 1504 г. Мезецк был завещан князю Дмитрию: «Да сыну же своему Дмитрею даю город Месческ с волостми, и с погосты, и с селы, и со всеми пошлинами, со всем, что к нему потягло, как был за мезетцкими князми»³⁹Духовные и договорные грамоты… С. 360.. После смерти князя Дмитрия все его владения перешли к великому князю Василию III.

Дальнейшие упоминания Мезецка мы находим в тексте перемирных грамот между Василием III и Сигизмундом за 1522 и 1527 гг.⁴⁰Сборник ИРИО. Т. 35. С. 639, 745. Также Мезецк отмечен в перемирных грамотах между Иваном IV и Сигизмундом за 1537, 1542, 1549, 1553 и 1556 гг.⁴¹Там же. Т. 59. С. 127, 191, 304, 326, 409, 413, 512.

Став владением великого князя в начале XVI в., Мезецк потерял значение княжеского центра, его князья с положения служилых низведены до положения обычных мелких княжат, что постепенно привело к дальнейшему измельчанию рода⁴²Зимин А.А. Формирование… С. 135.. Во второй половине XVI в. Мезецк вошел в Тульскую засечную черту, построенную для обеспечения безопасности от набегов татар. В конце XVI в. ряд селений Мещовской области был подвержен нападению крымских татар.

Родословия князей Мезецких представлены не во всех редакциях родословных книг XVI-XVII в. В условиях местнической организации службы представления о родовом старшинстве имели принципиальное значение. Составление генеалогических источников в период местничества вызвано необходимостью закрепить взаимоотношения между родами при назначении их представителей на военную, административную и придворную службы⁴³Беспалов Р.В. «Новое потомство» князя Михаила Черниговского по источникам XVI-XVII вв. (к постановке проблемы) // Проблемы славяноведения. Сб. науч. ст. и материалов. Брянск, 2011. Вып. 13. С. 85-86.. В дальнейшем эта процедура была весьма полезна при уточнении степени родства в вопросах потомственного преемства службы. Таким образом, местничество – это своего рода регулирующая система в иерархической системе служб княжеско-боярской аристократии.

Вопрос о старшинстве среди потомков Тарусских князей прямо или косвенно рассматривался в работах по генеалогии русского дворянства, причем исследователи часто приходили к противоречивым выводам.

«Записка» М.М. Щербатова о происхождении рода князей Волконских была опубликована в работе Е.Г. Волконско⁴⁴Щербатов М.М. Записка историографа кн. М.М. Щербатова о роде князей Волконских // Волконская Е.Г. Род князей Волконских. С. 783-796.. Историк проводит анализ генеалогических связей князей Тарусских в пользу существования родоначальника рода князей Волконских – князя Ивана. При этом он отмечает несоответствие свидетельств источников о старшинстве князя Всеволода – родоначальника рода Мезецких. М.М. Щербатов ссылается на некий «древний синодик церкви Черниговских чудотворцев», который «бывши у однаго священника в доме, утратился»⁴⁵Волконская Е.Г. Род князей Волконских. СПб., 1900. С. 784; Прямое родство князя Михаила Черниговского и Юрия Тарусского в исследовательской литературе ставится под сомнение: Беспалов Р.А. Указ. соч. С. 79-80.. Синодик свидетельствовал о том, что у князя Юрия Тарусского было три сына: князья Константин, Иван и Всеволод. Отсутствие князя Семена, известного по родословцам, историк объяснил пресечением его потомков, князей Конинских и Спажских⁴⁶Щербатов М.М. Указ. соч. С. 785.. М.М. Щербатов разъяснил, что старшинство князя Всеволода в известных ему родословных росписях не что иное, как «единое честолюбие Мезецких и Борятинских»⁴⁷Там же.. Щербатов полагал, что при составлении первых родословных росписей, существовавших ранее Государева родословца, князья Мезецкие и Барятинские вписали себя старшими среди потомства князя Юрия Тарусского. Щербатов отметил, что князь Константин все же был старше князя Всеволода – в противном случае при разделе Тарусско-Оболенского княжества между сыновьями Юрия, Оболенск достался бы Всеволоду, чего, однако, не произошло⁴⁸Щербатов М.М. Указ. соч. С. 786.. Щербатов указывает на старшинство князя Ивана Волконского относительно князя Всеволода, так как при разделе Тарусского княжества после смерти сына князя Семена – князя Дмитрия, княжение досталось именно князю Ивану, что, по словам М.М. Щербатова, указывает на его однозначно старшее положение относительно князя Всеволода. Таким образом, по реконструкции Щербатова мы наблюдаем следующее старшинство детей князя Юрия Тарусского: князья Семен, Константин, Иван, Всеволод.

Наиболее раннее из генеалогических изданий по составу княжеских фамилий Русского государства, справочник М.Г. Спиридова⁴⁹Спиридов М.Г. Сокращенное описание служеб благородных российских дворян. М., 1810. 2 ч., называет у князя Юрия Михайловича Тарусского пять сыновей: это князья Семен, Всеволод, Иван Большой, Иван Меньшой Волконский, Константин Оболенский⁵⁰Там же. С. 235.. В качестве источников для данной реконструкции М.Г. Спиридов использовал «статейные, разрядные, степенные, летописные, служебные и некоторые другие родословные книги». Процесс реконструкции в данной работе не представлен, и мы можем лишь догадываться, на основании каких конкретных источников исследователь выявил именно такой принцип старшинства князей и их количество.

Н.Г. Головин детьми Георгия/Юрия Михайловича Тарусского называет Всеволода Тарусского и Оболенского, Константина Тарусского и Оболенского и Ивана Волконского⁵¹Головин Н.Г. Родословная роспись потомков великого князя Рюрика, составленная Н. Головиным. Москва, 1851. С. 23, 27.. В свою очередь от князя Всеволода восходит линия Мезецких князей в лице князя Андрея Тарусского и Мезецкого. К сожалению, данных о том, на какие источники опирался Н.Г. Головин, нет. Поэтому мы лишь можем констатировать убежденность автора в старшинстве князя Всеволода среди потомков Тарусского князя.

Работа П.В. Долгорукова – одно из наиболее масштабных генеалогических исследований⁵²Долгоруков П.В. Российская родословная книга. Ч. 1. СПб., 1854. 350 с.. Несмотря на обширность представленных сведений, П.В. Долгоруков не указывает ни одного источника, на основе которого он проводил анализ и реконструкцию родственных связей российских княжеско-дворянских фамилий, лишь ссылаясь на рукописи коллекционера П.Ф. Карабанова и попутно вспоминая о работе в Санкт-Петербургской Императорской Публичной Библиотеке. За невнимание к источниковедческой стороне исследования автора позднее упрекал Г.А. Власьев.⁵³Власьев Г.А. Потомство Рюрика. Т. 1. Ч. 1. Предисловие.

В качестве сыновей князя Юрия Михайловича Тарусского Долгоруков называет лишь двоих – князя Всеволода Тарусского и князя Константина Тарусского. В свою очередь, как родоначальник линии Мезецких здесь представлен князь Андрей Всеволодович Мезецкий (умерший, по мнению Долгорукого, в 1361 г., что является недоказанным). Линия Мезецких князей в исследовании П.В. Долгорукова практически не представлена, за исключением детей князя Андрея Шутихи: князей Александра Барятинского, Федора, Романа, (отмечено, что последние два являются родоначальниками старшей и младшей ветвей «угасших князей Мезецких») Ивана и Василия Слепого.⁵⁴Долгоруков П.В. Указ. соч. С. 50.

В первой части алфавитно-справочного перечня М.Д. Хмырова в качестве старшего сына князя Юрия Тарусского назван Всеволод Юрьевич/Георгиевич, князь Тарусский, родоначальник князей Мезецких⁵⁵Алфавитно-справочный перечень удельных князей русских и членов царств дома Романовых. Половина первая А-И. Сост. М.Д. Хмыров. СПб., 1871. С. 88.. Кроме этого, в отсутствие второй части справочника, можно реконструировать и существование второго сына у князя Юрия Тарусского – это князь Константин Юрьевич/Георгиевич, отец Ивана Константиновича Тарусского⁵⁶Алфавитно-справочный перечень… . С. 145.. К сожалению, ввиду отсутствия второй части справочника более подробно осветить представления М.Д. Хмырова о старшинстве потомства князя Юрия не представляется возможным.

В описании Черниговской земли архиепископа Филарета (Д.Г. Гумилевского) помещен «Помянник благоверных князей черниговских»⁵⁷Историко-статистическое описание черниговской епархии, кн. 5. Губ город Чернигов. Уезды: Черниговский, Козелецкий, Супражский, Кролевецкий и Остерский. Чернигов, 1874. С. 36-45.. Князь Всеволод в помяннике не представлен. Однако в приложении к исследованию представлено родословное древо князей Черниговских, где значится следующая последовательность сыновей: князья Всеволод, Симеон, Константин. Скорее всего, Филарет при составлении родословного древа опирался на работу П.В. Долгорукого.

Изучение черниговских синодиков было продолжено Р.В. Зотовым. В его реконструкциях у князя Юрия Михайловича шесть сыновей: Симеон Тарусский и Канинский, Всеволод Тарусский (основатель Мезецких и Барятинских), Михаил Мышагский, Иван Большой, Константин Оболенский и Иван Меньшой Волконский⁵⁸Зотов Р.В. О черниговских князьях по Любецкому синодику и о черниговском княжестве в татарское время. СПб., 1892. С. 293-294.. Собственно синодик не давал Р.В. Зотову оснований для построения подобной схемы; она представляет собой свод всех имевшихся в то время представлений о потомстве князя Юрия Тарусского.

Обширная работа Е.Г. Волконской посвящена истории рода князей Волконских⁵⁹Волконская Е.Г. Род князей Волконских. СПб., 1900. 977 с.. Она начинается с родословной росписи от князя Рюрика до внуков князя Михаила Черниговского, то есть сыновей князя Юрия Михайловича Тарусского: князей Семена Тарусского и Конинского, Всеволода Тарусского (указан как «родоначальник князей Барятинских и угасших Мезецких»), Михаила Мышецкого, Ивана Волконского, Константина Оболенского⁶⁰Волконская Е.Г. Указ. соч. С. 6-7.. При этом Е.Г. Волконская в качестве основного источника для данной реконструкции указывает родословие Одинцевичей, называя его «самым древним свидетельством всех русских источников о князе Иване Волконском»⁶¹Там же. С. 7.. Кроме этого, в своей работе она опиралась на ряд трудов ранее упомянутых исследователей, как то П.В. Долгоруков, Р.В. Зотов, М.Г. Спиридов, М.Д. Хмыров, М.М. Щербатов.

В фундаментальном исследовании Г.А. Власьева, посвященном анализу и реконструкции генеалогии русских княжеских родов, ведущих свое происхождение от князя Рюрика, мы находим следующие сведения о потомках князя Юрия Михайловича Тарусского⁶²Власьев Г.А. Потомство Рюрика. Т. 1. Ч. 1. СПб., 1906. 667 с.. Во-первых, Власьев указывает на несоответствие данных о количестве сыновей князя Юрия Тарусского в различных исследуемых им источниках. В данной части его труда по результатам проведенного исследования он указывает конечное число, равное пяти князьям: Семен Тарусский и Конинский, Всеволод Тарусский, Михаил Мышецкий, Константин Оболенский и Иван Толстая Голова Волконский. При этом он отмечает, что «родословные списки» выявляют в качестве сыновей Юрия Тарусского только Всеволода и Константина. Однако уже в Бархатной книге, далее пишет Власьев, появляется еще один сын – Семен. Другие же два сына князя Юрия Тарусского – Михаил и Иван, как отметил Власьев, впервые встречаются в родословии князей Одинцевичей⁶³Там же. С. 32.. Г.А. Власьев считал нужным придерживаться количества сыновей князя Юрия Тарусского равного пяти, поскольку доверял родословию князей Одинцевичей и современным ему исследователям Е.Г. Волконской и Р.В. Зотову⁶⁴Власьев Г.А. Потомство Рюрика. Т. 1. Ч. 1. С. 33..

О существовании Семена Тарусского он говорит следующее: «Если бы не было указания на него в летописи Даниловича (родословие князей Одинцевичей в составе Супрасльского летописного сборника – А.К.), то можно было бы очень сомневаться в его существовании»⁶⁵Там же. С. 35.. При этом упоминание князя Семена в Бархатной книге было для исследователя сомнительным. Он высказывает предположение, что князь Семен Тарусский есть не кто иной, как князь Семен Константинович – правнук князя Константина Юрьевича Оболенского⁶⁶Там же.. Примечательно, что все же он ставит этого князя в своей реконструкции на первое место, тем самым отмечая его старшинство над остальными ветвями дома Тарусских князей.

Что касается князя Всеволода Тарусского – отца будущего родоначальника князей Мезецких князя Андрея Шутихи, то Власьев замечает, что в родословных книгах и в родословце князей Одинцевичей этот князь отмечен как родоначальник Мезецких и Барятинских и по старшинству среди потомков Тарусского князя стоит на первом месте⁶⁷Там же. С. 36.. Непосредственным родоначальником князей Мезецких Власьев называет сына князя Всеволода Юрьевича Тарусского – князя Андрея Шутиху Мезецкого.

Таким образом, Г.А. Власьев не только излагал свои собственные соображения по вопросу реконструкции родственных связей, используя непосредственно генеалогические и летописные источники, но и во многом опирался на труды генеалогов – П.В. Долгорукова, Е.Г. Волконской, Р.В. Зотова, И.Н. Даниловича. Исследование изменений родового старшинства среди потомков князя Юрия Михайловича Тарусского следует строить в соответствии с принципом историзма, последовательно обращаясь к родословным росписям, по-разному решающим этот вопрос, в порядке их возникновения.

Для проведения текстологического анализа росписи нами были взяты за основу варианты родословной росписи, содержащиеся в одиннадцати списках семи редакций родословных книг и двух летописных сборников, датируемых XVI-XVII вв. : Родословие князей Одинцевичей, которое содержится в составе Супрасльской летописи⁶⁸ПСРЛ. Т. 35. С. 289-290., родословная Дионисия Звенигородского, Летописная, Румянцевская редакции родословных книг, редакция начала XVII в., Патриаршая редакция, Государев родословец, редакция в 43 главы с приписными, редакция в 81 главу.

Родословие князей Одинцевичей, входящее в состав Супрасльского летописного сборника⁶⁹Архив СПБИИ РАН. Ф. 115. № 143., является первым вариантом росписи рода князей Мезецких. Оно состоит из двух частей: родословной князей Мезецких, и родословной собственно князей Одинцевичей – потомков Мезецких по женской линии.

Порядок расположения лиц в росписи князей Мезецких горизонтальный вплоть до последнего седьмого поколения. При этом на шестом поколении мы наблюдаем нарушение принципа старшинства внуков Оксинии Мезецкой и Федора Одинцевича, что, очевидно, было вызвано стремлением упрочить положение князя Семена Богдановича Одинцевича, являющегося заказчиком летописи и родословной, как мы увидим впоследствии.

Конструкция родственных связей Одинцевичей, предлагаемая в исследовании польского историка Й. Вольфа предполагает, что Семен Богданович Одинцевич, действовавший с 1506 г. и умерший в 1542 г. приходится двоюродным дедом упомянутому в выходной записи князю Семену Ивановичу Одинцевичу. Однако Вольф исходил из неверного прочтения даты выходной записи – 1559 вместо 1519 г., что сильно снижает вероятность этого построения. Есть основания отождествить обоих Семенов. Крестильным именем князя Богдана Федоровича Одинцевича – сына князя Федора Ивановича Одинцевича и княжны Оксинии Андреевны Мезецкой, вполне возможно, было Иван. Тогда заказчиком и летописи, и родословной росписи, доказывающей родство князей Мезецких и Одинцевичей, выступает один человек – князь Семен Богданович-Иванович Одинцевич. Такое допущение было принято и И.Н. Даниловичем.⁷⁰Данилович И.Н. Указ. соч. С. 102.

Первая часть росписи князей Мезецких – до пятого поколения – представляет собой, вероятно, ее древний слой. Представители этого поколения, князья Одинцевичи, потомки Мезецких через княгиню Оксинью Андреевну, действовали в конце XV – начале XVI в.⁷¹Wolff J. Op. cit. S. 288. В это время (1492-1498 гг.) происходит переход князей Мезецких из литовского подданства на службу в Москву⁷²Зимин А.А. Формирование боярской аристократии в России во второй половине XV – первой трети XVI в. М., 1988. С. 135.. Литовская линия князей Мезецких угасла в 1508 г.⁷³Власьев Г.А. Потомство Рюрика. Т. 1. Ч. 2. С. 4. Очевидно, князья Одинцевичи были заинтересованы в это время тем, чтобы получить вымороченные и кофискованные вотчины Мезецких, для чего им и потребовалось доказать с ними свое родство.

Дополнение к этой древнейшей части росписи, построенное так же по горизонтальному принципу и вопреки родовому старшинству (в пользу Семена Богдановича-Ивановича Одинцевича), следует отнести ко времени следующего поколения князей Одинцевичей, которые действовали в первой половине XVI в. Палеографические особенности рукописи, если они применимы к листам с родословием, позволяют считать младшей датой 30-е гг. XVI в.

Московская редакция родословной росписи князей Мезецких. Извод Мезецких-Сухого

В Румянцевской редакции старшинство сыновей князя Юрия Тарусского следующее: Семен Тарусский, Всеволод, Константин Оболенский⁷⁴Редкие источники… С. 113-114.. Сын Семен Тарусский был присвоен князю Юрию Тарусскому вследствие показаний о докончании Дмитрия Семеновича Тарусского с великим князем московским Василием Дмитриевичем⁷⁵Черепнин Л.В. Русские феодальные архивы XIV-XV вв. М.; Л., 1948. Т. 1. С. 83.. Данное докончание не сохранилось до наших дней, но упоминается в описи архива Посольского приказа 1626 г. Упоминание Семена содержится в официальной редакции родословной книги – Государеве родословце, для которой Румянцевская редакция являлась одним из источников, на которую он, в свою очередь, повлиял при ее позднейшем редактировании. Семен Юрьевич упоминается и в Оболенском I списке редакции в 43 главы с приписными, поскольку основой для данной редакции стал сам Государев родословец.

Роспись князей Мезецких в Румянцевском I списке Румянцевской редакции находится в главе 11 в составе росписи рода князя Михаила Черниговского и насчитывает шесть поколений и 33 члена рода⁷⁶Редкие источники… С. 113-114.. Оканчивается на правнуках Андрея Шутихи Мезецкого, то есть лиц первой половины XVI в. Принцип расположения лиц в росписи – горизонтальный, причем реализуется он раздельно для потомства Федора Андреевича и Романа Андреевича. Можно предположить, что общая роспись князей Мезецких в составе Румянцевской редакции объединила два ранее самостоятельных текста.

Роспись Румянцевской редакции поменяла старшинство сыновей князя Всеволода Юрьевича Орехвы по отношению к тому, как оно понималось в варианте Родословия Одинцевичей. Андрей Всеволодович Шутиха Мезецкий, продолживший род, стал старшим сыном, а его бездетный брат Дмитрий – младшим. Этот порядок старшинства был усвоен всеми последующими вариантами родословия Мезецких. Однако они кардинально расходятся в отношении старшинства внуков Андрея Шутихи – сыновей князя Федора Андреевича.

Румянцевская редакция заложила традицию толкования старшинства в пользу потомства Федора Сухого. Эта традиция была усвоена вариантами, содержащимися в Государеве родословце, редакции в 43 главы с приписными и Музейном списке редакции в 81 главу.

Вариант росписи князей Мезецких в Государеве родословце (т.е. в редакции в 43 главы) и списках, относящихся к редакции в 43 главы с приписными, является полным воспроизведением варианта, представленным в Румянцевской редакции, дополненный 14 лицами следующего, седьмого поколения рода. Таким образом, она включает 47 членов рода и оканчивается на праправнуках Андрея Шутихи Мезецкого, то есть лицах второй половины XVI в.

Московская редакция родословной росписи князей Мезецких. Извод Мезецких-Говдыревских

В редакции родословных книг начала XVII в. содержится родословная роспись, составленная, вероятно, одновременно с тем вариантом, что вошел в состав Румянцевской редакции. В ней то же количество поколений – шесть – тот же принцип построения. Однако, этот вариант не знал еще князя Семена Юрьевича Тарусского.

Принципиальное отличие двух вариантов – в старшинстве сыновей Федора Андреевича Мезецкого. Если в первом они располагались в порядке Федор Сухой – Василий Кобяка – Иван Говдыревский, то во втором – Иван Говдыревский – Василий Кобяка – Федор Сухой. Таким образом, вопрос родового счета был решен в пользу князей Василия и Федора Ивановичей Говдыревских-Мезецких.

Изменение расположения принципа записи имен в росписи ведет к образованию нового извода. Вариант Синодального II списка редакции родословных книг конца XVII в. по отношению к Румянцевскому I списку представляет собой новый извод росписи рода князей Мезецких. Практически полное текстуальное совпадение росписей является свидетельством единого протографа, к которому восходят списки Румянцевской редакции и Редакции начала XVII в.

Этот же извод, составленный в интересах Говдыревских-Мезецких по вопросу родового старшинства, представлен и в родословной росписи Патриаршей редакции. Роспись насчитывает семь поколений (33 человека). К последнему поколению, которое дополнило вариант родословных книг редакции начала XVII в., относятся два лица – Иван Иванович Большой и Иван Иванович Кушник, действовавшие во второй половине XVI в.

Московская редакция родословной росписи князей Мезецких. Извод Мезецких-Кобякиных

Третий извод родословной росписи Мезецких московской редакции вопрос родового старшинства решает в пользу потомства Василия Федоровича Кобяки: из второго сына князя Федора Андреевича Мезецкого он стал старшим.

Роспись в Пискаревском списке редакции в 81 главу насчитывает 61 члена рода и 10 поколений. Это один из самых информативных вариантов из имеющихся в нашем распоряжении. Принцип расположения лиц в росписи – смешанный. До 4 поколения включительно – роспись горизонтальная. Затем, переходя к перечислению потомков Федора и Романа Мезецких, роспись демонстрирует вертикальный принцип, который в своем наиболее строгом виде проявляется при переходе к линии Власовых, ведущей свое начало от князя Василия Федоровича Кобяки. Смена порядка расположения лиц в росписи говорит о ее позднейшей доработке.⁷⁷Бычкова М.Е. Родословные книги... С. 17.

Последнее поколение в линии потомков Василия Кобяки представлено князьями Фомой, Андреем и Иваном Дмитриевичами Мезецкими. Первый из них упоминается с 1613 г., ум. в 1652/1653 г.; второй действовал в 1616-1632 гг.⁷⁸Власьев Г.А. Потомство Рюрика. Т. 1. Ч. 2. С. 24-25.

Вариант родословной росписи в Музейном списке редакции в 81 главу насчитывает 64 члена рода, 10 поколений. Он представляет собой переработанную в соответствии с Государевым родословцем родословную роспись из Пискаревского списка редакции родословных книг в 81 главу. Приведя старшинство сыновей Федора Андреевича Мезецкого в соответствие со схемой Государева родословца, переписчик перепутал потомство его внуков, князей Ивана и Михаила Васильевичей Власовых – дети Михаила приписаны к Ивану и наоборот.

Текстологический анализ родословных книг и сборников, содержащих родословные данные, показал, каким образом на протяжении периода с 1530-х по сер. XVIII вв. менялся характер росписей в отношении потомства князя Юрия Тарусского. Каждая из них по-разному трактует старшинство князей Мезецких по отношению к родственным княжеским линиям от князя Юрия Тарусского. Эта традиция восходит к системе местничества, в рамках которой родословные росписи оказывают регулирующую роль. Необходимо отметить, что часть редакций заложила дальнейшую традицию для составления росписи князей Мезецких (Летописная, Румянцевская редакции), а часть так и осталась прецедентным самостоятельным текстом (Родословие князей Одинцевичей). Официальная традиция составления родословных книг (Государев родословец, Бархатная книга) получает продолжение в частных родословных книгах, частично (Редакция в 81 главу), а в ряде случаев полностью наследуя структуру всего содержания (Редакция в 43 главы, в 43 главы с приписными). Эта традиция трансформируется в возможность отнесения вариантов росписи к одной из двух редакций – Литовской или Московской, и к одному из трех образовавшихся изводов Московской редакции росписи.

Было решено отнести девять вариантов росписи к одной из двух редакций – Литовской или Московской – в зависимости от той традиции, которая была заложена в принципе расположения лиц в росписи. Кроме этого, если Литовская редакция состоит лишь из одной росписи – в составе Родословия князей Одинцевичей, то Московская поделена на три извода. Каждый из трех изводов характеризуется старшинством одной из ветвей рода князей Мезецких. Первый извод характерен преобладанием ветви Мезецких-Сухого. В составе этого извода содержатся варианты росписи из Румянцевской редакции, редакции в 43 главы и 43 главы с приписными и Музейный список редакции в 81 главу, текстологически преемственные друг другу. Второй извод – извод Мезецких-Говдыревских – отличен тем, что в нем родовое старшинство закреплено за потомством по линии князя Ивана Говдыревского. Данный извод представлен Редакцией начала XVII в. и Патриаршей редакцией. Последний, третий, извод, представленный редакцией в 81 главу (Пискаревский список), характеризуется приоритетом ветви Мезецких-Кобякиных (потомков князя Василия Кобяки).

В основе всех представленных в родословных книгах Московского государства XVI-XVII вв. изводов родословной росписи князей Мезецких лежит родословие в шесть поколений. В настоящий момент трудно судить о том, какой из изводов ближе к протографу: каждый из них обеспечивал родовым старшинством отдельные ветви князей Мезецких.

Соотношение списков различных редакций представлено в следующей стемме.

Данная стемма была составлена при активном содействии моего научного руководителя О.И. Хоруженко. 

---

1. Лихачев Д.С. Текстология. СПб., 2001. 758 с.
2. Творогов О.В. Археография и текстология древнерусской литературы. М., 2009. 280с.
3. Лихачев Н.П. Государев родословец и Бархатная книга. СПб., 1900. С.2.
4. Там же.
5. Бычкова М.Е. Родословные книги XVI-XVII вв. как исторический источник. М., 1975. 216 с.
6. Там же. С. 7.
7. Кузьмин А.В. Генеалогия потомков Черниговских князей по данным Румянцевского II списка первого извода Патриаршей редакции родословных книг (РГБ. Ф. 256. № 349) // Очерки феодальной России. М.-СПб., 2012. Вып. 15. С.173-192.
8. Любавский М.К. Областное деление и местное управление Литовско-Русского государства ко времени издания первого литовского статута. М., 1892. 998 с.; Он же. Очерк истории литовско-русского государства до Люблинской унии включительно. СПб., 2004. 306 с.
9. Насонов А.Н. «Русская земля» и образование территории древнерусского государства. М., 1954. 412 с.
10. Зимин А.А. Формирование боярской аристократии в России во второй половине XV – первой трети XVI вв. М., 1988. 350 с.
11. Кром М.М. Меж Русью и Литвой. М., 2008. 292 с.
12. Шеков А.В. Верховские княжества. Середина XIII - середина XVI вв. М., 2012. 364 с.
13. Малинин Д.И. Калуга. Опыт исторического путеводителя по Калуге и главнейшим центрам губернии. Репринт. изд. Калуга, 2004. 273 с.; ХолодицкийГ. Мещовск. Тула, 1991. 112 с. : ил.
14. Археологическая карта России. Калужская область. М., 1992. 157 с.
15. Зотов Р.В. О черниговских князьях по Любецкому Синодику и о черниговском княжестве в татарское время. СПб., 1892. 327 с.; ВласьевГ.А. Потомство Рюрика. СПб., 1906. 3 т.
16. WollfJ. Kniaziowielitewsko-ruscyodkoncaczternastegowieku. W., 1895. 719 s.
17. Татищев Ю.В. Род князей Мезецких // ИРГО. Вып. 2. СПб., 1903. Отд. 1. С. 48–84.
18. ПСРЛ. Т. X. Новгородская первая летопись. Рязань, 2001. С. 475-477.
19. Никольская Т.Н. Указ. соч. С. 155.
20. Тихомиров М.Н «Список город русских дальних и ближних» / Исторические записки. М., 1952. Т. 40. С. 240.
21. Археологическая карта России. Калужская область. Под ред. Ю.А. Краснова. М., 1992. С. 81.
22. Татищев Ю.В. Род князей Мезецких. С. 6.
23. Кром М.М. Меж Русью и Литвой. С. 58.
24. Там же. С. 60.
25. ПСРЛ. Т. 27. с. 100., Т. 8, с. 92.
26. РИБ. Т. 27. Стб. 40-41.; Wolff J. Op. cit. S. 258.
27. Scarbiec diplomatow. Wilno, 1860. № 746. S. 330.
28. РИБ. Т. 27. Стб. 64.; Wolff J. Op. cit. S. 258.
29. Кром М.М. Указ. соч. С. 61.
30. Сборник ИРИО. Т. 35. № 28. С. 147.
31. Кром М.М. Указ. соч. С. 84.
32. Там же. С. 99.
33. Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV-XVI вв. С. 330.
34. Акты, относящиеся к истории Западной России, собранные и изданные Археографическою Комиссиею. СПб., 1846. Т. 1. № 122.
35. Кром М.М. Указ. соч. С. 105.
36. Любавский М.К. Областное деление… С. 56.
37. Духовные и договорные грамоты… С. 355.
38. Зимин А.А. Формирование боярской аристократии в России во второй половине XV – первой трети XVI вв. М., 1988. С. 135.
39. Духовные и договорные грамоты… С. 360.
40. Сборник ИРИО. Т. 35. С. 639, 745.
41. Там же. Т. 59. С. 127, 191, 304, 326, 409, 413, 512.
42. Зимин А.А. Формирование… С. 135.
43. Беспалов Р.В. «Новое потомство» князя Михаила Черниговского по источникам XVI-XVII вв. (к постановке проблемы) // Проблемы славяноведения. Сб. науч. ст. и материалов. Брянск, 2011. Вып. 13. С. 85-86.
44. Щербатов М.М. Записка историографа кн. М.М.Щербатова о роде князей Волконских // ВолконскаяЕ.Г. Род князей Волконских. С. 783-796.
45. Волконская Е.Г. Род князей Волконских. СПб., 1900. С. 784; Прямое родство князя Михаила Черниговского и Юрия Тарусского в исследовательской литературе ставится под сомнение: Беспалов Р.А. Указ. соч. С. 79-80.
46. Щербатов М.М. Указ. соч. С. 785.
47. Там же.
48. Щербатов М.М. Указ. соч. С. 786.
49. Спиридов М.Г. Сокращенное описание служеб благородных российских дворян. М., 1810. 2 ч.
50. Там же. С. 235.
51. Головин Н.Г.Родословная роспись потомков великого князя Рюрика, составленная Н. Головиным.Москва, 1851. С. 23, 27.
52. Долгоруков П.В. Российская родословная книга. Ч. 1. СПб., 1854. 350с.
53. Власьев Г.А. Потомство Рюрика. Т. 1. Ч. 1. Предисловие.
54. Долгоруков П.В. Указ. соч. С. 50.
55. Алфавитно-справочный перечень удельных князей русских и членов царств дома Романовых. Половина первая А-И. Сост. М.Д.Хмыров. СПб., 1871. С. 88.
56. Алфавитно-справочный перечень… . С. 145.
57. Историко-статистическое описание черниговской епархии, кн. 5. Губ город Чернигов. Уезды: Черниговский, Козелецкий, Супражский, Кролевецкий и Остерский. Чернигов, 1874. С. 36-45.
58. Зотов Р.В. О черниговских князьях по Любецкому синодику и о черниговском княжестве в татарское время. СПб., 1892. С. 293-294.
59. Волконская Е.Г. Род князей Волконских. СПб., 1900. 977 с.
60. Волконская Е.Г. Указ. соч. С. 6-7.
61. Там же. С. 7.
62. Власьев Г.А. Потомство Рюрика. Т. 1. Ч. 1. СПб., 1906. 667 с.
63. Там же. С. 32.
64. Власьев Г.А. Потомство Рюрика. Т. 1. Ч. 1. С. 33.
65. Там же. С. 35.
66. Там же.
67. Там же. С. 36.
68. ПСРЛ. Т. 35. С. 289-290.
69. Архив СПБИИ РАН. Ф. 115. № 143.
70. Данилович И.Н. Указ. соч. С. 102.
71. WolffJ. Op. cit. S. 288.
72. Зимин А.А. Формирование боярской аристократии в России во второй половине XV – первой трети XVI в. М., 1988. С. 135.
73. Власьев Г.А. Потомство Рюрика. Т. 1. Ч. 2. С. 4.
74. Редкие источники… С. 113-114.
75. Черепнин Л.В. Русские феодальные архивы XIV-XV вв. М.; Л., 1948. Т. 1. С. 83.
76. Редкие источники… С. 113-114.
77. Бычкова М.Е. Родословные книги... С. 17.
78. Власьев Г.А. Потомство Рюрика. Т. 1. Ч. 2. С. 24-25.