Людмила Гатагова: Укрощая стихию насилия. Великие реформы на Северном Кавказе

За полтора с лишним века история реформ 1860-х годов на Северном Кавказе обросла массой интерпретаций, как откровенно хвалебных, так и весьма критических. Одни акцентировали внимание на позитивных моментах, другие сокрушались по поводу допущенных просчётов и изъянов, анализируя в духе «если бы» принятые властями меры. Всесторонняя оценка преобразований в крае в контексте Великих реформ представляется актуальной научной и политико-культурной задачей.

«Освобождение крестьян от крепостной зависимости в России до сих пор продолжает вызывать не только ученые исследования, но и популярные очерки, - писал в 1892 г. в статье, посвященной 25-летию освобождения зависимых сословий в Терской области, публицист Е.Максимов. - Аналогичный же факт на Кавказе, к сожалению, почти не привлекает внимания ни органов периодической прессы, ни ученых деятелей». Возможно, это были лишь дежурные слова, приличествовавшие канонам юбилейного жанра, и редактор неофициальной части «Терских ведомостей» отчасти лукавил, сетуя на недостаточный интерес со стороны просвещённой публики к предмету своей статьи. Впрочем, памятные даты для того и существуют, чтобы напоминать потомкам о смысле и значении исторических событий, с течением времени неизбежно тускнеющих и стирающихся из памяти.

В имперских столицах и вокруг них в годы «Великих реформ» царило небывалое оживление общественной жизни, давшее толчок популяризации научного знания, появлению рынка прессы, массовому распространению грамотности. Все это, несомненно, затронуло и окраины империи. Но особенно ощутимой встряской для периферийных регионов стали модернизационные сдвиги в экономике, обернувшиеся кризисными явлениями в социальной сфере, что, в свою очередь, привело к слому традиционных институтов и привычного миропорядка во многих уголках государства. Кавказ здесь не был исключением, хотя обстоятельства его вхождения в процесс реформ выглядят вполне исключительными: достаточно напомнить, что начало реформ Александра II совпало с окончательным замирением региона.

…По завершении Кавказской войны проблема Северного Кавказа для России заключалась не только в том, чтобы последовательно интегрировать разноплеменной и разноязыкий регион в государственный организм, но также и в том, чтобы убедить населявшие его народы в выгодах российского подданства и склонить их к лояльности Впрочем, последнее касалось только замиренных горцев, поскольку так называемые мирные обитатели Кавказа более или менее активно взаимодействовали с имперскими институтами на протяжении всего XIX столетия.

Если до и во время Кавказской войны контакты российских военных и чиновников с обитателями гор и предгорий имели нерегулярный характер, то после войны Россия, можно сказать, проникла повсюду. Население в разных местностях проявляло нервозность по поводу своей дальнейшей судьбы. Многие люди испытывали страх перед будущим, поскольку не понимали сути происходящего. Ведь в случае России и Кавказа произошло соприкосновение двух несхожих культурных систем и разных способов социальной организации. Подобное столкновение всегда чревато (даже при прочих благоприятных обстоятельствах) конфликтом, в лучшем случае – культурным. Тем более удивительным представляется тот факт, что правительство рискнуло вовлечь в процесс радикальных реформ регион, который, по образному определению современника, всё ещё «дышал войной».

Правительство рискнуло вовлечь в процесс радикальных реформ регион, который, по образному определению современника, всё ещё «дышал войной».

Проводником реформ на Северном Кавказе выступил многоопытный Михаил Тариэлович Лорис-Меликов, возглавлявший на тот момент Терскую область. Осуществлённые под его руководством масштабные преобразования навсегда изменили облик южной окраины империи. Можно ли судить о них однозначно? Эксперты консервативного толка восхищались умелыми действиями начальника Терской области, в ходе реформ сумевшего избежать народных возмущений и волнений. Либеральные авторы ставили в вину правительству и местной власти половинчатость, незавершённость реформ. В сущности, и те, и другие были по-своему правы. Лорис-Меликову действительно удалось (в достаточно короткий по историческим меркам шести-семилетний срок) провести сложные преобразования и перевернуть самые основы традиционного жизнеустройства на Кавказе без каких-либо серьёзных эксцессов, что делает ему честь и во многом объясняет последующий карьерный взлет этого незаурядного государственного деятеля.

Лорис-Меликову удалось перевернуть самые основы традиционного жизнеустройства на Кавказе без каких-либо серьёзных эксцессов.

В то же время нельзя не признать и тот факт, что реформы на Северном Кавказе, разомкнув цепи вековой обособленности и локализма, не довершили процесс социального переустройства, что вылилось в бесконечные сословные споры, конфликты в сфере землевладения, землепользования и т.д.

Начало преобразованиям на Северном Кавказе, как и в центральных губерниях империи, было положено крестьянской реформой, с одной только разницей: здесь она проводилась в два этапа. Поскольку при разработке реформы учитывались местные реалии, в том числе факт отсутствия документально оформленных и юридически закреплённых прав на землю, было решено произвести сначала размежевание земель, а затем приступить ко второму этапу.

С мая 1863 года подготовительной работой по проведению реформы занималась Терская сословно-поземельная комиссия под началом Д.С.Кодзокова. Наиболее целесообразным вариантом для Кавказа власти сочли внедрение в обиход общинной формы землепользования. Помимо выделения земель под общины, значительная их часть передавалась в частное владение местной знати, а также в специальный фонд (для поощрения особо отличившихся перед государством военных и гражданских лиц, независимо от их происхождения). Провести размежевание в полном объёме удалось лишь в Осетии и Кабарде. Хотя процесс перераспределения земельных площадей занял немало времени, он так и не был доведен до конца, что впоследствии обернулось нескончаемыми спорами и конфликтами (справедливости ради надо сказать, что они регулярно вспыхивали и до акции размежевания). Но это происходило уже позднее, а в разгар земельной реформы Лорис-Меликову удавалось гасить любые недовольства, не прибегая к использованию силы и действуя исключительно посредством убеждения. Кавказский наместник великий князь Михаил Николаевич по достоинству оценил организаторские способности главы Терской области, поставив ему в заслугу мирный характер крайне болезненной земельной реформы. Умение Лорис-Меликова налаживать контакты со всеми группами населения и приводить к согласию порою совершенно непримиримых оппонентов снискало ему всеобщее уважение.

С 1 января 1866 года кавказских подданных империи обязали выплачивать государственную поземельную подать (или подымный сбор). По распоряжению Михаила Тариэловича Лорис-Меликова система налогообложения внедрялась постепенно, с предосторожностями, дабы не вызвать массовых недовольств. Благодаря умелым действиям кавказской администрации всё прошло относительно спокойно. Отныне каждому двору надлежало платить от 75 копеек до 5 рублей.

Основные принципы предстоящей крестьянской реформы разрабатывались в стенах Особого комитета по освобождению зависимых сословий, приступившего к работе летом 1866 года. Взвесив собранную информацию, члены комитета определили размер выкупной суммы для трудоспособных крестьян (от 180 до 200 рублей). Бывшим владетелям выделялась треть или половина крестьянского имущества, а за самими крестьянами оставались жильё и домашняя утварь. Поскольку крестьяне не имели возможности откупиться сразу, они получали статус временнообязанных. Выкупную сумму полагалось отработать в течение шести-восьми лет.

Поскольку крестьяне не имели возможности откупиться сразу, они получали статус временнообязанных.

18 ноября 1866 года было издано «Положение об отмене личной зависимости», а уже в следующем году в Терской области освободили 23 976 человек. Процесс освобождения крестьян и холопов от зависимости продолжался и дальше, растянувшись до 1913 года (последними свободу обрели зависимые сословия в Дагестане).

Следующим шагом в череде реформаторских мер стали административно-территориальные преобразования. 30 декабря 1869 года Государственный совет одобрил «Положение о Кубанской и Терской областях», детально прописывавшее территориальную принадлежность разных групп кавказского населения. Этнически окрашенные названия округов были заменены географическими. К примеру, Кумыкский округ превратился в Хасавюртовский, Кабардинский – в Георгиевский и т.д.

Далее последовала ещё одна важнейшая мера. В 1869 году в Терской области были введены в действие судебные уставы Александра II. В округах учреждались окружные словесные суды под председательством начальника округа и его помощника. Поначалу действие судебных уставов распространялось только на славянских жителей Кавказа. Для горского населения предусматривалось временное сохранение народных судов. Власти понимали, что местные народы веками привыкли мыслить категориями равного возмещения за причинённый ущерб, а в российском законодательстве компенсация за моральный и материальный ущерб либо вообще не предусматривалась, либо не была адекватна ущербу. Тем самым в восприятии горцев нарушался принцип социальной справедливости.

18 декабря 1870 года вышли в свет «Временные правила для горских словесных судов Кубанской и Терской областей». К 1871 году народные суды были уже заменены горскими словесными судами, сочетавшими нормы адата, шариата и российского законодательства. Согласно разделу положения «О сельском суде» при каждом селении учреждался горский словесный суд в составе трех судей, кандидата в судьи и сельского кадия (эфенди). Реформированию подверглись и низшие звенья судебной системы. Судебная реформа повлекла за собой соответствующие преобразования административных учреждений, которые освобождались от обязанностей судебных и следственных органов. В октябре 1871 года уже начал действовать мировой отдел Владикавказского окружного суда. А к началу 1880-х годов новые судебные порядки распространились на всю территорию Кавказского наместничества.

Реализацию земской реформы было решено отложить, по мнению властей, до лучших времен из-за неготовности населения Северного Кавказа к введению института земств. Некоторые функции земств оставили за местной администрацией.

К середине 1870-х годов, когда Лорис-Меликов покидал пост начальника Терской области, процесс инициированных Петербургом и осуществлённых Михаилом Тариэловичем масштабных преобразований, включая земельную, налоговую, крестьянскую, административно-территориальную и судебную реформы, практически завершился. За годы управления областью он добился учреждения на Кавказе первых банков (Владикавказ, Кизляр, Грозный, Георгиевск) и устройства телеграфного сообщения, появления сотен заводов и завершения строительства основной ветки Владикавказской железной дороги. Под его покровительством открылось более 300 школ, училищ низшего и высшего разряда, гимназий и курсов по подготовке учителей, стала выходить газета «Терские ведомости». Но самым весомым достижением этого государственного деятеля, думается, всё же следует считать смягчение внутриполитического климата в крае и успехи в налаживании мирной жизни. Неслучайно современники лестно отзывались о деятельности Лорис-Меликова, утверждая, что «в области есть хозяин, есть душа в деле».

Огрехи и недоработки кавказских реформ, несомненно, меркнут на фоне поистине тектонических сдвигов, к которым они привели практически во всех областях жизни.

Неслучайно современники лестно отзывались о деятельности Лорис-Меликова, утверждая, что «в области есть хозяин, есть душа в деле».

Реформы дали толчок радикальному переустройству традиционного уклада. Северный Кавказ всё глубже втягивался в водоворот товарно-денежных отношений, и под их натиском рушилась патриархальная замкнутость. Прежние формы хозяйствования вытеснялись более эффективными методами производства. Развитие транспортной инфраструктуры способствовало более интенсивному взаимодействию между различными группами населения региона. Кавказ наряду с другими окраинами империи включился в процессы экономической интеграции. Ближе к концу столетия регион уже переживал процесс форсированной индустриализации.

Появление предпринимательской прослойки привело к перераспределению экономических ролей и активизации новых социальных групп. В хозяйственную жизнь внедрялись прогрессивные формы экономической деятельности (добыча цветных металлов, появление добывающих и перерабатывающих предприятий и т.д.). Началась промышленная разработка грозненских нефтяных месторождений.

Динамично развивался процесс урбанизации. Местные города росли, постепенно превращаясь в многонациональные конгломераты. Они вовлекали в свой шумный человеческий водоворот самый разный этнический компонент.

Перемещение горских народов в правовое поле империи способствовало укрощению стихии насилия.

Сформировавшаяся на Северном Кавказе в результате реформ Александра II судебная система, несмотря на все издержки и несовершенства, в значительной мере содействовала стабилизации внутренней обстановки в регионе и, что особенно важно, внедрению в массы основ правосознания. Перемещение горских народов в правовое поле империи способствовало укрощению стихии насилия больше любых других, пусть даже и эффективных насильственных акций.

Людмила Гатагова,

кандидат исторических наук,

ведущий научный сотрудник ИРИ РАН