25 декабря 1991 года первый и последний президент СССР Михаил Горбачёв объявил о прекращении своей деятельности на этом посту «по принципиальным соображениям». В тот же день над Кремлём был спущен флаг СССР и поднят новый флаг Российской Федерации. Немногие наблюдатели этого символического действа признавались, что испытали щемящее чувство потери чего-то до конца не понятого... Как бы то ни было, Союз Советских Социалистических Республик, претендовавший на новое слово в историческом сожительстве народов, просуществовав 69 лет, исчез с политической карты мира.

На фото: Борис Ельцин, Николай Рыжков и Михаил Горбачёв на III съезде народных депутатов СССР. Москва. 1990 год. Фото Сергея Смирнова

Развал СССР предсказывали ещё в 1970-е годы – и западные советологи, и эмигрировавшие диссиденты. Им не особенно верили, тем более что их аргументация в значительной степени основывалась на тезисе об опасности разрастания в «христианском» государстве мусульманского населения. Меж тем причины развала СССР лежали глубже, чем мы привыкли думать.

Согласно наиболее распространённой (и столь же поверхностной) точке зрения, к распаду СССР привёл так называемый парад суверенитетов союзных республик, жаждавших национальной самостоятельности. Этот процесс завершился подписанием 8 декабря 1991 года Беловежских соглашений, а затем, 21 декабря, Алма-Атинской декларации, учреждавшей конфедеративный союз бывших советских республик под названием Содружества Независимых Государств. Позднее всё это было названо крупнейшей геополитической катастрофой ХХ века… Действительно, соотношение сил в мире разительно изменилось. Но столь ли неожиданным было произошедшее? Можно ли упрекать в крушении Советского Союза пресловутых сепаратистов, к чему всегда склонялись недалёкие конспирологи?

На фото: Митинг в поддержку Бориса Ельцина. Москва. 24 февраля 1991 года. Фото Виктора Ахломова

Рождение СССР было связано с революционным развалом в 1917 году Российской империи, в своё время именовавшейся «тюрьмой народов». Последнее было не вполне справедливо. Независимо от интернационалистских надежд и устремлений большевиков, они, так или иначе, стали наследниками рухнувшей империи. А её крушение также было вполне закономерным феноменом мировой истории, которую и по сей день пронизывает ритмика рождения и падения империй. В прошлом, да и сейчас, понятие империи имеет по преимуществу негативную коннотацию. В этом контексте предполагается, что империя – это всегда насилие «сильного над слабым». Забывается, однако, что насилием пронизана вся человеческая история, в значительной степени определяемая борьбой восходящих, соперничающих и угасающих империй. Что касается насилия, в том числе имперского, то оно имеет множество «мягких» воплощений, а потому людям и народам часто приходится делать выбор между централизованным насилием и этнической междоусобицей.

На фото: Борис Ельцин во время митинга у Белого дома в Москве. Август 1991 года. Фото Сергея Смирнова

И если отбросить эмоции, то окажется, что в основе всякой империи лежит культура, точнее – культура сосуществования культур, объединённых общей целью. Так было всегда; в этом смысле СССР не представлял собой ничего нового, кроме интернационалистской вывески. Историческая миссия империи носит культурогенерирующий характер. Понятно, что, внешне уподобляясь вселенскому универсуму, изнутри себя, на бытовом уровне, империя, напротив, может иметь и репрессивное воплощение. Но даже это не разочаровывает до тех пор, пока не истощилось энергетическое ядро империи. Кризис империи начинается с кризиса её правящих верхов. Он в свою очередь включает в себя кризис идеи и кризис управления.

Говоря об этом, надо иметь в виду, что сценарий гибели империи довольно однообразен. Наряду с Российской империей, например, закончили своё существование традиционные, континентальные империи – Австро-Венгерская и Османская. Уже в наше время рухнула Югославия. Всё это не ново. Достаточно усомниться в моральной оправданности имперского насилия, как начинают возникать его идеологические антиподы, которые затем складываются в альтернативные политические доктрины. И здесь обнаруживается генетическая слабость всякой империи: она не терпит иной веры, кроме веры в самоё себя. В этом смысле любая церковь может либо прислуживать империи, либо становиться ее нравственным отрицанием.

Всякая моноидея имеет обыкновение обрастать многочисленными идеологами – это настоящие паразиты империи. В своё время так называемых историков КПСС назвали «попами марксистского прихода». Действительно, нет ничего нелепее принципиальных атеистов, пытающихся создать подобие новой религии. Тем не менее она была создана. Но в основу её парадоксальным образом было положено революционное марксистское учение, призванное освящать застойную советскую государственность. Сегодня это воспринимается как нонсенс.

История СССР в определённой степени состоит из набора видимых (сегодня!) противоречий, точнее – парадоксов. Осуждая «империализм», большевики воссоздали стыдливую пародию на него. Считая нацию пережитком прошлого, они сформировали из прежних этносов подобие реальных наций, снабдив их всеми подобающими атрибутами, вплоть до элит и государственных границ. В порядке отрицания частной собственности был возведён институт государственной собственности, почитаемой «общенародной». Понятно, что уследить за её приумножением было некому – гражданам хотелось иметь «свою» собственность.

Применительно к судьбе СССР надо иметь в виду ещё один специфический фактор. Унаследовав от Российской империи патерналистский принцип взаимодействия верхов с низами, коммунисты превратили его в «раздаточное» хозяйство: на местах производили, а центр распределял. Смешно сказать, но в советские времена едва ли не во всякой области всерьёз считали, что, если бы не приходилось отправлять в центр всё ими произведенное, они «жили бы как при коммунизме». Однако «раздаточная экономика» невозможна в принципе: нельзя до бесконечности распределять то, что нет смысла производить. В конечном счёте невозможно было даже понять, чем гордиться, если тебе ничего не принадлежит и от тебя ничего не зависит? И стоило ли звать людей в неведомое коммунистическое будущее, когда за пределами замкнутого советского пространства разрастался реальный антикоммунистический «рай»?

Может показаться, что Советский Союз был обречён изначально. Но это далеко не так. Он был жив, пока в него верили. А верить можно даже в абсурдное, как пояснил в своё время Тертуллиан. Конечно, «спасти» СССР, как на это надеялся Горбачев, было уже невозможно. Дело в том, что всякая империя переживает свой взлёт и своё падение. Так было всегда. Инерцию распада можно сдержать, а предотвратить – только если империя будет своевременно меняться изнутри – буквально на «клеточном», то есть человеческом, уровне. Впрочем, это будет уже не империя в привычном смысле слова. Напротив, всякая запоздалая попытка «спасти» империю лишь ускоряет процесс её развала. В этом смысле хорошо помог пресловутый ГКЧП, вздумавший напугать народ, которому тогда уже нечего стало терять и, соответственно, бояться. Да и сам Горбачёв, упорно стремившийся влить новое вино в старые мехи, скорее «ломал», нежели «перестраивал». По-своему попытались спасти положение участники Беловежского соглашения, но затормозить процесс за счёт консолидации его славянского ядра также оказалось поздно.

Что касается Б.Н. Ельцина с его «раздачей суверенитетов», то он был не столь неправ, как может показаться. Нелепо сопротивляться стихии, проще позволить ей исчерпать себя, чтобы затем навязать остывшему хаосу свою волю. Так, в сущности, поступили в своё время большевики. Как бы к ним ни относиться, но они тогда восторжествовали не случайно.

Конечно, сегодня исчезнувший СССР подчас вспоминается с ностальгией. Это не удивительно: идеалы солидарного существования упорно живут внутри нас, тогда как ошибки прошлого и пороки былого насилия стираются из памяти. А потому не стоит ни скорбеть об исчезновении СССР, ни радоваться этому. Строго говоря, это значительное для нас событие – рядовое в большой человеческой истории. Но поучительное.

Владимир Булдаков,
доктор исторических наук, ИРИ РАН

ВОЗМОЖНО, ВАМ БУДЕТ ИНТЕРЕСНО:

Состав Комиссии по вопросам высшего исторического образования

Ни скорбеть, ни радоваться… К 30-летию современной российской государственности

1921: Время собирать камни. От разрушения к созиданию