Марина Цветаева. «Что другим не нужно — несите мне…»

Возможно ли передать средствами монгольского языка образную систему, художественные особенности, суть и душу русской литературы? Насколько монгольская культура может воспринять чуждые ей сюжеты и мелодику речи, найти эквиваленты в своём языке и культуре? Обращение к стихам такого сложного поэта, как Марина Цветаева, даёт ответы на эти вопросы.

Ключ к пониманию этой творческой ситуации — в истории развития само́й монгольской литературы. Она изначально базируется на двух принципах — восприятие и воспроизведение — и имеет давние переводческие традиции, уходящие своими корнями в XIV век. Именно тогда появились первые переводы буддийских текстов на монгольский язык прекрасного филолога, грамматиста, тибетского монаха Чойджи Одзера. Расцвет переводческой деятельности в Монголии начался с распространением буддизма, пришёлся на XVII век и потребовал активной работы большого числа переводчиков. В XIX — начале XX века фактами монгольской литературы стали переводы китайских романов. Первым произведением, переведённым с русского языка, с которым познакомились монголы, была Библия, что связано с политикой расширения христианской миссионерской деятельности в России среди иноверцев, центром которой долгое время была Казанская Духовная академия. В начале XX века происходит знакомство монголов с русским художественным словом. В Монголии появляются газеты и журналы по образцу русской периодики, имеющие ярко выраженную просветительскую направленность.

Большую роль в приобщении монгольского читателя к русской культуре, науке, литературе сыграл учреждённый в 1921 году Учёный комитет Монголии, который стал фундаментом будущей Академии наук МНР. На монгольском языке появляются произведения Фурманова, Фадеева, Горького, Салтыкова-Щедрина. С 1972 года начал выходить журнал «Искусство перевода». Вскоре появляется монография о теории перевода¹Дашдаваа Д. Орчуулгын тухай тэмдэглэл. Улаанбаатар, 1974.. В 1960–1980 годах издаются сборники переводов стихов Есенина²Есенин С. Шүлгүүд / Орч. Ш. Цэндгомбо, М. Цэдэндорж и др. Улаанбаатар, 1962., Блока³Блок А. Шүлгүүд / Орч. Г. Ширнэн, Д. Даваашарав, Б. Энэбиш. Улаанбаатар, 1989., Маяковского⁴Маяковский В. Шүлгүүд / Орч. Г. Ширнэн, X. Түмэнжаргал. Улаанбаатар, 1989.. В наши дни современная монгольская поэзия располагает достаточно богатым набором художественных и технических приёмов, среди которых — многообразная аллитерация, рифма, сложные ритмические рисунки, белый стих…

Первый сборник стихов Марины Цветаевой, так и названный — «Стихотворения» (монг. «Шүлгүүд»), появился на монгольском языке в 1989 году⁵Цветаева М. Шүлгүүд / Орч. Г. Ширнэн. Улаанбаатар, 1989.. Переводчик Г. Ширнэн включил в него 113 ранних стихотворений поэта, предпослав им предисловие с биографией и кратким анализом поэзии Цветаевой. Первый переводчик её стихов чрезвычайно тонко понял особенности оригинала. О самой Цветаевой он писал, что главный принцип её жизни — быть всегда самой собой, независимо ни от обстоятельств, ни от времени — стал печальным, неразрешимым противоречием для неё. Переводчик отмечал: стихи Цветаевой «имеют широчайший смысловой диапазон и звучат как всплеск афористического русского слова»⁶Цветаева М. Шүлгүүд / Орч. Г. Ширнэн. Улаанбаатар, 1989. С. 5..

Обложка сборника стихов Марины Цветаевой на монгольском языке

Появление на монгольском языке сложных по своей чрезвычайно насыщенной динамичности стихов Марины Цветаевой — исключительной личности, не примкнувшей ни к одному из поэтических направлений своего времени — закономерно и естественно. Все мотивы и темы её творчества пропущены через сердце и препарированы острым, логичным «неженским» (как она сама говорила) умом. Именно в этом эмоциональном накале — отличие её поэзии от лирики других поэтов.

Интересно, что сама Цветаева относилась к подлинникам, с которых она сделала за свою жизнь несколько тысяч строк переводов, как к «богоданным строкам», их преобразует переводчик в своём языке, «направляемом роковой необходимостью авторской рифмы». Роль же переводчика она расценивала как роль медиума и писала о ней так:

«Каждую народную песню, будь то русская, немецкая, французская и пр. — я неизменно чувствую своей»⁸Белкина М. Скрещение судеб. М., 1992. С. 111, 113..

Марина Цветаева. 1917 год

Перевод стихов Цветаевой потребовал от переводчика, наряду с глубочайшим знанием национальной психологии русского человека, умения постичь цветаевское мировосприятие, в передаче которого чрезвычайно большую роль играют интонация, звукопись, музыка стиха, наполненная единением чувства, ритма и всеми оттенками индивидуальной прелести лирического героя поэта.

В монгольском сборнике представлены отдельные стихи и циклы стихов. Из самых ранних, написанных в Коктебеле в 1913–1915 годах, включены: «Моим стихам, написанным так рано…», «Идёшь, на меня похожий…», «Вы, идущие мимо меня…», «Уж столько их упало в эту бездну…». Из стихов 1915–1918 годов вошли: «Бабушка», посвящённое памяти Марии Лукиничны Бернацкой, в замужестве Мейн (1841–1867) — прабабушке Цветаевой по материнской линии; «Мне нравится, что вы больны не мной…», обращённое к М. А. Минцу (1886–1917), впоследствии мужу Анастасии Ивановны Цветаевой (младшей сестры Марины); «Цыганская страсть разлуки!..»; «Два солнца стынут — о Господи, пощади!..»; «Красною кистью…»; «Счастие или грусть…», посвящённое жене Пушкина Н. Н. Гончаровой; «Четвёртый год…»; «Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес…». В сборнике представлены полностью циклы стихов, посвящённые Блоку, Ахматовой, циклы «Стенька Разин», «Психея», «Поэт и царь». Из цикла, посвящённого Пушкину, переведены два стихотворения — «Бич жандармов, бог студентов…» и «Преодоленье…». Из цикла стихов о Чехии — «Сентябрь», «Один офицер», «Март». Помимо этого, в сборнике есть такие цветаевские шедевры, как «Тебе — через сто лет», «Вскрыла жилы: неостановимо…». Все они представлены в основном в хронологическом порядке. Исключением является стихотворение, написанное в сентябре 1934 года, «Уединение: уйди…». Оно отрицает пугающую действительность и утверждает единственный покой, тот, что идёт от души. Переводчик заканчивает им сборник, и читатель скорбит о поэте, чаша страданий которого оказалась переполненной 31 августа 1941 года, когда случилось непоправимое: Марина Цветаева, загнанная жизнью в тупик, сама поверила, что пришло время «опробовать смерть» …

Дом Бродельщиковых в Елабуге, в котором покончила с жизнью Марина Цветаева

`

Перевод этого стихотворения и подобных ему по усложнённой ритмике, логическим скачкам, непредсказуемой ассоциативности является поэтическим подвигом переводчика.

В стихах Цветаевой значимость каждого слова велика и превышает поверхностный смысл написанного. Переводчик довольно часто использует собственную расшифровку тех или иных строк стиха, настолько часто, что это можно назвать переводческим приёмом Г. Ширнэна, объяснимым различием культур, отсутствием и несоответствием ряда понятий, перевести которые можно лишь описательно. К примеру, «летейски воды» в стихотворении «Тебе — через сто лет» переосмыслены переводчиком как «живая святая вода», в то время как они означают воды Леты, протекающей в подземном царстве Аида, то есть «воды забвения».

Как известно, в восприятии цвета большую роль играют как личностные, так и национальные особенности. На протяжении многих столетий у монгольских народов культивировалась эстетическая изощрённость в восприятии карего цвета глаз, что вполне объяснимо. Восприятие светлого цвета глаз развито несколько меньше, поэтому и стало возможным смешение цветов — синий, голубой, зелёный — в применении к цвету глаз автора стихов при переводе строки: «И зелень глаз моих…» в стихотворении «Уж сколько их упало в эту бездну…». Эта строка трансформировалась в «Лучистые голубые глаза мои».

Без трудностей не обходится искусство перевода на любой язык. Поэтому для монгольского читателя очень важны примечания переводчика, они помогают лучше ориентироваться в чужеродном историческом материале. Переводы Г. Ширнэна, впитавшие лучшие переводческие традиции Монголии, с их бережным отношением к оригиналу, подтверждают высокий уровень национальной монгольской литературы. Стихи Марины Цветаевой, при неизбежной адаптации их в процессе передачи на язык иной культуры, сохранили главное: они стали фактом монгольской переводной литературы и тем самым обогатили для монгольского читателя художественное познание мира. Марина Цветаева теперь звучит на монгольском языке. И прекрасно звучит! Это ли не убедительное свидетельство глубокой заинтересованности русской и монгольской культур во взаимном познании?

Текст: Ирина Кульганек,
доктор филологических наук,
ИВР РАН, Санкт-Петербург