Судьба святителя Афанасия (Сахарова) уникальна. Он был посвящен в сан епископа в возрасте 34 лет в 1921 г., когда развернулось первое наступление компартии и советских спецслужб на Православную церковь.

Молодой архиерей сразу же отказался от каких-либо компромиссов с богоборческой властью. За последующие 33 года он провел на свободе чуть больше 5 лет, в советских лагерях и тюрьмах – 21 год, в ссылках – еще свыше 6 лет. Таких, как епископ Афанасий, в Церкви было немало, но к середине 1950-х гг. остались в живых лишь единицы.

Когда выдающийся церковный историк М. Е. Губонин в 1958 г. посетил епископа Афанасия в Петушках, он увидел человека, подобного древним святым «эпохи догматических и иконоборческих смут в Византии, когда отправленные в отдаленные ссылки молодые святители и монахи – ревнители чистоты православия, забытые всеми, через десятилетия – как выходцы с того света – представали пред глазами новых поколений древними старцами, убеленными сединами и с трясущимися руками, но с несокрушенным сильным духом и по-прежнему пылающей пламенной верой в свои незыблемые убеждения, в жертву которым они с такой готовностью принесли всю свою тягостную изгнанническую жизнь». Так, эпоха жесточайших гонений при большевистской власти в России не уничтожила Церковь, а, напротив, выковала плеяду великанов духа, одним из которых был святитель Афанасий.

Будущий епископ, в миру Сергей Сахаров, родился 2 июля 1887 г. в селе Паревке Кирсановского уезда Тамбовской губернии в семье делопроизводителя гимназии Григория Петровича Сахарова. Сереже не было двух лет, когда умер отец. Его мать, Матрона Андреевна, в трудных жизненных условиях добилась, чтобы сын получил духовное образование.

Сергей Сахаров, мать Матрона Андреевна Сахарова и племянник. 1913 г.

---

Детство и юность Сергея прошли в одном из самых древних и краси­вых уделов Русской земли – городе Владимире, знаменитом своими монастырями и храмами, в которых хранились чудотворные иконы, по­коились честные мощи многих русских святых. Благодаря родственникам отца, Сережу удалось устроить в Шуйское духовное училище. Уже в эти годы проявилась в нем особая любовь к Церкви и богослужению, с 12 лет будущий епископ начал прислуживать в алтаре. К этому времени относятся и его первые литургические опыты: он составил тропарь Шуйско-Смоленской иконе Божией Матери.

В 1902 г. Сергей Сахаров поступил во Владимирскую семинарию. Надо сказать, что время его обучения в ней совпало с периодом семинарских бунтов и забастовок, сопровождавшихся распространением нелегальной литературы. Все это не коснулось Сергея. «За все время обучения в семинарии, – свидетельствует ее ректор, – он отличался прекрасным поведением, никогда никаких нарушений школьной дисциплины не допускал – был тих, скромен, почтителен и деликатен – отличался искренней религиозностью и вполне церковным направлением...». Он блестяще окончил курс и поступил в Московскую духовную академию, где завершил обучение в 1912 г., получив степень кандидата богословия.

Сережа Сахаров с архиерейским жезлом в руках. 1889 г.

---

12 октября 1912 г. Сергей Сахаров был пострижен в монашество с именем Афанасия в честь святителя Афанасия Пателария, патриарха Цареградского, Лубенского чудотворца. Постриг совершил ректор Московской духовной академии епископ Феодор (Поздеевский). В том же году Афанасий был рукоположен в сан иеромонаха. Всю свою жизнь епископ Афанасий считал себя иноком Троице-Сергиева монастыря, он писал: «Я лучшие годы провел под кровом родной Лавры, под кровом Преподобного, моего небесного покровителя со дня крещения, моего великого игумена, ибо в его обители я удостоился монашества».

В 1917–1918 гг. отец Афанасий, как делегат от монашествующих, принимал участие в работе Поместного собора Православной российской церкви. Активная работа в нескольких отделах Собора, знакомство с выдающимися деятелями Церкви и составление вместе с профессором Петроградского университета Б. А. Тураевым службы всем русским святым стали вершиной его дореволюционного служения.

На Соборе было решено восстановить существовавшее ранее в Церкви празднование Дня памяти всех русских святых. В связи с этим нужно было создать особый текст богослужения. В докладе, сделанном профессором Тураевым на Соборе, говорилось: «В наше скорбное время, когда единая Русь стала разорванной, когда нашим грешным поколением попраны плоды подвигов святых, трудившихся и в пещерах Киева, и в Москве, и в Фиваиде Севера, и в Западной России над созданием единой Православной Русской Церкви, представлялось бы благовременным восстановить этот забытый праздник, да напоминает он нам и нашим отторженным братиям из рода в род о единой Православной Русской Церкви и да будет он малой данью нашего грешного поколения и малым искуплением нашего греха».

Профессор Тураев и иеромонах Афанасий приняли на себя труд исправления и дополнения древнего текста, составленного иноком Григорием еще в XVI в. После кончины Тураева в 1920 г. работа по составлению богослужения целиком легла на плечи отца Афанасия. И эту работу он выполнял всю свою жизнь, вынужденно оставляя ее лишь в связи с пребыванием в заключении.

В 1918 г. отец Афанасий возвратился во Владимир, где вскоре начался разгул беззаконий: кощунства, связанные со вскрытием святых мощей, преследование священнослужителей, закрытие церквей и монастырей. Будучи в 1920–1921 гг. наместником Владимирского Рождественского монастыря, отец Афанасий стал свидетелем того, как всю обитель захватили чекисты.

1 июля 1921 г. архимандрит Афанасий был назначен настоятелем Боголюбского монастыря, через девять дней, 10 июля, по благословению патриарха Тихона (Беллавина) хиротонисан (т. е. посвящен) в сан епископа Ковровского. Близкая знакомая владыки вспоминала его рассказ, как перед архиерейской хиротонией отца Афанасия вызвали в ГПУ и под угрозой ареста вынуждали отказаться от епископства. Он отверг все требования чекистов, и на следующий день был возведен в архиерейский сан. Весь 1922 г. власти продолжали играть с владыкой как кошка с мышкой: трижды его арестовывали и заключали в тюрьму, трижды – освобождали.

Иеромонах Афанасий (Сахаров). 1913 г.

---

Весной 1922 г. член Политбюро ЦК РКП(б) Л. Д. Троцкий (Бронштейн) разработал план раскола Православной российской церкви. Он предусматривал создание под контролем большевистских спецслужб так называемой обновленческой церковной организации – Высшего церковного управления (ВЦУ). В него должны были войти клирики, увлекавшиеся социалистическими идеями, а также просто недовольные строгой системой церковной иерархии и готовые сотрудничать с коммунистическими властями. Обновленцев планировали натравить на епископов и священнослужителей, верных патриарху Тихону, по терминологии большевиков – «черносотенное» и «контрреволюционное» духовенство. В дальнейшем программа Троцкого предполагала устранение патриарха и замену верных ему иерархов на обновленцев, а в конечном итоге – ликвидацию уже самой обновленческой структуры, как выполнившей свою роль и ненужной в социалистическом государстве. Орудием раскола стала группа «Живая церковь», созданная при поддержке ГПУ. К октябрю 1922 г. более половины «тихоновских», т. е. верных православию, архиереев были заменены обновленцами.

16 июня 1922 г. был обнародован Меморандум трёх – воззвание митрополита Владимирского и Шуйского Сергия (Страгородского), архиепископа Нижегородского Евдокима (Мещерского) и архиепископа Костромского и Галичского Серафима (Мещерякова) о признании обновленческого ВЦУ. Епископ Афанасий оказался в тяжелейшем положении. Если до выхода воззвания он мог опираться на правящего архиерея, то теперь ему приходилось противостоять большевикам в одиночку. В своих проповедях владыка показывал пастве ложь обновленцев, о чем быстро донесли в ОГПУ. Обвиненный в «возмущении верующих масс на религиозной почве», епископ Афанасий был арестован и сослан на два года в Зырянский край (ныне – Республика Коми). Позднее митрополит Сергий принес покаяние в раскольнической деятельности и был вновь принят патриархом Тихоном в Православную церковь.

В своих воспоминаниях известный богослов С. И. Фудель писал о владыке Афанасии: «...я его увидел впервые в 1923 г. в Усть-Сысольске… Тогда это был еще совсем молодой архиерей, худой, белокурый, очень живой и веселый. <…> Он служил довольно часто, так как в местную церковь никто из нас не ходил: там были живоцерковники. Конечно, он мог бы иметь и полное архиерейское облачение, но он предпочитал служить в простой, холщовой, священнической фелони, только сверх нее одевал омофор. И митра у него была не обычная, не высокая и не сияющая искусственными бриллиантами, а маленькая, матерчатая, по образцу древних митр русских святителей, без камней и украшений, только с иконками...»

Первым делом была оборудована домашняя церковь, конечно, во имя Всех Святых, в земле Российской просиявших. Ссыльные, познакомившись с епископом Афанасием, получали так много духовной помощи, что свои впечатления пронесли через многие годы. «Благодарю Бога, что Он послал мне прекраснейшее общение в 1923 г. в Усть-Кеми с Вами и другими, чистыми как кристалл, архипастырями и пастырями, и научиться всему доброму от Вас. Во всю последующую жизнь во всех местах и до сих дней я жил и трудился по указанному образцу... Та риза, которую Вы сшили, и до сих пор цела, и завещаю, чтобы меня в ней и похоронили», – писал владыке протоиерей Василий Мухин в 1958 г.

Ссыльным священнослужителям разрешалось совершать богослужения только в своих квартирах и в присутствии других административно-ссыльных православных и их спутников. Главное, чего требовали в ГПУ, чтобы на службах не присутствовали местные жители.

В феврале 1925 г. владыка Афанасий, отбыв в Зырянской ссылке около двух с половиной лет, возвратился во Владимир. Осенью 1926 г. его посетил епископ Павлин (Крошечкин), собиравший голоса в ходе тайных выборов нового патриарха (святитель Тихон скончался в апреле 1925 г. и выборы нового главы Церкви были большевиками запрещены). 8 декабря 1926 г. епископа Павлина арестовали, а 2 января 1927 г. епископ Афанасий был вновь взят под стражу и приговорен к трем годам заключения в Соловецком концлагере.

С мая 1927 г. по январь 1930 г. епископ Афанасий работал сторожем, счетоводом в отделениях лагеря на материке. Затем, после краткого пребывания на Соловках, где ему посчастливилось совершить с другими заключенными архиереями пасхальное богослужение, он, как больной сыпным тифом, был помещен в инфекционные бараки на Поповом острове (ныне район г. Кеми в Карелии).

В марте 1930 г. владыку этапировали в приполярный Туруханский край. Здесь, в поселке Мельничное на берегу Енисея, он получил известие о кончине горячо любимой матери Матроны Андреевны и начал писать свой труд «О поминовении усопших по уставу Православной церкви». С февраля по июнь 1932 г. епископ Афанасий жил в селе Селиванихе, где также находился в ссылке митрополит Кирилл (Смирнов). Тесно общаясь между собой, владыки обсуждали тяжелое положение, в котором в то время находилась Православная церковь.

В СССР власти юридически признавали только обновленческие структуры, все православные приходы де-юре были нелегальными. Митрополит Сергий (Страгородский) начал переговоры с властями, пытаясь путем компромиссов добиться легализации группы православных епископов, которую он возглавлял. Договоренность была достигнута, и в июле 1927 г. он выпустил декларацию, в которой от лица Церкви выражал всенародную благодарность «советскому правительству за... внимание к духовным нуждам православного населения» и заверял власти, «что мы не употребим во злое оказанного нам доверия». Униженный тон, благодарность богоборческому правительству, попытка представить заключенных священников и мирян врагами советской власти, осуждение зарубежных собратьев оттолкнули от общения с митрополитом Сергием значительную часть архиереев, священников и прихожан. Возникло разделение – страшная трагедия Церкви. Епископ Афанасий и митрополит Кирилл считали, что митрополит Сергий пошел на недопустимый компромисс с властью, усугубленный тем, что выпущенные им документы не имели законной силы, так как были изданы без благословения местоблюстителя патриаршего престола митрополита Петра (Полянского), который находился в ссылке.

Епископ Афанасий отказался признать церковную администрацию митрополита Сергия (Страгородского). В своем знаменитом письме к духовным чадам он писал: «Когда митрополит Сергий заявлял, что его полномочия вытекают из полномочий митрополита Петра и что он, митрополит Сергий, всецело зависит от митрополита Петра, мы все признавали митрополита Сергия как законного руководителя церковной жизни Православной русской церкви, первоиерархом которой остается митрополит Пётр. Когда же митрополит Сергий, не удовлетворившись тем, что было дано ему и что он мог иметь при жизни законного первоиерарха Русской церкви, рядом действий выявил себя как захватчика прав первоиерарха, когда в своем журнале он всенародно объявил, что ему, митрополиту Сергию, не только принадлежат все права местоблюстителя, но что он “заместитель облечен патриаршей властью” (Журнал Московской патриархии. 1931. № 1. стр. 5) и что сам наш законный первоиерарх митрополит Пётр не имеет права “вмешиваться в управление и своими распоряжениями исправлять даже ошибки своего заместителя” (там же), – тогда ряд архипастырей, в том числе и я, признали, что такое присвоение митрополитом Сергием всех прав первоиерарха при жизни нашего законного канонического первоиерарха митрополита Петра – лишает захватчика и тех прав по ведению дел церковных, какие в свое время даны были ему, и освобождает православных от подчинения митрополиту Сергию и образованному им cиноду».

В августе 1933 г., через полгода после конца срока, определенного приговором, пришло освобождение. По возвращении из ссылки в декабре 1933 г. епископ Афанасий направил митрополиту Сергию письмо, в котором откровенно высказал свою позицию. Отказавшись от какого-либо участия в работе под руководством новой церковной администрации, владыка не считал грехом посещение храмов, в которых поминали митрополита Сергия.

С 1933 г. и до своего нового ареста в 1936 г. епископ Афанасий жил во Владимирской области, иногда нелегально приезжая в Москву. Он установил связь с членами церковных общин, не поминающих митрополита Сергия. В первую очередь к ним относились прихожане храма Святителя Николая в Клёниках, а также духовные чада архимандрита Серафима (Батюкова), протоиерея Владимира Богданова, священника Владимира Криволуцкого, отца Александра Гомановского, отца Михаила Шика и некоторых других. Владыка Афанасий объединил остатки приходов, лишенных пастырей, которые погибли в лагерях или томились в заключении. В церковных общинах Москвы, где не поминалось за богослужением имя митрополита Сергия, считали своим епископом владыку Афанасия и его имя поминали вслед за именем местоблюстителя патриаршего престола митрополита Крутицкого Петра (Полянского).

1 мая 1936 г. епископ Афанасий был вновь арестован и отправлен в Беломорско-Балтийские лагеря сроком на пять лет. Имея уже подорванное здоровье, он работал на лесоповале, голодал. Пришлось неоднократно побывать и в штрафном изоляторе, заключенных которого каждую ночь выводили на расстрел. Владыка ежечасно готовился к смерти. Однако в конце октября 1936 г. его вернули в прежний лагерный пункт. В начале войны заключенных этапировали в Онежские лагеря. Удивительно, как смог предельно измученный больной епископ преодолеть эти 400 км пешком!

В самых тяжких обстоятельствах владыка Афанасий сохранял способность подбадривать других. В 1941 г. он был освобожден и избрал для жительства город Ишим, где жил около полутора лет. За ним постоянно следили. В ноябре 1943 г. епископ был арестован вновь. На этот раз дело сфабриковали под громким и фальшивым названием «Антисоветское церковное подполье». В 1946 г. епископ Афанасий был отправлен в Темниковские лагеря, а при создании Особых лагерей МВД его перевели в них – в качестве особо опасного государственного преступника.

Находясь в заключении, владыка узнал об избрании на Поместном соборе нового патриарха – митрополита Алексия (Симанского). Сразу после получения этого известия он стал возносить на молитвах его имя «как законного первоиерарха Русской православной церкви, признанного всеми восточными патриархами, через которого совершается и наше единение со Вселенскою Церковию».

18 мая 1954 г. епископ Афанасий был принудительно оправлен из Дубравлага в Зубово-Полянский дом инвалидов, закрытое учреждение лагерного типа. Оттуда он смог освободиться только благодаря своему давнему другу и духовному сыну – Егору Егоровичу Седову, который оформил опекунство и привез святителя к себе домой, в г. Тутаев. 27 июня 1954 г. владыка записал в своем дневнике: «Исполнилось 33 года архиерейства. За это время: на епархиальном служении – 33 месяца. На свободе не у дела – 32 месяца. В изгнании – 76 месяцев. В узах и горьких работах – 254 месяца».

Епископ Афанасий (Сахаров). 1962 г.

---

По освобождении из заключения епископ Афанасий восстановил связи со своими старыми знакомыми в Москве, Загорске (ныне – Сергиев Посад), Сыктывкаре, Владимире, многих других городах и селах. Он сразу же написал обстоятельное письмо патриарху Алексию и составил послания к пастве с призывом не уклоняться от участия в богослужениях и таинствах в храмах Московской патриархии.

4 октября 1955 г. владыка переселился в поселок (ныне город) Петушки Владимирской области, где прошли его последние годы. Святитель возглавил постоянную Календарно-богослужебную комиссию при Священном синоде. Работу по собиранию и исправлению церковных служб он продолжал до конца своих дней. Большое значение владыка придавал осторожной русификации богослужебного языка, дабы приблизить «наше дивное богослужение, наши чудные песнопения к уму русского народа». В Петушках он закончил составление текста службы всем русским святым, составил книгу молебных песнопений.

И в этот период жизни епископ Афанасий, находясь, по выражению М. Е. Губонина «на задворках церковной жизни», отнюдь не был удален от общения с верующими. Наиболее стойкие, преданные Церкви люди потянулись к владыке, который оказался в центре подлинной, весьма интенсивной, хотя и не открытой, потаенной церковной жизни, о чем свидетельствует его переписка.

Скончался епископ Афанасий 28 октября 1962 г. и был похоронен на Старом кладбище Владимира.

Определением Архиерейского собора Русской православной церкви 13–16 августа 2000 г. епископ Афанасий Ковровский был причислен к лику святых в чине священноисповедника. 14 октября 2000 г. состоялось обретение его святых мощей. 29 октября они крестным ходом были перенесены в Рождество-Богородицкий монастырь города Владимира. Память святителя Православная церковь совершает ежегодно в день его кончины – 15 (28) октября.

Ольга Косик, кандидат филологических наук, старший научный сотрудник отдела новейшей истории Русской православной церкви ПСТГУ

Статья подготовлена при поддержке Международного грантового конкурса «Православная инициатива 2017-2018»