Имена тоже ветшают, хоть и медленно.
Сначала искажаются, потом сокращаются,
наконец забываются.
Иэн Бэнкс «Мост»

Неотъемлемой частью жизни любого государства является политика управления пространством, точнее – его символическим содержанием. Одним из важнейших составляющих символического ландшафта является топонимия, то есть совокупность названий различных географических объектов.

Нередко в названиях этих (топонимах) находят отражение различные идеологические символы, принадлежащие разным историческим периодам, разным политическим режимам, и, таким образом, через них происходит трансляция определенных историко-культурных и политических смыслов, через топонимы говорит историческая память «постоянно воспроизводя идентичность или псевдоидентичность и субъекта, и целого народа»¹Богдановская И.М., Трегубенко И.А. Восприятие городских памятников в различных социокультурных контекстах // Universum: Вестник Герценовского университета. 2013. № 2. С. 79.. Поэтому целенаправленное изменение топонимии, которое можно квалифицировать как физически воплощенный акт забывания или, наоборот, запоминания, столь же старо, как и сами топонимы.

Особое значение изменение топонимии, а если называть вещи своими именами – топонимические чистки, приобретают в государствах, находящихся в состоянии постсоветского / постсоциалистического транзита. Периоды таких чисток были в новейшей истории государств Восточной Европы, знакомы они и постсоветскому пространству – от Прибалтики до Казахстана, от России до Туркмении. Топонимическая декоммунизация была для постсоциалистических и постсоветских стран логическим продолжением и одновременно средством суверенизации, но в полном соответствии с хаотическим характером постсоветского транзита республик бывшего СССР она проводилась разными темпами, с различной интенсивностью и носила где-то более, а где-то менее радикальный характер.

Большой интерес представляет «украинский вариант» топонимической декоммунизации и особенно декоммунизационные трансформации символического пространства Украины в контексте кризиса 2014–2019 гг. В российском общественно-политическом и медийном дискурсе распространено устойчивое представление о том, что именно «украинский кризис» последних лет положил начало декоммунизационным процессам на Украине, легализовав «разрушение советской культурно-знаковой гегемонии и ее замещение национальными символами»²Плеханов А.А. Разрушение пространства советского символического господства в постсоветской Украине // Политическая наука. 2018. № 3. С. 192. DOI: 10.31249/poln/2018.03.10.. «Война с памятниками» и массированное наступление на советскую топонимику способствуют закреплению этой точки зрения. Однако она не совсем корректна.

«Война с памятниками», «война с топонимами» и прочие одиозные практики, порой напоминающие древнеримское damnatio memoriae (лат. «проклятие памяти»), являются не началом, а апогеем декоммунизационных процессов, которые шли на Украине по нарастающей с середины 1980-х гг., то есть со времени так называемой перестроечной декоммунизации символического пространства УССР. Последняя происходила почти одновременно с национализацией истории, то есть «отделением “своей”, национальной истории от ранее описываемого как общее прошлого, воображаемым превращением “своей” нации из объекта истории в ее субъект»³Касьянов Г. Украина и соседи: историческая политика 1987–2018. М., 2019. С. 118..

Впоследствии, на протяжении целого двадцатилетия (1995–2014), декоммунизационные процессы то замирали, то вновь разворачивались, пока после Революции достоинства или Второго майдана они не приняли действительно всеобъемлющий характер и не получили законодательного подкрепления. 9 апреля 2015 г. Верховной Радой был принят пакет законов – «О правовом статусе и памяти борцов за независимость Украины в ХХ веке» (№ 314-VIII), «Об увековечении победы над нацизмом во Второй мировой войне 1939–1945 годов» (№ 315-VIII), «О доступе к архивам репрессивных органов коммунистического тоталитарного режима 1917–1991 годов» (№ 316-VIII) и «Об осуждении коммунистического и национал-социалистического (нацистского) тоталитарных режимов на Украине и запрещении пропаганды их символики» (№ 317-VIII). В контексте топонимических трансформаций особенно важен последний закон – № 317-VIII⁴Документ 317-VIII, чинний, поточна редакція – Редакція від 05.05.2018, підстава – 2325-VIII // Верховна Рада України. Офіційний веб-портал. URL: https://zakon.rada.gov.ua/laws/show/317-19 (дата обращения: 31.01.2019)..

В том же 2015 г. Украинский институт национальной памяти (Український інститут національної пам’яті, УІНП) выпустил сборник материалов, который был призван сыграть роль методического пособия к Закону Украины «Об осуждении коммунистического и национал-социалистического (нацистского) тоталитарных режимов на Украине и запрет на пропаганду их символики». В предисловии к данному сборнику директор УІНП Владимир Вятрович констатировал, что в качестве орудия борьбы против Украины «руководство Кремля мобилизует… идею возвращения к советскому прошлому»⁵5. Декомунізація: що і чому перейменовувати й демонтувати: Збірник матеріалів, рекомендацій і документів щодо виконання вимог Закону України «Про засудження комуністичного та націонал-соціалістичного (нацистського) тоталітарних режимів в Україні та заборону пропаганди їхньої символіки». Київ, 2015. С. 19–20.. Россия была обвинена в использовании самого грозного из имеющихся видов вооружения – исторического, а декоммунизация должна была стать адекватным и эффективным средством обороны⁶Там же. С. 20..

Противодействие внешней угрозе обусловило размах декоммунизации украинского символического пространства, которая оказалась шире, нежели предусматривалось законами 9 апреля 2015 г. Это в полной мере демонстрирует «Антикоминтерновская» кампания, в результате которой в течение двух лет были изменены названия населенных пунктов, улиц, проспектов, площадей и прочих объектов, призванных увековечить память о III Коммунистическом Интернационале (Коминтерне), хотя, если следовать букве законов 9 апреля, Коминтерн не должен подпадать под их действие. Это несовпадение закона и обусловленных ими практик привлекает к себе внимание и требует научного осмысления.

Значимых научных работ, которые были бы посвящены Коминтерну в украинской топонимии, нет ни в украинской, ни в российской историографии. Тем не менее для современной украинской исторической науки, особенно в последние годы, характерно довольно пристальное внимание к символической политике, проводимой разными акторами – от президента Украины до региональных властных элит. Стоит отметить исследования Аллы Киридон⁷7. Киридон А.М. Минуле в інтерпретаціях істориків: П’ять розвідок про пам’ять: Монографія. Рівне, 2010. 128 с.; Киридон А.М. Маски пам’яті в умовах трансформації суспільства // Історія–ментальність–ідентичність. Вип. 4. Історична пам’ять українців і поляків у період формування національної свідомості ХІХ – І пол. ХХ ст.: колективна моногр. Львів, 2011. С. 67–74; Киридон А.М. Етос пам’яті // Національна та історична пам’ять: Зб. Наук. праць. Вип. 2. Київ, 2012. С. 378–401; Киридон А.М. Гетеротопії пам’яті: Теоретико-методологічні проблеми студій пам’яті. Київ, 2016. 320 с. и др., Георгия Касьянова⁸Касьянов Г.В. Украина 1990: Бои за историю // Новое литературное обозрение. 2007. № 83. С. 76–93; Kasianov G. “Nationalized” History: Past Continuous, Present Perfect, Future // A laboratory of transnational history: Ukraine and recent Ukrainian historiography / Еd. by Georgiy Kasianov and Philipp Ther. Budapest; New York, 2009. P. 7–25; Касьянов Г. Украина и соседи: историческая политика 1987–2018. М., 2019. 632 с. и др., Александра Гриценко⁹Гриценко О.А., Солодовник В.В. Пророки, пірати, політики і публіка: культурні індустрії й державна політика в сучасній Україні. Київ, 2003. 168 с.; Гриценко О. Пам’ять місцевого виробництва. Трансформація символічного простору та історичної пам’яті в малих містах України. Київ, 2014. 352 с.; Гриценко О. Президенти і пам’ять. Політика пам’яті президентів України (1994–2014): підґрунтя, послання, реалізація, результати. Київ, 2017. 1136 с. и др., Александры Гайдай¹⁰Гайдай Ю.О. Презентація радянського минулого в просторі: політика щодо пам’ятників радянським діячам (Центральна Україна) / // Національна та історична пам’ять. 2013. Вип. 8. С. 142–149. URL: http://nbuv.gov.ua/UJRN/ Ntip_2013_8_20 (дата обращения: 22.03.2019); Гайдай О. Кам’яний гість. Ленін у Центральній Україні. Видання друге. Київ, 2018 и др., которые составляют не только историографическую, но и источниковую базу исследования. Кроме того, в процессе исследования были использованы материалы из сети Интернет, в том числе контент сайта Украинского института национальной памяти.

Итак, в топонимии современной Украины Коминтерн был представлен трояко:

– названия, восходящие собственно к эргониму «Коминтерн» (в первую очередь села и поселки городского типа, областные и городские административные единицы и ряд урбанонимов – улицы, переулки и т. п.);

– названия, восходящие к именам деятелей Коминтерна (Г.М. Димитрова, Д.З. Мануильского, С.И. Гопнер, В. Коларова, Д. Ибаррури, М. Кашена и др.);

– названия, восходящие к именам деятелей Коммунистической партии Западной Украины (КПЗУ), которая была представлена в Коминтерне через польскую коммунистическую организацию.

В 2015–2016 гг. были изменены топонимы первой группы. В первую очередь это села и поселки городского типа, областные и городские административные единицы и ряд урбанонимов – улицы, переулки и т. п.¹¹Алфавітний покажчик нових і старих найменувань населених пунктів, які були перейменовані з 01.01.2016 по 01.10.2016. С. 1, 2, 8, 14, 18, 21, 24 и т. д. // Офіційний веб-сайт УІНП. URL: http://www.memory.gov.ua/sites/default/files/perelik_pereymenovanih_nas_punktiv.pdf (дата обращения: 03.02.2019).. Место Коминтерна на символическом ландшафте Украины заняли нейтральные и мемориальные топонимы, свидетельствующие об изменении идеологии украинского государства. Например, в Лиманском районе Одесской области поселок городского типа Коминтерн превратился в Доброслав, село Коминтерн Новомосковского района Днепропетровской (Днепровской) области – в Козырщину, село Коминтерн Ямпольского района Сумщины – в Лесное, село Коминтерново Волновахского района Донецкой области – в Пикузы и т. д.¹²Урбаноним – собственное имя внутригородского топографического объекта.. Также названия сменил Коминтерновский район Одесской области – в 2016 г. он стал Лиманским¹³13. Алфавітний покажчик нових і старих найменувань населених пунктів, які були перейменовані з 01.01.2016 по 01.10.2016. С. 1, 2, 8, 14, 18, 21, 24 и т. д. // Офіційний веб-сайт УІНП. URL: http://www.memory.gov.ua/sites/default/files/perelik_pereymenovanih_nas_punktiv.pdf (дата обращения: 03.02.2019).. Что касается урбанонимов, можно отметить переименование улиц Коминтерна в Чернигове (теперь улица Вячеслава Радченко, первого директора местного предприятия «Химволокно»), Фастове (ул. Сечевых стрельцов), Сумах (ул. Андрея Шептицкого, украинского религиозного деятеля), Одессе (ул. Петра Лещенко, певца, уроженца Одессы), Нежине (ул. Вадима Добролижа, художника), Днепропетровске (ул. Яхнековская) и т. п. В Дарницком районе Киева новые имена получили три переулка Коминтерна – 1-й стал Сладким (Солодкий), 2-й – Пчелиным (Бджолиний), 3-й – Лозовой (Лозовий) и т. д.

Изменения коснулись и топонимов второй группы – призванных увековечить память о деятелях Коминтерна – Г.М. Димитрова, Д.З. Мануильского, С.И. Гопнер, В. Коларова, Д. Ибаррури, М. Кашена и др.¹⁴Список осіб, які підпадають під закон про декомунізацію // Офіційний веб-сайт УІНП. URL: http://www.memory.gov.ua/publication/spisok-osib-yakipidpadayut-pid-zakon-pro-dekomunizatsiyu (дата обращения: 03.02.2019).. В Днепропетровске улица Серафимы Гопнер стала улицей Магдебургского права, а улица Мануильского – улицей Михаила Максимовича (известного ученого, первого ректора Императорского университета Св. Владимира), в Чернигове улица Долорес Ибаррури переименовали в честь советского конструктора Юрия Мезенцева, в Николаеве вместо улицы Коларова теперь улица историка Илька Борщака, в Баре улица Георгия Димитрова стала улицей Бернарда Претвича (военный и политик Речи Посполитой XVI в.), а улице Димитрова в Киеве вернули историческое название – Деловая и т. д.

Кроме того, в рамках декоммунизации должны быть демонтированы мемориальные доски и памятники, установленные в честь деятелей Коминтерна. Это касается, например, мемориальных досок Г.М. Димитрову (ул. Деловая, 6/77) и Д.З. Мануильскому (ул. Институтская, 20/8) в Киеве.

Весьма интересна борьба с памятью и о Коммунистической партии Западной Украины (КПЗУ). В советское время история КПЗУ была слабо отражена в украинской топонимии. Большинство связанных с ней топонимов появилось в брежневский период, но уже в начале 1990-х гг. они были стерты с карты Украины. Так, во Львове имя одного из лидеров КПЗУ – М.Т. Заячковского в 1977–1992 гг. носила нынешняя улица кошевого атамана Головатого. Там же в 1982–1992 гг. существовала улица Марии Ких (сейчас – улица Ярослава Пстрака, живописца и скульптора). В Ковеле до недавнего времени существовала улица С.И. Бойко – секретаря трех окружкомов КПЗУ, погибшего в 1930 г. в польской тюрьме, а в Луцке – памятник ему. Но в 2016 г. памятник демонтировали, улицу переименовали в честь генерала УНР Н.Е. Шаповала.

Так в ходе Антикоминтерновской кампании было изменено подавляющее большинство топонимов, напоминавших о Третьем Коммунистическом Интернационале. Между тем интрига декоммунизации по-украински заключается в том, что в законе «Об осуждении коммунистического и национал-социалистического (нацистского) тоталитарных режимов» совершенно четко прописано, какие конкретно «коммунистические» организации попадают под запрет, а конкретные декоммунизационные практики показывают, что из топонимики вычищается все, в чем есть отсылки к коммунизму.

Так, согласно ст. 1 п. 1, пп. 1–3, под действие Закона попадают: РСДРП(б), РКП(Б), ВКП(б), КПСС, Коммунистическая партия (большевиков) Украины (КП(б)У) и Коммунистическая партия Украины (КПУ), а также коммунистические партии союзных республик, которые входили в состав СССР, а также их отделения в автономных советских социалистических республиках, краях, областях, автономных областях, автономных округах, городах республиканского подчинения и низовые организации на местах. Также под действие Закона попадает «деятельность советских органов государственной безопасности», в том числе направленная на «установление советской власти на территории Украины или в отдельных административно-территориальных единицах»¹⁵Документ 317-VIII, чинний, поточна редакція – Редакція від 05.05.2018, підстава – 2325-VIII // Верховна Рада України. Офіційний веб-портал. URL: https://zakon.rada.gov.ua/laws/show/317-19 (дата обращения: 12.04.2019).. Под советскими органами госбезопасности понимаются Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с революцией и саботажем, Всеукраинская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией, саботажем и должностными преступлениями, Государственное политическое управление, Объединенное государственное политическое управление, Народный комиссариат внутренних дел, Народный комиссариат государственной безопасности, Министерство государственной безопасности, Комитет государственной безопасности, а также их территориальные, функциональные, структурные подразделения и непосредственно подчиненные этим органам боевые, охранные, войсковые или специальные подразделения¹⁶Там же..

Легко понять, что Коминтерн не относится ни к чему из перечисленного. Это международная коммунистическая организация или мировая коммунистическая партия. Как отмечает Ф.И. Фирсов, в отличие от других международных организаций левого толка, которые «создавались с целью сплочения рабочего движения в единую международную силу и для распространения марксизма, но не ставили своей задачей свержение существовавшего тогда строя», деятельность Коминтерна была нацелена на подготовку и свершение мировой социалистической революции по советским образцам¹⁷Фирсов Ф. Коминтерн: погоня за призраком. Переосмысление. М., 2019. С. 18–19, 47–48.. Более того, изначально крепкая привязка мировой коммунистической партии со временем способствовала тому, что Коминтерн как штаб мировой революции превратился в инструмент «внешней политики Сталина», к тому же тесно связанный с «разведкой этого режима» и с «карательными органами Советской страны¹⁸Там же. С. 22, 25.. Советские партийные деятели активно вмешивались «в жизнь и деятельность самого Коминтерна и компартий»¹⁹Там же..

Тем не менее все перечисленное не делает Коминтерн организационной частью какой-либо компартии. Точно так же нельзя приравнять его деятельность к деятельности «советских органов государственной безопасности», хотя бы и направленных в самом деле на «установление советской власти на территории Украины или в отдельных административно-территориальных единицах».

Более того, деятельность Коминтерна невозможно оценить однозначно положительно или однозначно отрицательно. Действительно, «в истории коммунистического движения были страницы, связанные с героизмом и самоотверженностью людей в борьбе со злом, поиск новых путей во имя благих целей»²⁰Там же. С. 21. И в частности во время Второй мировой войны Коминтерн внес свой вклад в разгром того самого национал-социалистического режима, оправдание и пропаганда которого осуждены законами 9 апреля 2015 г.

Еще более тонкой является проблема КПЗУ. Компартия западных украинских земель (1919–1938) с 1921 г. на правах краевой автономной организации находилась в составе Коммунистической партии Польши (КПП, до 1925 г. – Коммунистическая рабочая партия Польши), входившей в состав Коминтерна. Выступая с 1923 г. за признание «права украинского населения на самоопределение и воссоединение с Советской Украиной»²¹Турчак А.В. Отношение украинских политических сил к Польскому государству в период 1918–1929 гг. // Актуальные проблемы гуманитарных и естественных наук. 2014. № 4–2. С. 49., КПЗУ сотрудничала с Компартией Украины (КП(б)У) и с действовавшим в составе КП(б)У Заграничным бюро помощи КПЗУ. Но отношения между советской стороной и западноукраинскими коммунистами были сложными. Последние на протяжении 1930-х гг. неоднократно подвергались преследованиям. Пик репрессий пришелся на 1937–1938 гг., и в 1938 г. КПЗУ была распущена вместе с КПП. Часть «благонадежных» членов КПЗУ вошла в состав Коммунистической партии Украины.

История Коммунистической партии Западной Украины, как и история Коминтерна в целом, трагична и противоречива и память о ней, запечатленная в украинской топонимии, является скорее памятью о борцах за независимость украинских земель от Польши и о жертвах Большого террора, чем способом прославления коммунистической идеологии.

Характерно, что декоммунизации не подвергаются топонимы, напоминающие о членах КПЗУ, которые официально отреклись от коммунистической идеологии в пользу идеологии национальной и тем самым «очистились». Самым ярким примером такого «очищения» является судьба Михаила Степаняка, который побывал и в КПЗУ, и в ОУН²²Боротьба проти повстанського руху і націоналістичного підпілля: протоколи допитів заарештованих радянськими органами державної безпеки керівників ОУН і УПА. 1944–1945. Нова серія. Т. 9. Київ; Рівне, 2007. С. 18–20, 83–109.. Сейчас в родном селе Степаняка Дзвиняч Богородчанского района Ивано-Франковской области его именем названа улица, а на месте усадьбы, где он родился, установлен памятный знак.

Итак, «Антикоминтерновская кампания» 2015–2017 гг. не только совпала по времени с последней активной фазой декоммунизации, но даже вышла за правовые рамки, обозначенные «законами 9 апреля». Видимая алогичность декоммунизационных практик легко объяснима: так расчищается символическое пространство для новой идеологии, нового национального нарратива памяти «с базовым набором виктимных и героических исторических мифов, мест памяти и сакральных символов»²³Касьянов Г.В. Историческая политика и «мемориальные» законы в Украине: начало XXI в. // Историческая экспертиза. 2016. № 2. С. 28.. Преобразование украинского символического ландшафта через внедрение новой идеологии в ономастическое пространство подчиняется не юридическим нормам и тем более не принципу беспристрастной оценки исторических событий, а логике мобилизации украинской идентичности и эмоциям, которые сопровождают мобилизацию.

Фото из открытых источников

Последнее соображение имеет, как нам кажется, принципиальное значение: украинские топонимические чистки легче всего понять при помощи теории Доминика Моизи о геополитике эмоций. Помещая на передний край украинской политики и геополитики триаду эмоций – страх, надежду и унижение, мы получаем факторы, которые лежат в основе ее неустойчивости, алогичности, агрессии, направленной на собственную историю: «Страх – это отсутствие уверенности в себе. Если в вашей жизни господствует страх, вы со страхом воспринимаете настоящее и ожидаете, что будущее станет еще более опасным. Надежда, напротив, выражает уверенность; она основана на убеждении, что сегодня жизнь лучше, чем вчера, а завтра будет лучше, чем сегодня.

Унижение, в свою очередь, – это ущербное самоощущение тех, кто потерял надежду на будущее; если у вас нет надежды, – в этом виноваты другие, которые плохо обращались с вами в прошлом. Когда контраст между идеализированным славным прошлым и полным бессилия и отчаяния настоящим слишком велик, чувство унижения преобладает»²⁴Моизи Д. Геополитика эмоций. Как культуры страха, унижения и надежды трансформируют мир. М., 2010. С. 17–18..

Топонимические чистки выступают как способ преодоления страха и унижения и утверждение надежды. На украинские властные элиты совершенно отчетливо наделяют топонимию ответственностью за «восстановление исторической справедливости»²⁵Белкин Л.М. Законы от 9 апреля 2015 года о декоммунизации как фактор восстановления исторической справедливости // Часопис Академії адвокатури України. 2015. Т. 8. № 2 (27). URL: http://webcache.googleusercontent.com/search?q=cache:x9_8O29WvgwJ:epub.aau.edu.ua/index.php/chasopys/article/viewFile/809/773+&cd=19&hl=ru&ct=clnk&gl=ru (дата обращения: 31.01.2019). и построение светлого будущего («Украина никогда не построит безбедное спокойное будущее, если не преодолеет наследие тоталитарного прошлого… Переименование улиц, связанных с комуннистическим режимом, – обязательное условие того, чтобы в нашей стране произошли позитивные социальные перемены»²⁶Декомунізація: що і чому перейменовувати й демонтувати: Збірник матеріалів, рекомендацій і документів щодо виконання вимог Закону України «Про засудження комуністичного та націонал-соціалістичного (нацистського) тоталітарних режимів в Україні та заборону пропаганди їхньої символіки». Київ, 2015. С. 20.). Чем больше размах чисток, чем они глубже, чем больше объектов в них вовлечено, чем жестче контроль над прошлым в условиях слабо контролируемого настоящего и неизвестного будущего, тем сильнее иллюзия могущества украинского государства и украинской национал ²⁷Этот способ можно назвать негативным или деструктивным, в отличие от его зеркального отражения – практик эксплуатации «героического прошлого», основанных на пафосе, а не на проклятии памяти..

Текст: Косован Елена Анатольевна, к.и.н. (Российский государственный гуманитарный университет)

• Из сборника избранных статей участников IX Международная конференция молодых учёных и специалистов «КЛИО». Сборник издан при поддержке фонда «История Отечества»

Мероприятие прошло 3–4 апреля 2019 года в Российском государственном архиве социально-политической истории.