В годы Первой мировой войны Япония избежала участия в продолжительных боевых действиях на суше, но сумела из ведущей дальневосточной державы превратиться в великую мировую.

Не случайно первые десятилетия ХХ века официозная японская историография называет «золотым веком японской дипломатии». В годы Первой мировой войны произошла существенная корректировка японского внешнеполитического курса. Оставаясь формально верной союзническим отношениям с Великобританией, империя микадо пошла на сближение с Россией, увенчанное летом 1916 года подписанием союзного договора. Этот оборонительный союз и по сей день – апогей межгосударственных контактов наших стран. Ни до, ни после Россия и Япония не имели более тесных, продуктивных и доверительных отношений.

Но путь к этому союзу оказался сложным. Портсмутский мир 1905 года подвёл итоги Русско-японской войны, договоры 1907, 1910 и 1912 годов разделили сферы влияния Японии и России в Маньчжурии и Внутренней Монголии. Всё это время военные руководители обеих стран продолжали опасаться вооружённого нападения противоположной стороны. В 1905–1914 годах климат русско-японских отношений всё ещё оставался окрашен взаимным недоверием. Состояние российских вооружённых сил заставляло русское командование усомниться в возможности для России успешно вести на Дальнем Востоке не только наступательную, но и оборонительную войну.

Иными были настроения в политических сферах. Для одних представителей элиты, нацеленных на продолжение активности России, установление с Японией добрососедских отношений было самоценно; для других, сторонников перемещения вектора российской активности на Запад, такой курс был условием решения Россией своих «исторических задач» на традиционных – европейском и балканском – театрах. 

Мировая война лишь усилила такие настроения. Для русского правительства мощным импульсом к установлению с Японией дружеских, а затем и союзнических отношений стала необходимость обезопасить свой дальневосточный тыл, «выдавить» из Китая Германию как главного военного противника, обеспечить неприкосновенность своих оговоренных с Токио интересов в Китае и Монголии, наконец, острая потребность России в вооружениях, боеприпасах, военных материалах и кредитах. 

Японию на сближение с Россией толкала логика взятого ещё в конце XIX века курса на расширение своего присутствия в материковой Азии. Токио стремился использовать выгоды сложившейся политической конъюнктуры. Начало мировой войны и зависимость русской армии от поставок извне сделали Петроград более покладистым при решении дальневосточных проблем. Стратегически установление с Россией союзных отношений было важно и для предотвращения вероятного, как казалось токийским аналитикам, появления в послевоенном мире потенциально опасного для японских интересов союза «белых» великих держав. В результате уже в первые недели мировой войны стала очевидной обоюдная готовность Японии и России к движению навстречу друг другу. Неожиданным инициатором этого сближения в сфере военных поставок выступил официальный Токио. 

В дальнейшем японо-русское взаимодействие развивалось в самых разных областях. Локомотивом и стержнем этого взаимодействия стали военные поставки Японии своему северному соседу. Торговые операции такого рода были беспрецедентны в истории отношений двух стран. Любой сколько-нибудь важный русско-японский политический или фискальный документ военных лет принимал в расчёт продажу Японией русской армии и флоту стрелкового оружия, артиллерии, кораблей, боеприпасов, снаряжения, амуниции, военных материалов, медикаментов. 

Уже на рубеже 1914–1915 годов в Японии производили многомиллионные закупки шесть главных управлений российского Военного министерства – Генерального штаба, артиллерийское, интендантское, военно-техническое, военно-санитарное и военно-воздушного флота. Япония выполняла крупные заказы российского военно-морского ведомства, Красного Креста, Центрального военно-промышленного комитета, Главного уполномоченного по снабжению металлами, министерств торговли и промышленности, путей сообщения, земледелия, финансов. «Металлический комитет» и гражданские министерства закупали здесь металлы, оборудование для угледобычи, портовые краны, землечерпалки, паровозы, медикаменты; министерство финансов заказало чеканку русской серебряной монеты на монетном дворе в Осака на сумму 22,5 млн рублей. 

Особую доверительность русско-японским отношениям придавали обмены делегациями. В январе 1916 года в Токио отправилась делегация во главе с великим князем Георгием Михайловичем. Эта поездка явилась первым поздравлением нового императора Ёсихито (Тайсё) с коронацией от европейского монарха и первым (но, увы, последним) визитом в Японию представителя русского императорского дома после Русско-японской войны 1904–1905 годов. Ответом стал приезд в Россию в сентябре того же года двоюродного брата императора – принца Канин. Незадолго до него Россию посетила представительная делегация верхней палаты японского парламента, а на протяжении всей войны – десятки представителей японских сухопутных и военно-морских сил, деятелей финансово-кредитного мира, торговли и промышленности. В центре Петрограда был развернут лазарет японского Красного Креста с японским же персоналом. 

Из Токио в Россию шли частные и общественные пожертвования. Горнозаводская фирма Кухара, основанная в Осака в 1912 году и разбогатевшая на военных поставках России, в 1915 году перевела в Петроград 100 тысяч рублей в пользу русских раненых воинов и их семейств, за что получила царскую благодарность. Общество помощи увечным воинам союзных государств, созданное в январе 1917 года, к середине того же года собрало пожертвований на 2 млн иен. Среди наиболее крупных жертвователей значились председатель Общества князь Токугава Иэсато, вице-председатель Симада Сабуро, барон Сибусава и другие представители японской знати и правящих кругов. 

Не остались равнодушными к российско-японскому сближению и простые японцы. Зимой 1914–1915 годов газета «Кокумин» организовала всеяпонский конкурс детского рисунка на тему русско-японской дружбы. Из нескольких тысяч полученных рисунков редакция газеты отобрала 800 наиболее удачных. Они составили четыре альбома, которые японские журналисты вручили главе делегации Главного артиллерийского управления генералу Гермониусу для поднесения наследнику русского престола. В январе 1916 года российский вице-консул в корейском Фузане (Пусане) получил коллективное письмо от 106 рабочих арсенала Осака. Японские мастера из чувства союзнического долга изъявляли в нём желание работать на русских оружейных заводах – за то же вознаграждение, что на родине, днём и ночью, и даже не претендуя на возмещение путевых издержек. 

За годы войны Япония продала и поставила российским армии, военно-морскому флоту и военной промышленности в общей сложности не менее 820 тысяч винтовок и карабинов, несколько сотен миллионов патронов к ним, более 1100 орудий разных калибров с миллионами снарядов, сотни тысяч пудов пороха, тысячи тонн серы, камфары, латуни, меди, миллионы аршин военного сукна и пар обуви, другого интендантского, военно-технического и военно-санитарного имущества. Японские поставки винтовок и орудий составили третью и пятую часть соответствующего вооружения, суммарно купленного и полученного Россией в годы войны из-за рубежа (около 2,5 млн винтовок и 5625 орудий). В отличие от других зарубежных поставщиков японцы выполняли русские заказы строго в срок и с высоким качеством (но не ценой). Свои винтовки японское правительство продавало России вдвое дешевле, чем, скажем, США. В годы войны каждая десятая винтовка в русской действующей армии и каждая третья на военном флоте была японской. 

За годы войны Япония заметно упрочила своё международное положение. В 1915 году, поставив свою подпись под Лондонской (1914) декларацией Антанты, официальный Токио обеспечил себе полноценное участие в мирных переговорах по итогам войны. Следующими шагами к обретению империей микадо статуса великой державы стало заключение ею договоров с Россией в 1916 году и с США в 1917-м. Русско-японский договор был обоюдовыгодным, но имел для стран-подписантов разный «вес». Россия с его помощью решила ряд преимущественно тактических задач. В обмен на обещание компенсаций японской стороне Петроград получил от Токио подтверждение своих исключительных интересов на севере Китая, дополнительные гарантии безопасности собственных дальневосточных территорий и незаключения Токио сепаратного мира с Германией. Сам факт такого союза подразумевал продолжение японских военных поставок, жизненно необходимых русской действующей армии, и предоставления многомиллионных кредитов России для размещения в Японии оборонных заказов. Эти обстоятельства имели ценность лишь на время войны и оказались исчерпаны после выхода из неё большевистского правительства весной 1918 года. Отказ Кремля от выполнения международных обязательств царского правительства лишил силы статьи союзного договора с Японией. 

Закупив в Японии вооружений, обороннозначимых материалов и товаров на сумму свыше 400 млн иен, Россия вышла из войны с долгом этой стране более чем в 240 млн иен. При этом в 1915–1917 годах в виде обеспечения долга союзным странам, включая Японию, на японских военных судах из Владивостока в общей сложности было вывезено желтого металла на 286 млн рублей, или примерно пятая часть русского золотого запаса. Формально золото вывозилось временно, но в Россию оно так и не было возвращено.

Для Японии же конвенции 1916–1917 годов с Россией и США сыграли и тактическую, и стратегическую роль, обеспечив ей условия для проведения самостоятельной политики в Китае и, пусть и ненадолго, двойные гарантии безопасности – одновременно с Великобританией и Россией. Этим же договором и последующим соглашением с США она завершила серию договоренностей с великими державами о признании своих «специальных интересов» в континентальной Азии. В логике расширения своего влияния в Азиатско-Тихоокеанском регионе находился и отказ Токио направить свои регулярные сухопутные войска в Европу – вопреки настойчивым пожеланиям союзников, особенно Франции.

Поставки в Россию дали серьёзный толчок развитию промышленности Японии, заметно оздоровили её экспортно-импортный баланс и общее финансово-экономическое состояние. В японской печати отмечали «быстрый рост японской промышленности, являющийся прямым следствием усиленного вывоза в Россию». Внешнеторговый баланс этой страны стал положительным, оставаясь таковым на всём протяжении мировой войны, а золотой запас увеличился впятеро, практически сравнявшись с золотым запасом Российской империи.

Изменился и общественно-политический климат: в годы Первой мировой на смену образу «вероломного и кровожадного русского варвара» пришёл имидж русского как чистосердечного, искренне расположенного к Японии и духовно близкого. Японская элита взяла курс на укрепление связей с Россией по всем «линиям», а бизнес вынашивал планы расширения присутствия на российском рынке. Приход к власти большевиков перечеркнул эти надежды…

В начале 1920-х русский дипломат замечал, как японский народ, «увеличивший за время войны свое благосостояние, становился всё более и более европеизированным», но вместе с быстрым развитием экономики Япония вкусила инфляцию и обострение социальных проблем. Страну сотрясли массовые выступления протеста, и эти годы – напомню, расцениваемые как «золотой век японской дипломатии», – с точки зрения внутренней ситуации обернулись «эпохой народного гнева».

Источники:

1. Kajima M. The Emergence of Japan as a World Power, 1895–1925. Rutland-Tokyo, 1968. P. 9.
2. См.: Шулатов Я.А. На пути к сотрудничеству: российско-японские отношения в 1905–1914 гг. Хабаровск-М., 2008.
3. См.: Павлов Д.Б. Русско-японские отношения в годы Первой мировой войны. М., 2014. С. 12-45
4. РГВИА. Ф. 2000. Оп. 1. Д. 7931. Л. 1. – Обзор состояния экономики и финансов Японии, подготовленный для ГУГШ штабом Приамурского военного округа. 1917 г.
5. См.: Абрикосов Д.И. Судьба русского дипломата/пер. с англ. М., 2008. С.360-361.

Дмитрий Павлов
доктор исторических наук,
заместитель директора ИРИ РАН