«Пекинская формула» и «инструмент для торга». Россия – Китай: 70 лет и четыре века

На фото: танкер «Туапсе». Фото из открытых источников

Эта история напоминает многосерийный политический детектив на традиционную тему противостояния: Восток – Запад. Здесь и игра спецслужб, дипломатические дуэли, военные угрозы, захват заложников... И важный опыт совместного отстаивания Советским Союзом и КНР своих позиций на международной арене.

Утром 23 июня 1954 года военные корабли правительства Чан Кайши вблизи Тайваня незаконно захватили советский танкер «Туапсе» и 49 членов его экипажа. Этот громкий инцидент совпал по времени с другим событием: буквально за сутки до этого Пекин подтвердил на закрытых переговорах с США в Женеве, что держит в тюрьме 15 пленных американских лётчиков из состава военного контингента ООН в Корее.

На деле оба события имели прямую связь – установлено, что именно спецслужбы США организовали захват «туапсинцев» в качестве заложников для возможного обмена на лётчиков, – и вызвали целый ряд производных событий, одним из которых стал визит генсека ООН Дага Хаммаршёльда в Пекин зимой 1955 года.

На фото: Генсек ООН Даг Хаммаршёльд и примьер-министр Китая Чжоу Эньлай

В декабре 1954 года в Нью-Йорке прошла IX сессия Генеральной ассамблеи ООН, повестка и решения которой были предметом острой борьбы между антагонистами «холодной войны». Так, в повестку не прошла жалоба СССР о нарушениях свободы мореплавания, но вошла поданная США «Жалоба на задержание и заключение в тюрьму военного персонала ООН в нарушение Соглашения о перемирии в Корее». Решение проблемы поручили лично генсеку ООН, который срочно вылетел в Пекин на переговоры с премьером и министром иностранных дел Чжоу Эньлаем, хотя в то время КНР не была членом ООН и вступила в неё лишь через 17 лет.

Причиной небывалого, внезапного визита генсека ООН в Пекин стал инцидент с группой пленных американских лётчиков, приговорённых в КНР к долгим годам тюрьмы за шпионаж. Суть инцидента такова: 12 января 1953 года, под конец Корейской войны, 14 лётчиков из 581-й особой эскадрильи вылетели на спецзадание на самолёте В-29, самолёт был сбит у реки Ялуцзян, на границе Кореи и Китая, а экипаж парашютировался. Пекин заявил, что самолёт США незаконно вторгся в пределы Китая.

В сентябре 1953 года США запросили власти КНР о судьбе лётчиков. В июне 1954 года этот вопрос был снова поднят уже на тайных переговорах в Женеве. 10 июня американцы вручили китайцам список с именами 18 сбитых лётчиков, потребовав освободить их. В тот момент США не знали даже, живы ли лётчики. Китайская сторона, в свою очередь, подняла вопрос о задержанных в США китайцах и заявила, что решить проблему нетрудно, если есть искренность с обеих сторон.

15 июня на 3-й встрече в Женеве делегаты КНР сообщили, что лётчики могут переписываться с семьями и получать посылки через Общество Красного Креста, а при хорошем поведении узников Пекин может подумать о смягчении наказаний или о досрочном освобождении. 21 июня Пекин сообщил, что три лётчика погибли при парашютировании, но 15 живы и сидят в тюрьме. А 23 июня был захвачен танкер «Туапсе». Далее переговоры затихли на пять месяцев. Обе стороны держали дело в тайне до осени, когда Пекин провёл открытый суд над экипажем. Командиру дали 10 лет, а другим лётчикам – от четырёх до восьми лет тюрьмы. 24 ноября, всего через сутки после парафирования «Договора о взаимной обороне» между Вашингтоном и Тайбэем, Радио Китая сообщило, что 11 американских лётчиков осуждены за шпионаж. Так эта проблема была открыто введена в мировую политическую повестку, а из Вашингтона сразу зазвучали резкие заявления и протесты.

29 ноября, после ряда совещаний, госсекретарь Дж. Даллес заявил, что США передают дело в ООН для принятия коллективных мер и применения мирных процедур согласно Уставу ООН. Так как лётчики служили под эгидой ООН, США ждут от ООН эффективной реакции, но не исключают односторонние меры. 3 декабря США подали на обсуждение 16 стран – союзниц по Корейской войне проект требования к ООН о мерах по освобождению лётчиков, 7 декабря проект был вручён новому генсеку ООН. В тот же день Хаммаршёльд включился в переговоры и заявил, что готов ехать в Пекин, а посол США в ООН Генри Лодж поднял вопрос о ещё четырёх лётчиках-американцах, попавших в тюрьмы КНР после Кореи.

8 декабря генсек ООН Хаммаршёльд заявил, что сразу после принятия резолюции по лётчикам запросит Чжоу Эньлая, когда тому будет удобно принять генсека ООН в Пекине. Одновременно Хаммаршёльд предупредил о запросе бывшего постоянного представителя СССР в ООН Я.А. Малика, резонно считая, что это поможет встрече в Пекине. Уже после принятия резолюции Генеральной Ассамблеи генсек также передал Чжоу особое конфиденциальное сообщение через посла КНР в Стокгольме.

10 декабря на 509-м пленарном заседании IX сессии ГА ООН была рассмотрена «Жалоба на задержание и заключение в тюрьму военного персонала ООН»:

«Ген. Ассамблея, рассмотрев вопрос относительно 11 военнослужащих США из состава вооружённых сил, подчинённых Командованию ООН и взятых в плен китайскими вооружёнными силами 12.01.1953 при выполнении задания по приказу Командования ООН

заявляет, что задержание и заключение в тюрьму 11 американских лётчиков и задержание всего другого взятого в плен персонала Командования ООН является нарушением Соглашения о перемирии в Корее;

порицает предание суду военнопленных, незаконно задержанных после 25.09.1953 и осуждение их;
поручает Генеральному Секретарю, действуя от имени ООН, искать путей освобождения указанных 11 военнослужащих Командования ООН и всего другого взятого в плен персонала Командования ООН, которые всё ещё содержатся в заключении;

предлагает Генеральному Секретарю прилагать непрерывные и неослабные усилия для достижения этой цели, пользуясь теми средствами, которые ему представляются наиболее целесообразными, и сообщить о достигнутых результатах всем государствам-членам Организации не позднее 31.12.1954».

Резолюция официально поручала генсеку ООН лично заняться спасением лётчиков и указывала крайний срок отчёта о результатах – до 31 декабря. Резолюция ГА была явно оценочной, прямо обвиняя КНР в нарушении Соглашения о перемирии в Корее и осуждая за суд над военнопленными, поэтому вызвала резкую отповедь Чжоу Эньлая. Он заявил: «Никакой шум со стороны США не поколеблет справедливую позицию Китая по реализации своего суверенного права выносить приговоры американским шпионам». Именно поэтому генсек сразу дистанцировался от Резолюции и добился ввода фразы о применении всех путей и средств, «которые кажутся ему целесообразными». Дабы иметь простор для манёвра, Хаммаршёльд заручился молчаливой поддержкой всех сторон и выбрал тактику «тихой дипломатии».

К 17 декабря Чжоу ответил, что примет гостя, позвонил племяннику генсека, шведскому дипломату в Пекине, и передал, что будет очень рад видеть генсека. В свою поездку генсек брал лишь двух-трёх спутников, а переводчика давало посольство Швеции в Пекине – дабы вести переговоры без лишнего шума. 5 января 1955 года. Переговоры в Пекине шли четыре дня. Генсек сразу объяснил, что, выполняя свою миссию, не работает на какую-то одну страну или даже большинство стран, но исходит из пунктов Устава, применимых и к членам, и не членам ООН, и что Устав ООН, а не Резолюция ООН от 10 декабря даёт юридический базис для его визита.

В свою очередь, касаясь темы «шпионажа», Чжоу назвал причины, вызывавшие подозрения Китая: очевидно, помимо миссии ООН, сбитый самолёт имел и другие заоснования для смертной казни обоих, «однажды они вернутся домой». Он также пообещал визы для родных всех пленных, чтобы те могли приехать и увидеть хорошее отношение к узникам. Судя по отчётам Хаммаршёльда, Чжоу не ожидал столь резкой реакции со стороны ООН. По ходу переговоров Чжоу лишь однажды заявил для проформы: «Наши взгляды непримиримы». По словам генсека, в ходе бесед Чжоу всячески избегал всего, что затруднило бы ему освобождение узников в будущем.

На последней встрече в Пекине Хаммаршёльд прямо сказал Чжоу, что тот должен освободить узников. На это Чжоу ответил, что определённо желает освободить узников, но сделать это надо так, чтобы он не потерял лицо в Азии. Тогда Хаммаршёльд предложил сделать это под маркой «примерного поведения», а Чжоу ответил, что ему нравится эта идея. Хотя он не хотел никаких общих заявлений, Хаммаршёльд настоял, чтобы совместное коммюнике показало, что дело находится под контролем. При обсуждении текста коммюнике Чжоу хотел вставить слова «в духе Устава ООН», но генсек отказался, так как это могло выглядеть как основание для признания КНР де-факто. В итоге, проблема пленных была дана в редакции Хаммаршёльда, а вторая фраза включала слова, желательные для Чжоу. В коммюнике стороны отметили, что переговоры в Пекине были полезны и выразили надежду на продолжние контактов.

Описывая свои впечатления от встреч и бесед с Чжоу, Хаммаршёльд выразил восхищение интеллектом и общими способностями премьера. Чжоу глубоко впечатлил генсека интеллигентностью и манерами «благородного мужа», неким налётом величия и беспощадности. По мнению Хаммаршёльда, Чжоу преуспел в самом трудном: дал генсеку понять общую позицию Пекина и при этом создал совсем иное впечатление о ходе переговоров и соглашениях внутри Китая. Генсек также отметил, что в личных беседах Чжоу избегал политических клише и давал понять, что благой исход возможен, если освобождение лётчиков отделить от политических мотивов.

На пресс-конференции в Нью-Йорке 14 января генсек, следуя своей тактике, максимально принизил положение дел, сообщив, что нет никаких договоренностей, и заявил: поездка была лишь началом. Итоги переговоров должны были выглядеть спонтанными, чтобы пресса и публика не помешали решению вопроса. По его мнению, визит в Пекин помог защитить узников, и они пребывают в безопасности, насколько это было возможно на тот момент.

Переговоры с Чжоу изначально осложняло то, что КНР не имела дипломатических отношений с США и не была членом ООН. Но Хаммаршёльд оказался блестящим посредником и вёл переговоры нейтрально, наладив постоянную коммуникацию, без юридических обвинений и публичных советов, при постоянном акценте на гуманитарные стороны проблемы и необходимость её мирного решения. Снижать публичное давление до минимума, увеличивая частное давление до максимума, с сохранением лица оппонентов. Позднее этот метод и был назван «пекинской формулой».

Уже в США генсек заявил, что лётчиков могут выпустить через два-три месяца под предлогом «примерного поведения» или иным неполитическим причинам. На деле первых четырёх лётчиков освободили через пять с половиной месяцев, 30 мая, а прочих 11 лётчиков – через восемь месяцев после переговоров в Пекине. Визит генсека в Пекин не дал быстрого решения и гарантий успеха. ООН подключилась к решению проблемы через полгода после начала её обсуждения и была лишь одним из нескольких акторов в «торгах», шедших по разным каналам, но активное посредничество Хаммаршёльда сыграло важную роль в ускорении её решения.

История завершения переговоров об освобождении лётчиков с января по август 1955 года была не менее драматична. Ещё до окончания переговоров в Пекине в связи с их возможным провалом из Вашингтона и Тайбэя прозвучали прямые призывы обменять лётчиков на советских моряков с «Туапсе». 7 января на совещании в Госдепе шеф ЦРУ Аллен Даллес впервые открыто озвучил давно задуманный план:

«Удерживаемая сейчас на Формозе команда с "Туапсе" может обеспечить инструмент для торга».

Решение «шпионской проблемы» явно затягивалось. Лишь 2 июля Чан Кай-ши пообещал отпустить «туапсинцев» в обмен на лётчиков. 26 июля 29 из 49 «туапсинцев» (прочих объявили «defectors», т. е. невозвращенцами) вылетели из Тайваня в Гонконг. 31 июля они прибыли поездом в Пекин, а оттуда вылетели в Москву. Пекин отпустил 11 узников 1 августа 1955 года, передав их у границы Гонконга офицерам разведки ВВС США.

Освобождение лётчиков резко повысило мировой престиж ООН и её генсека. Свидетельством личного успеха Дага Хаммаршёльда стала телеграмма от Чжоу Эньлая от 30 июля с извещением об освобождении лётчиков, где говорилось, что «их освобождение от отбывания полных тюремных сроков предпринято с тем, чтобы поддержать дружбу с Хаммаршёльдом, и никак не связано с резолюцией ООН».

Переговоры в Пекине стали также важным шагом к началу реального диалога КНР с ООН и США, в котором СССР играл самую активную посредническую роль. Что касается «пекинской формулы», то этот найденный генсеком метод переговоров в дальнейшем широко применялся для разрешения международных конфликтов при посредничестве ООН.

Валентин Головачев,
кандидат исторических наук