Созданное еще до отречения Николая II, Временное правительство и по своей программе, и по обстоятельствам «рождения» в полной мере можно было считать революционным.

Переговоры Временного комитета Государственной думы и Петроградского совета о создании Временного правительства проходили 2 марта. Совет соглашался на формирование буржуазного правительства, но требовал внесения в его программу полной политической и религиозной амнистии, гражданских свобод (с распространением их на военнослужащих), отмены всех сословных, национальных и религиозных ограничений, создания народной милиции (в ведении полностью демократизированных органов самоуправления), невывода из столицы революционного гарнизона, объявления демократической республики и немедленного созыва Учредительного собрания. Почти все пункты соответствовали кадетской партийной программе – кроме вопросов о форме правления и Петроградском гарнизоне. Либералы могли опасаться провозглашения Советом курса на «демократический мир» (без аннексий и контрибуций), но этого не произошло, что значительно разрядило атмосферу переговоров.

П. Н. Милюков категорически протестовал против пункта о немедленном провозглашении республики, указывая, что для него он единственно неприемлем, «тогда как об остальных можно столковаться». В порядке полемики член Исполкома Петроградского совета Н. Н. Суханов (Гиммер) задал ему вопрос:

«Неужели вы надеетесь, что Учредительное собрание оставит в России монархию? Ведь ваши старания все равно пойдут прахом?..» Милюков ответил: «Учредительное собрание может решить, что угодно. Если оно выскажется против монархии, тогда я могу уйти. Сейчас же я не могу уйти. Сейчас, если меня не будет, то и правительства вообще не будет. А если правительства не будет, то... вы сами понимаете...»

Между тем остальные представители Временного комитета не были настроены бороться даже за то, на чем настаивал Милюков. От лидеров Совета хотели добиться только сохранения воинской дисциплины в революционных частях.

Совет вообще не обсуждал вопрос правительственного состава, оставив его либералам. Санкция на введение в правительство социалистов А. Ф. Керенского и Н. С. Чхеидзе на посты министров юстиции и труда, которой добивались либералы, не была дана. Вместо этого Петроградский совет постановил учредить «наблюдательный совет за действиями Временного правительства». Зампред Керенский тем не менее вошел в правительство по собственной инициативе и поставил Совет перед фактом, с которым тот вынужден был смириться.

В результате вышло постановление Временного комитета Государственной думы, в котором говорилось о том, что «в целях предотвращения анархии и для восстановления общественного спокойствия после низвержения старого государственного строя» Комитет постановлял «организовать впредь до созыва Учредительного собрания, имеющего определить форму правления Российского государства, правительственную власть, образовав для сего Временный общественный совет министров…». Премьер-министром и министром внутренних дел становился князь Георгий Львов, министром иностранных дел – Павел Милюков, военным и «временно» морским министром – Александр Гучков, министром финансов – Михаил Терещенко, торговли и промышленности – Александр Коновалов, путей сообщения – Николай Некрасов, юстиции – Александр Керенский, земледелия – Андрей Шингарев, народного просвещения – Александр Мануйлов, по делам Финляндии – Федор Родичев, обер-прокурором Святейшего синода – Владимир Львов, государственным контролером – Иван Годнев. Управляющим делами Временного правительства был назначен Владимир Набоков.

Оглашая в Таврическом дворце список министров Временного правительства, Милюков заявил: «То министерство, которое вы видите сейчас во главе, подготовлено до свершения переворота». В действительности лишь 8 из 12 постов были заняты так, как это могло предполагаться когда-либо в оппозиционных кругах до революции. Более того, только оба Львова, Милюков, Гучков и Коновалов были практически бесспорными кандидатами. Кандидатура Родзянко на пост председателя правительства была единодушно отвергнута либералами и социалистами как непредсказуемая и слишком умеренная по своим взглядам.

Главноуполномоченный Всероссийского земского союза князь Львов благодаря своей должности считался основным представителем общественных сил страны. Его близкий соратник и давний друг Тихон Полнер среди талантов министра-председателя называл возможность «всячески поощрять свободную инициативу», «деликатное общее руководство», «умение внести мир и единение в среду своих многочисленных сотрудников» – при том, что «организационные формы его не интересовали...». Будучи толстовцем по своему мировоззрению, Львов был принципиальным сторонником широкой демократизации и противником административного контроля.

---

Председатель Центрального военно-промышленного комитета и военной комиссии Государственной думы А. И. Гучков обладал широкими связями в военных кругах. Он вполне закономерно занял пост военного министра в революционном правительстве, но должность морского министра была для него по его собственному признанию обременительной. Ее мог бы занять депутат-октябрист Н. В. Савич, председатель думской подкомиссии по военно-морским делам, но, очевидно, в марте 1917 г. он был слишком правым для того, чтобы войти в правительство.

---

Пост министра торговли и промышленности в таких обстоятельствах мог занять только промышленник и депутат-прогрессист А. И. Коновалов, имевший контакты не только с «цензовой» оппозицией, но и с социалистами. Министром финансов намечался кадет А. И. Шингарев, но эту должность по требованию Милюкова занял миллионер-сахарозаводчик и председатель Киевского военно-промышленного комитета М. И. Терещенко. Хотя в либеральных кругах к нему относились несерьезно, а среди населения он был просто неизвестен, но помогли старые связи.

---

Накануне Февраля в оппозиционных кругах была создана «пятерка», целью которой стала подготовка дворцового переворота. В ее состав входили представители военно-промышленных комитетов Гучков и Терещенко, думцы Некрасов и Керенский, а также Коновалов, который был и депутатом, и одновременно товарищем председателя Центрального военно-промышленного комитета (ЦВПК). Некрасов связывал «пятерку» с кадетскими кругами, Керенский – с социали стами. Все, кроме Гучкова, входили в состав масонских организаций.

Остальные ключевые посты во Временном правительстве заняли кадеты. Милюков был признанным специалистом по внешней политике и возглавил МИД. Мануйлов в 1905 г. был избран ректором Московского университета, но в 1911 г. подал в отставку в связи с давлением властей на университетскую автономию. Теперь он вошел в состав революционного правительства. Необходимо было обеспечить вхождение в кабинет Некрасова и Шингарева. Последний традиционно планировался на пост министра финансов, но все же против собственного желания был назначен министром земледелия. Некрасов желал занять пост товарища министра внутренних дел, однако Милюков сообщил ему, что это назначение необходимо как «уступка левым группам». Взаимоотношения Милюкова и Некрасова всегда были сложными: последний был одним из лидеров левого крыла партии и постоянно вел против Милюкова интригу; кроме того, у Некрасова были прочные контакты с социалистами. По сути, и сам он, являясь членом кадетской партии, тем не менее был социалистом и убежденным республиканцем. Еще в период думских выборов 1912 г., будучи секретарем Верховного совета масонского объединения меньшевиков «Великий Восток народов России», Некрасов привлек к участию в нем в том числе и будущего лидера Петросовета Чхеидзе. Вскоре была создана «думская ложа», куда вошли к тому же прогрессист Коновалов и трудовик Керенский.

---

На пост министра юстиции также могли претендовать кадеты Федор Кокошкин, Василий Маклаков, Владимир Набоков, однако его занял Керенский. Именно ему теперь предстояло открыть тюрьмы и обеспечить всеобщую политическую амнистию. Владимир Львов и Иван Годнев, будучи до революции умеренными либералами, после того как вошли в правительство, быстро осознали текущую конъюнктуру и отныне открыто смыкались с Керенским. Даже премьер князь Львов, по словам управляющего делами правительства Набокова, занял по отношению к Керенскому позицию «робкого заискивания». Вокруг Керенского быстро сплотилось левое крыло правительства, в первую очередь Некрасов и Терещенко.

Такой состав правительства мог появиться только в результате революции. Ее руководителями со стороны либералов выступали Милюков и Гучков. В целом он являл собой компромисс между ядром кадетского ЦК (Милюков, Шингарев, Мануйлов) и представителями общественных организаций. Керенский как фактический представитель Петроградского совета становился ключевой фигурой нового кабинета наряду с Гучковым и Милюковым. При этом большинство министров заведомо было гораздо левее этих двух, а потому должно было объединяться вокруг первого. Таким образом, уже в марте 1917 г. Керенский стал превращаться в политическую фигуру с премьерскими амбициями.

---

Размежевание между левыми и правыми министрами в основном касалось лишь их личных взаимоотношений с Петросоветом. В остальном правые проводили вполне левую политику. Став министром, Гучков по подозрению в монархических взглядах сместил 60% высших офицеров, в том числе 8 командующих фронтами и армиями, 35 из 68 командиров корпусов и 75 из 240 начальников дивизий. Шингарев установил государственную хлебную монополию, ввел хлебные карточки, проводил изъятие необработанных земель. Действуя в том же русле, Коновалов согласился с введением 8-часового рабочего дня на частных заводах Петрограда и принял решение об установлении его и на казенных (в том числе военных) заводах столицы. Некрасов создал общественные советы на железных дорогах, которым и передал непосредственное управление. Суть подобной политики была выражена словами, сказанными им 27 марта 1917 г. на VII съезде кадетской партии: «Основной вопрос заключается сейчас в том, чтобы идею революции, торжества демократии, идею народовластия провести возможно скорее во всех возможных ее формах».

После завершения переговоров с Петросоветом о программе правительства Милюков вышел в Екатерининский зал Таврического дворца и выступил перед революционной толпой:

«Мы присутствуем при великой исторической минуте. Еще три дня назад мы были в скромной оппозиции, а русское правительство казалось всесильным. Теперь это правительство рухнуло в грязь, с которой сроднилось, а мы и наши друзья слева выдвинуты революцией, армией и народом на почетное место членов первого русского общественного кабинета».

Из толпы раздались крики:

«Кто вас выбрал?» Милюков ответил: «Нас никто не выбирал, ибо, если бы мы стали дожидаться народного избрания, мы не могли бы вырвать власти из рук врага. ...Нас выбрала русская революция».

По окончании речи Милюкова принялись качать и на руках вынесли из зала.

---

В тот же день появилась декларация о составе и задачах нового правительства. Текст документа был подготовлен социалистами Сухановым и Керенским при участии Милюкова, который «под диктовку послушно приписал в конце ее: “Временное правительство считает своим долгом присовокупить, что оно отнюдь не намерено воспользоваться военными обстоятельствами для какого-либо промедления по осуществлению вышеизложенных реформ и мероприятий…”» Текст программы был подклеен к списку министров. Милюков предложил Суханову озаглавить его «От Временного комитета Государственной думы», но тот предпочел, «чтобы дело обошлось без всякой преемственности и без Родзянки». Милюков не настаивал. Тем не менее декларация была все же подписана Родзянко (в качестве председателя Государственной думы) и самими новыми министрами. Заголовок гласил: «От Временного правительства». Таким образом, революционное правительство само заявляло о своем создании.

Федор Гайда,
кандидат исторических наук