ВОЕННЫЕ ВОСПОМИНАНИЯ РУССКОГО АГЕНТА СОПРОТИВЛЕНИЯ. 1940–1945

Неожиданное нападение немцев на Бельгию не оставило меня безразличным, хотя я и был иностранцем. Двадцать лет я прожил на бельгийской земле, зарабатывая себе на жизнь, устраивая свой быт. Как и бельгийские патриоты я хотел добраться до Англии, чтобы ковать там оружие для победы. Но одному это было не подсилу.

В 1941 году яразыскал группу, готовую котъезду, которая согласилась принять меня после строгой проверки. Как ни досадно, но нашёлся предатель. Вечером седьмого апреля по доносу гестаповца Бодсона (потом он был расстрелян) нас препроводили в тюрьму Сэн Леонар. Два месяца спустя я вышел оттуда с твёрдой решимостью бороться против бошей. Это было 4-го июня.

Вернувшись в мастерскую, в которой я работал до войны, я начал свою подрывную деятельность. Я подсыпал в электромоторы железные опилки, чтобы остановить работу. Мастерская выходит из строя на несколько часов, производство задерживается. На мой взгляд этого было слишком мало и, кроме того, легко было найти виновного. С одним товарищем мы решаем налить серной кислоты в машины, готовые к отправке в Германию, с тем, чтобы кислота разъела металл и вывела их из строя. Это прекрасно удалось. Боши явились в мастерскую и раздражённо заявили директору, что на предприятии есть вредители и что в случае повторения вредительства весь заводской комитет будет отправлен в Германию. Директор, зная о том, что продукция мастерской, которой я заведывал, упала до 50% довоенного уровня, вызвал меня к себе. «Г-н Клюев — сказал он — я не собираюсь расплачиваться за ваши диверсии, это надо прекратить». Я ответил ему так: «Г-н директор, я беру на себя ответственность, и Вам лично нечего опасаться, т. к. я готов к расплате»… С этой минуты на заводе обосновался немецкий управляющий. Немецкие офицеры-надзиратели не переставали ходить по заводу. Меня охватила ярость. Пришлось обуздать себя на время в надежде найти всё-таки возможность действовать. В это время я занялся распространением подпольных газет «Драпо руж»⁶Речь идёт о газете коммунистического Фронта Независимости «Красное знамя»., «Ля Мёз» и тд.

Однажды кто-то из товарищей сообщил мне о прибытии русских пленных, которых немцы пригнали для работы вшахтах. Они были голодны, плохо одеты, боши всё у них отобрали. Им надо было помочь, чего бы это ни стоило. Строгие часовые постоянно охраняли их. Мне удалось вступить в контакт с ними благодаря посредничеству одного польского шахтёра. Так я получил список вещей, которые были нужны им в первую очередь: хлеб, носки…

Нелегко было выполнить эти просьбы в то время, когда все голодают. Особенно плохо было с хлебом. Один из товарищей, знавших о моей патриотической деятельности, предложил мне продать поддельные хлебные карточки, чтобы помочь уклоняющимся от военной службы. Я согласился на том условии, что часть выручки будет отдана моим землякам. Помощь одного симпатичного пекаря, который знал, куда идёт хлеб, облегчила работу. Таким образом мы смогли подкормить русских и преследовавшихся за уклонение от военной службы. Однако неосторожность с нашей стороны навела службу безопасности на наши следы. В мастерской, где я работал, было проведено расследование относительно моей благонадёжности. К счастью, среди полицейских было немало патриотов, так что опасаться было нечего.

Один из моих друзей, работавший на «Интеллидженс сервис», привлёк меня к работе под своё начало в качестве агента-информатора. Моей конкретной задачей являлось сообщение ему о всех материальных поставках нашей мастерской немцам. С большим усердием я выполнял свою работу вплоть до того момента, когда мой шеф был арестован. Его стойкость спасла меня, но связь с «Интеллидженс сервис» с этого момента прервалась.

Слухи об организации «Армии секрет»⁷Первоначально подразделение называлось «Бельгийский легион», в 1943 году оно изменило название на Армию Бельгии, в июне 1944 года получило итоговое название Армия Секрет, или Секретная армия. дошли и до меня. Это были подразделения «Арме Бланш»⁸Речь идёт о Белой бригаде. Она имела связи с различными разведывательными службами, включая сети Кларенс, сеть Люка и сети Зеро., «Арме дё ля Либерасьон»⁹Речь идёт об Освободительной армии Бельгии — организации, в которую вошли члены молодёжных движений и христианскодемократических союзов., «Фрон де л’Эндепанданс»¹⁰Речь идёт о Фронте Независимости., группа партизан, которые в арденнских лесах объединялись, чтобы молотить бошей, вести диверсионную деятельность, уничтожать предателей.

Между тем немцы ввели трудовую повинность и начали вывозить в Германию недовольных. Тюрьмы гестапо были забиты уклонявшимися от военной службы.

Мне лично хотелось присоединиться к «Арме секрет», найти нить, которая привела бы меня к сердцу организации, где бельгийцы, французы, голландцы и русские, бежавшие из концлагерей, протянули друг другу руку для совместной борьбы с общим врагом.

В 1943 г. меня, наконец, связали с партизанами и прикрепили к группе капитана Жоржа (впоследствии расстрелянного бошами), в генштабе Комблэн. Сначала я был переводчиком у моих земляков, затем связным между базами. Ночью мы выходили на задания: блокировать туннель, подорвать высоковольтную мачту, перерезать телефонный кабель, уничтожить предателей. Работы хватало на всех.

Однажды ночью мы должны были облить серной кислотой вагон с зарядами. Сердце моё громко стучало — немного от страха, но больше от радости, что бошам будет причинён урон. Ах, надо пережить такие моменты, чтобы понять, однажды под самым носом у немцев мы перевозили взрывчатку и оружие.

В моменте затишья я ходил на поиски поддельных паспортов, трудовых книжек и продуктовых карточек, которые были нужны всё больше, т. к. число партизан увеличивалось с каждым днём. Но и другие в это время не отдыхали: товарищ Жорж создал маленькую русскую газету, освещавшую новости с фронта. Схемы показывали позиции германской и советской армий. Распространяемая тайком, эта газета рассказала заключённым о поражении немцев под Сталинградом, об уничтожении немецких армий и о последовавших успехах русского наступления. Посыпались просьбы о помощи для бегства из лагерей. Всем хотелось воевать в тылу у немцев, подрывать их силы для победы своей страны.

Именно в этот период меня назначили проводником для бежавших, чтобы выводить их из города и доставлять в леса. Сегодня двое, завтра — четверо, и так всё больше и больше. Наиболее опасным был выход с территории шахт и из города. Необходимо было снабдить их приличной одеждой и документами. Повсюду нам были нужны помощники: фотографы, шофера и тд и тд.

Бельгийские друзья помещали их сначала в надёжные крестьянские дома, которые я подыскивал, чтобы оставить их там на один-два дня. Мне же надлежало разработать маршруты, каждый раз иные, чтобы избежать подозрений. Когда всё было готово, начиналось путешествие. Какое? — Ночью мы шли по лесу в полной темноте, часто без пищи и воды. Какие люди! Они шагали, шагали позади меня, полные доверия. «Филипп, далеко ещё?» — шептали они. «Держитесь, уже близко…» — был мой постоянный ответ. Дойти до укрытия нужно было затемно, т. к. кругом расхаживали боши, а их автоматы были беспощадны, у нас же не было оружия. С разбитыми ногами, с пустыми желудками мы двигались вперёд. Время от времени я опережал их, чтобы разведать дорогу, которую нам предстояло пересечь.

Усталость ложилась тяжёлым грузом, мучило беспокойство не придём ли мы на место опустошённое бошами благодаря какому-нибудь предательству. Я очень хорошо представлял себе, что будет со мной, если я попаду в лапы к немцам. Но они! Что подумают они обо мне!? Ещё сейчас, когда я пишу эти строки, у меня при этой мысли бросает то в жар, то в холод. В таких страхах проходило всё путешествие, им же я в это время говорил: «Уже недалеко…» У цели я забывал про усталость и, в то время, как они, измученные и истощённая, засыпали прямо на земле, я отправлялся на поиски продуктов. Бойцы, вернувшиеся в лагерь после ночного задания, готовили на кострах горячие напитки. На одну-две недели мы оставались на месте подобно кочевникам, т. к. работа по обеспечению продуктами, по боеснабжению и связи между лагерями, связанная с постоянным передвижением, могла привлечь к нам внимание противника. По малейшему сигналу опасности мы готовы были немедленно сняться и перейти в другое надёжное укрытие. Тридцать раз мне пришлось проделать такие ночные переходы.

Вот таким образом, однажды в марте 1943 г., в деревне Лувенье мне довелось познакомиться с Г. Титовым. Это был боевой товарищ. Льежский комитет и командование отрядом в Лувенье направили его в Арденны, в местечко Садзо-Эрезе, чтобы возглавить подразделение партизан. Это был первый человек среди партизан, изобретательный и смелый, настоящий командир.

Не могу обойти молчаньем одну преданную и добрую семью крестьян из этой местности. По скромности своей они не хотели, чтобы я назвал их фамилию. Целыми днями они пекли хлеб для партизан, стирали и чинили партизанское бельё. В сумерках они отправлялись стяжёлыми мешками на плечах в лагерь, чтобы накормить партизан, презирая опасность, которую представляли собой фашистские патрули и предатели-коллаборационисты. Раненые или больные всегда находили в их доме не только укрытие, но и внимательный уход, а ведь они ставили на карту свою жизнь.

За две недели до освобождения я должен был сопровождать новую группу беглецов из 18-и человек в арденнские леса. Как обычно, я вышел на разведку этапов. К сожалению, упав с велосипеда, я серьёзно повредил колено и был привязан целую неделю к постели. В это время началось бегство немцев¹¹Речь идёт о событиях примерно начала сентября 1944 года.. Оно происходило в беспорядке, т. к. их транспортная система была нами дезорганизована. Мне сообщили, что в связи с последними событиями производится рассредоточение партизанских сил. Однако, я рвался к активным действиям. Меня охватила беспомощная злость, и я всё-таки отправился на поиски друзей.

После долгих поисков, волоча больную ногу, я добрался до подпольной типографии газеты «Ля Мёз» и нашёл там друзей, занятых вёрсткой очередного номера. Они встретили меня с распростёртыми объятиями. Вот так неожиданно я стал газетным издателем.

Немцы в это время ещё занимали город. На улице раздавались пулемётные очереди и пушечная стрельба. Мы держали наше оружие всё время рядом с собой. День и ночь шла работа в типографии вплоть до знаменательного воскресенья, когда немцы удрали и пришло освобождение.

Закончив работу в журнале, я отправился в штаб Фронта Независимости, чтобы найти своё непосредственное начальство. Командующий партизанским корпусом уже работал в полную силу. Он немедленно прикрепил меня к бюро содействия бывшим русским военнопленным. Моя задача состояла в создании пропусков и анкет для партизан и других русских, чтобы дать им свободу передвижения в городе. Спустя полтора месяца сформировался Комитет Бывших Партизан (русских)¹²Точная дата создания Комитета неизвестна. Вероятно, это был ноябрь..

Залечив ушиб на ноге и закончив свою работу здесь, я попросил разрешения присоединиться к своему арденнскому подразделению. И вот я снова среди бельгийских и русских партизан. Да и американцы уже здесь. Теперь мы свободно передвигаемся по дорогам, мы прекрасно вооружены, у нас есть задача охранять коммуникации и материальную часть американской армии. К нашему большому сожалению, нам недолго пришлось наслаждаться этой активной работой. Бельгийское правительство приняло решение о демобилизации внутренних вооружённых сил. Мы снова стали штатскими. И вот я вернулся домой, к своим, после долгой разлуки.

Поскольку война не закончилась, и я считал, что моя родина тоже ещё ведёт войну, я захотел послужить делу союзников и вступил в американскую армию, где служу сейчас.

Г. КЛЮЕВ (Филипп). Эмбург,
рю Пьер Энварт 14-а