Российские архивы за свою более чем трехвековую историю пережили немало – обретения и потери, слияния и разъединения, периодическую смену начальствующих ведомств. Но едва ли не у каждого из них всегда рано или поздно обозначался недостаток мест хранения постоянно поступающих документов.

Проблема эта стара, как и сами архивы. При ясном понимании исключительно важной роли архивов в сохранении исторической памяти, они никогда не были в приоритетах государственной политики. Всегда, когда при формировании бюджета заходила речь о создании должных условий для хранения архивных документов, на первый план неизбежно выходили иные социально-экономические проекты, требующие в текущей ситуации безотлагательных решений, и, конечно, это встречалось архивистами хоть и с сожалением, но неизменно с пониманием.

Современное здание Государственного архива Российской Федерации, построенное в 1930 - 1950-х годах на Большой Пироговской улице, а также включенное в его состав здание бывшего Центрального государственного архива РСФСР на Бережковской набережной, практически исчерпали возможности для приема новых документов из более 260 организаций-источников комплектования. В результате сегодня в федеральных органах исполнительной власти сосредоточено более 2 млн дел постоянного хранения за период с 1924 года. Загруженность ведомственных архивов достигла предельных значений. Аналогичная ситуация в архивных подразделениях Администрации Президента Российской Федерации и Аппарата Правительства Российской Федерации. Кроме того, в ведомственных системах электронного документооборота находится значительный объем электронных документов, подлежащих передаче на постоянное хранение, поскольку сроки их хранения на местах давно истекли. Госархив России – крупнейшее в стране хранилище исторических документов, здесь насчитывается около 7 млн дел.

Документы архива представлены несколькими крупными комплексами.

Основную часть составляют материалы высших органов власти и органов государственного управления СССР с Октябрьской революции до 1991 года (помимо тех, которые хранятся в специализированных государственных архивах федерального уровня и ведомственных), документы по истории РСФСР, СССР и РФ.

Представлены документы по истории Российской империи и истории России периода Временного правительства, по истории Белого движения и послереволюционной эмиграции.

Архив также включает фонды дореволюционных высших и центральных государственных учреждений политического розыска и сыска, судебно-следственных и карательных учреждений Российской империи, фонды по истории Царства Польского, а также учреждений и организаций Временного правительства 1917 года. Имеются комплексы фондов различных политических партий (за исключением РСДРП и групп, впоследствии вошедших в РСДРП-РКП(б), хранящихся в РГАСПИ) и общественных организаций дореволюционного периода. Архив хранит материалы учреждений белогвардейских правительств 1918 - 1922 годов, а также большую часть фондов бывшего Русского заграничного исторического архивав Праге (РЗИА), переданных в Москву после Великой Отечественной войны.

РЗИА

Большой объем сведений содержится в личных фондах советских и российских государственных и общественных деятелей.

Пользуется интересом исследователей специальная коллекция микрофильмов и документов по отечественной истории с ХIV века до 1950-х годов на различных европейских языках из зарубежных архивов и коллекций рукописей.

Научная библиотека ГА РФ насчитывает более 680 тыс. единиц хранения. Здесь имеются официальные издания государственных и партийных органов, а также политических партий и общественных организаций, газетный и журнальный фонды, включающие центральные и местные периодические издания первых лет Советской власти, а также уникальное собрание плакатов. Находившийся ранее в спецхране фонд особо ценных изданий составлен из изданий эмигрантской литературы и периодики. Библиотека располагает также редчайшей коллекцией газет 1920 - 1930-х годов, выпускавшихся заключенными или службами охраны в советских лагерях заключения.

По установленному порядку Госархив должен получать на хранение документы из организаций-источников комплектования – высших органов власти и управления. Между тем прием их в последние годы очень ограничен, ведется, как правило, в случаях особых и исключительных.

Дефицит площадей для хранения документов превратился в ключевую проблему не только для главного отечественного государственного архива, поскольку не дает возможности проводить его плановое комплектование. Он серьёзно препятствует введению в общественный и научный оборот важных документальных источников современной истории России, что, кроме всего, имеет и чрезвычайное социальное значение.

Учитывая это, правительство России приняло решение о строительстве нового здания Государственного архива Российской Федерации. Оно появится в городе Обнинске Калужской области и обещает воплотить в себе все самое передовое, что наработала архивная отрасль со времен Петра I, когда в 1720 году царем был подписан первый в России государственный акт — «Генеральный регламент или Устав». Он определил основы организации государственного управления в стране и ввёл во всех государственных органах власти архивы и государственную должность актуариуса (архивариуса), которому надлежало «письма прилежно собирать, оным реестры чинить, листы перемечивать...». Тогда же была создана инструкция «О разборке и описании дел архивов Коллегии» иностранных дел. Кроме того, в инструкции повелевалось «занять на архив канцелярии Коллегии иностранных дел исподние палаты и в них один стол с сукном, а прочие - простые, и сделать шафы, столы и скамей и что потребно будет и дать двух сторожей для хранения. И которые подъячие к делам архива определены будут, оных к другим делам не иметь, а быть им при том деле безотлучно»...

Раньше на Руси первые архивы находились в церквях и монастырях. Документы хранились в больших ящиках — ларях, к коим был приставлен специальный человек — ларник. В правление Ивана Грозного, государственные рукописи хранились непосредственно в царских покоях, в особой «посольской палате». Царский архив являлся прежде всего дипломатическим архивом. При третьем сыне Грозного, «царе всея Руси и великом князе Московском» Федоре Ивановиче (Иоанновиче), последним из Рюриков, их передали в сооруженное здание Посольского приказа, а во времена царствования Алексея Михайловича, - в Государственный приказ посольской печати.

Все документы, срок действия которых закончился, из коллегии, находившейся в новой столице Санкт-Петербурге, перевозились в Москву. Государь указывал:

«К архиву нужно определить чиновников из Московской конторы Коллегии, также и из посторонних, сколько необходимо надобно набрать способных и надежных людей, пересмотр, разбор и порядочное описание дел в архиве довольно времени требует, то, вероятно, только надобно старание иметь, чтоб не проходило время напрасно»…

Одним из указов коллежскому асессору (звание соответствовало чину майора и имело восьмой класс в табели о рангах) Петру Петровичу Курбатову, было предписано: «... будучи в Москве, смотреть и беречь дела старые государственные и прочие, которые за взятием в С.-Петербург остались, чтобы были в добром охранении и от сырости где или мокроты и иного не повредились».

В первой половине XVIII века государственный архив находился в Кремле в здании близ Архангельского храма. Люди, которым поручалось это важное дело, требующее большого старания, были большею частью к подобным занятиям неспособны. Хранившиеся в архиве дела не только плохо разбирались, но и страдали от небрежного с ними обращения. Сколько погибло важных исторических документов от того, что их держали в сырых помещениях, теперь нет возможности определить.

В 1762 году из-за угрозы падения стен и сводов документы Посольского приказа и текущие дела были свезены, в каменный дом бывшего архиерея в Ростовском подворье, стоявшем в низине Китай-города напротив церкви Великомученицы Варвары. Но и новое хранилище было не суше кремлевских палат, собственно архиву достались самые плохие комнаты и подвалы. В 1766 году из-за порчи бумаг, например, архив был вынужден сжечь девять сундуков бесценного неповторимого исторического наследия.

При разливах Москвы-реки документы гибли большими партиями, целыми сундуками, из которых, по имеющимся свидетельствам, «оставались большею частью даже невынутыми».

Архив неоднократно менял места хранения, но условия их содержания претерпевали изменения небольшие. Первым делом по назначении в Московскую контору и архив Коллегии иностранных дел географа и историка Фёдора Ивановича Миллера (Герхарда Фридриховича Мюллера) явилось «приискание для вверенного ему драгоценного хранилища хорошего и удобного помещения».

Был наконец подыскан дом недалеко от Покровских ворот, на углу Колпачного и Хохловского переулков, вблизи Ивановского женского монастыря. Главной целью Миллера, которую он с достоинством осуществил, было, по его словам «устраивать архив, приводить его в порядок и делать его полезным для политиков и истории».

Библиотека архива стала уникальным собранием редких книг и древнейших рукописей и получала в дар ценнейшие коллекции.

На архивное дело историограф сумел подобрать себе способных помощников, из которых впоследствии сформировались такие архивисты, оставившие заметный след в профессии, как Иван Михайлович (Иоганн Готгильф) Штриттер (Стриттер), Николай Николаевич Бантыш-Каменский, Алексей Федорович Малиновский.

Бедствия 1812 года отозвались и на Московском архиве.  Драматическая эпопея, касающаяся эвакуации части московского архива в тыл во время Отечественной войны, еще не нашла сценаристов, хотя судьба ценных бумаг и оставшихся охранять их мелких чиновников, полна захватывающих сюжетов. Рассказывают о них, например, сохранившиеся письма между управляющим с 1800 года московским главным архивом Николаем Николаевичем Бантыш-Каменским и градоначальником и генерал-губернатором графом Федором Васильевичем Ростопчиным накануне оставления Белокаменной.

«Для предосторожности,

- распорядился Ростопчин,

-... предлагаю всему архиву под ведомством вашим находящемуся, не теряя времени, укласть к отправлению в то же место, куда от меня назначено будет».

Из более сотни сотрудников, числившихся за архивом, в занятой неприятелем Москве осталось всего семь человек. На 120 подвод были погружены более трех сотен сундуков и коробов с наиболее ценными материалами и 26-го августа, в день Бородинского сражения, архив был уже в 100 верстах от Москвы, в городе Покрове, а затем спешно доставлен сначала во Владимир, а оттуда в Нижний Новгород.

В Нижний Бантыш-Каменский прибыл 16-го сентября и так доносил графу Александру Николаевичу Салтыкову, временно назначенному управляющим коллегией иностранных дел, о своих хлопотах по помещению архива в надежное место:

«Сиятельнейший граф, милостивый государь! …Не мог я сыскать во всем городе удобного для складки архива места. Разсудил по знакомству моему просить здешнего архиерея, который отвел мне семинарскую свою огромную каменную с железными решетками и затворами церковь. Нашед оную безопасною от пожарного случая и удаленную от жилья, а притом способною вместить наши все тюки с делами, перевез оные туда и, положа по местам, запечатал казенною печатью. Притом вблизи оного места получив для себя и чиновников своих квартеру, расположился до дальнейшого впредь повеления остаться здесь».

Оставшийся в Москве секретарь архива Иван Андреянович Ждановский так описывает свои злоключения:

«Сентября 2-го числа в четыре часа по полудни вошли нечаянно в Москву французские войска и ввечеру начали жечь, бить и грабить; пожар продолжался сряду 8 суток и превратил Москву в плачевную пустыню, а грабеж довыходу из оной неприятеля по 11-ое октября... Большой корпус, где архив с трактатною и библиотекою, уцелел от пожару; но замки и задвижки сбиты и изломаны, также и крышка, в одном месте посреди сего корпуса будучи французами взломана, ветром снесена, а от подорвания неприятелем с 10-го на 11-е число октября в Кремле подкопа вышибло духом несколько окончин и перебило много стекол, равномерно и в шкафах внизу перебито французами много стекол.

Описанные дела, столпцы, книги, ландкарты и прочие разбросаны, изорваны, потоптаны, частию сожжены и загажены; теперь все оные собраны и в шкафы положены, но разобрать их вскоре никак невозможно, ибо все крайне перемешаны. Для освидетельствования же оных и отметки, сколько каких недостает, нужны взятые архивом с собою реестры, да и зимнее время к тому неудобно: топить комнаты без окончин и стекол – тратить только дрова понапрасну… Иконы архивские окладные все ободраны, а образа св. Николая чудотворца, бывшого в складне, и поныне не отыскано… Французы все запертое и запечатанное раскрывали и любопытствовали, думая везде найти деньги.О себе доношу, что кроме безпрестанных ежедневных от неприетеля обысков, угрожение смертию и ограбления меня до нага, нашед французы у меня в кармане хранившуюся казенную печать и требуя денег, избили меня железною полосою до крови, отчего и поныне еще все стражду; также лишась от пожару собственного дома, а от грабежа всего имущества, остаюсь теперь с семейством моим совершенно в крайней бедности и без пропитания»…

Мародеры неоднократно грабили здание, избивая оставленных для охраны служащих. Был арестован и взят в заложники в свое время назначенный комиссаром архива Алексей Тархов. В его рапорте по начальству говорится: «5 сентября, приехав в архив верхами, злодейские чиновники с командою, имея в руках молоты и топоры, начали разбивать замки у трактатной палаты и у нижних архивских апартаментов, а разломав оные взошед начали грабить положенное там на сохранение собственное их чиновников имение, коего наклав 4 фуры повезли с собою; но дела и бумаги все выкинули на пол и топтали ногами».

Бантыш-Каменский доносил в коллегию:

«Узнав о выступлении из Москвы 11 октября неприятелей, послан был отсюда нарочный туда архивский чиновник для усмотрения, в каком состоянии находится коллежский дом и оставленные тамо чиновники с солдатами, библиотека и некоторые бумаги. Возвратясь же 26 октября, оный посланный донес: что оставшиеся тамо чиновники в жалостнейшем находятся положении, голы, босы, избиты, без денег и без всякой помощи; что ежели бы они оставили архив, то наверно оный обращен бы был в пепел злодеями, ибо чиновники сии по нескольку раз заливали огонь на чердаках; что в архиве как в верхнем, так равно и в нижнем этажах нашел он разбросаны по полу бумаги и перебиты стеклы; но при всем том многие бумаги уцелели, особливо библиотека, из которой уповательно не более 300 книг унесено поляками»…

Сбереженная в эвакуации часть архива вернулась в Москву в январе 1813-го и воссоединилась с разоренным его содержанием.

«Дела архивские» в результате грабежей были «страшно перепутаны и валялись разбросанными по двору».

Чтобы все привести в относительный порядок, понадобилось несколько лет. А Бантыш-Каменский, которого называли «архивным тружеником, фанатиком своего дела», приютясь во флигеле, продолжал по-прежнему ходить в архив «для того только,— говорил он, — чтобы среди этой сокровищницы восстановлять упадающее здоровье, а с ним погасающую жизнь».

Нельзя не подчеркнуть, что с именами Бантыш-Каменского и его преемника, сенатора Алексея Федоровича Малиновского (брата первого директора Царскосельского лицея Василия Фёдоровича Малиновского) связана огромная работа по разбору документов и изданию наиболее значительных. На них во многом опирались в своих трудах крупнейшие русские археографы, историки и исследователи европейского средневековья. Так, Малиновский был главным советником и консультантом Николая Михайловича Карамзина в период его работы над «Историей государства Российского». Многим обязан Малиновскому в пору своих исторических изысканий Пушкин.

Вопросы о местах хранения исторических материалов и собственно самих архивистах сопровождают архивы во все времена. К примеру, один из самых известных русских мемуаристов, член Арзамасского кружка и коротко знакомый с Александром Сергеевичем Пушкиным Филипп Филиппович Вигель так передает впечатление, произведенное на него московским главным архивом на Покровке.

«Темные подвалы нижнего его этажа, узкие окна, стены чрезмерной толщины и низкие своды верхнего жилья показывают, что оно было жилищем одного из древних бояр, которые во время Петра Великого держалось еще обычаев старины. Для хранения древних хартий, копии с договоров, ничего нельзя было приискать безопаснее и приличнее сего старинного каменного шкапа, с железными дверьми, ставнями и кровлею. Все строение было наполнено, завалено кипами частию разобранных, частию неразобранных старых дел: только три комнаты оставлены были для присутствующих и канцелярских».

Вигель передал и впечатление от трудившихся в архиве сотрудников, видя «оглохших от холода и пыли архивной, старых семинаристов, белых монахов и архивных юношей, тогда этих франтиков, явившихся в этот архив лишь для получения чина»…

Подобные контрасты, отмеченные мемуаристом, стоят того, чтобы сказать о тогдашних архивистах особо. «Франтики», они же и «архивные юноши», как иронически назвал юных служащих этого архива Пушкин в романе «Евгений Онегин» («Архивны юноши толпою на Таню чопорно глядят»…) - собирательное прозвище образованных молодых людей, служивших в московском архиве коллегии иностранных дел. Слово вошло в оборот благодаря известному библиофилу, автору многих шутливых эпиграмм и другу Пушкина Сергею Александровичу Соболевскому. Он сам некоторое время провел в «юношах» московского архива министерства. Пушкин в черновом варианте «Опровержения на критики» написал:

«А (шутка) неправильное выражение Архивны юноши принадлежит не мне, а приятелю моему Соболевскому».

Наделенный острым умом Соболевский, по свидетельству современников, службой пренебрегал и в архиве только числился. Сенатор, московский почт-директор Александр Яковлевич Булгаков сообщал брату в Петербург в мае 1828 года:

«Завтра призываем мы в архив молодца Соболевского объявить, чтобы подавал в отставку: рапортуется больным, а бывает на всех гуляньях и только что не живет на улице».

Об архивных юношах говорил и писатель, критик и издатель Фаддей Венедиктович Булгарин:

«Чиновники, неслужащие в службе или матушкины сынки, то есть задняя шеренга фаланги, покровительствуемой слепою фортуною. Из этих счастливцев большая часть не умеет прочесть Псалтыри, напечатанной славянскими буквами, хотя все они причислены в причт русских антиквариев. Их называют архивным юношеством».

В архиве они рядом с забитыми нуждою коллежскими регистраторами, имевшими самый низший гражданский чин из 14 классов в табели о рангах и получавшими 215 рублей в год («маленький человек» в русской литературе Акакий Акакиевич Башмачкин и тот имел титул титулярного советника, т.е. чин девятого класса), оказались не случайно. Родители из состоятельных и благородных родов,. лишившись по указу императора Павла I права с младенчества записывать своих отпрысков на военную службу, изыскивали другие пути пристроить наследников на выгодные и необременительные должности. Наиболее привлекательным в их глазах был архив, могущий стать ступенькой для дальнейшей дипломатической и прочей государственной карьеры. Прослуживших недолгое время в архиве буквально мальчиков производили на должности переводчиков и актуариусов. В Министерстве иностранных дел России тех лет слово «юноши» употреблялось почти как официальный термин.

«По разным возрастам служивших в нём юношей и ребят можно было видеть в нём и университет, и гимназию, и приходское училище; он был вместе и канцелярия, и кунсткамера. Самая ранняя заря жизни встречалась в нём с поздним её вечером; семидесятилетний надворный советник Иванов сидел близко от одиннадцатилетнего переводчика Васильцовского»,

- вспоминал Вигель, некоторое время так же числившийся в архиве.

Среди обязанностей этих сотрудников было, например, переписывание в едином формате древних грамот и договоров для их публикации. Для многих молодых людей работа представлялась бессмысленной; юноши и подростки старались появляться в архиве как можно реже. Формально числясь в архиве, большую часть времени они занимались своими делами. Приходить на службу полагалось дважды в неделю, однако начальство «было очень мило», и даже в отведенное для работы время молодые люди посвящали литературным забавам и беседам на философские темы. Архив в 1820-е годы превратился в своеобразный аристократический клуб и прослыл сборищем блестящей московской молодежи, а звание «архивного юноши» сделалось даже престижным.

Отсюда и ирония Пушкина, который после окончания Царскосельского лицея числился в штате этого архива. После выпуска Александр Сергеевич получил чин коллежского секретаря (десятый класс в табели о рангах). В 1817 году, через пять дней после окончания учебы, его зачислили на службу в Коллегию иностранных дел. Он в совершенстве владел французским языком, поэтому призван был заниматься переводами. Но карьера не привлекала поэта. Второй директор лицея Егор Антонович Энгельгардт, следивший за успехами своих выпускников, писал:

«Пушкин ничего не делает в коллегии. Он даже там не показывается».

Незадолго до прошения об отставке поэт в письме сознался:

«Семь лет я службою не занимался, не написал ни одной бумаги, не был в сношениях ни с одним начальником»...

Через службу здесь прошли В.Ф. Одоевский, Д.В. Веневитинов, Н.И. и А.И. Тургеневы, А.К. Толстой, Н.П. Огарёв, И.И. Лажечников, П.П.Каверин, И.В. и В.П. Киреевские, целый ряд других выпускников Московского университета и университетского благородного пансиона. Судьбы «архивных юношей» сложились по-разному, но многие из них оставили заметный след в русской культуре.

При Николае Павловиче I архивная вольница для дворянской образованной молодежи закончилась. Вскоре после коронации нового императора в архив поступило требование о взятии с чиновников подписки, что они ни к каким тайным обществам принадлежать не будут. Постепенно все, кто имел средства для жизни и творчества, службу оставили и переехали в Петербург. В середине ХIХ века переполнение архивов из-за недостатка мест хранения повлекло за собой активное уничтожение документальных материалов. Кроме того, немалое количество дел погибло в результате разных их перемещений. Так, по воспоминаниям современника, перевозка документов Главного штаба Русской императорской армии в Лефортовский дворец, где разместился московский общий архив штаба, «была до такой степени небрежной, что многие из них в это время утратились совершенно, многие испорчены так, что не могли быть годны к употреблению, многие же проданы как излишние, без всякого предварительного осмотра»…

«В провинции, - отмечал тот же автор, - документы гибнут, можно сказать, ежечасно и от небрежности их хранения, и от умышленного их истребления, то вследствие непонимания их важности, то по другим еще менее похвальным причинам».

Дом в Хохловском переулке сильно обветшал и страдал от сырости. В 1868 году архиву отдали полуразрушенное мародерами и пожаром 1812 года владение в бывшей усадьбе бояр Стрешневых-Нарышкиных на углу Воздвиженки и Моховой - на одной из старейших улиц, что начиналась от Троицких ворот Кремля. Постройки оказались в самом жалком состоянии.

Угрожающие масштабы, которых достигла гибель исторических дел, поставили очень важный вопрос о реорганизации всего архивного дела в Российской империи, и одним из его приоритетов - материальное обеспечение. По повелению Александра II в 1874 году помещение усадьбы, занявшее место до нынешнего Староваганьковского переулка, было обустроено. Дореволюционный путеводитель по Москве отмечал:

«Здание по внешности, башенкам, своим обширным двором, превосходным ходом, - словом, всею своею отделкою бросается в глаза каждому, и немудрено, что приезжий – русский ли, или иностранец, осматривающий достопримечательности Москвы, - непременно посетит эти палаты».

Редчайшие свидетельства по истории России, великокняжеские и царские документы, бумаги Посольского приказа, свыше миллиона листов ценнейших государственных материалов, а также известная своим богатством библиотека, были доступны для всех, занимающихся изучением истории России. К тому же впервые в международном масштабе Московский главный архив министерства иностранных дел был поставлен в ряд с учеными учреждениями.

Позже, в начале 1880-х годов, Московская городская дума безвозмездно передала архивистам, переживавшим разного рода объединения и ведомственные перетряски, участок земли на Девичьем поле при условии хранения здесь же и документов по истории города. Инициатором строительства первого в России специально предназначенного для архива зданиявыступил сенатор, академик Николай Васильевич Калачов, известный не только как государственный деятель, принимавший участие в реформе крепостного права, но прежде всего как историк, писатель и археограф, в течение двадцати лет возглавлявший крупнейший по тем временам исторический архив - Московский архив министерства юстиции (МАМЮ).

В этом архиве, созданном из Разрядно-Сенатского, Поместно-Вотчинного и Государственного архива старых дел и переданного в ведение министерства юстиции, Калачов работал до конца жизни. К слову сказать, ученый стремился к созданию сети центральных и местных архивов, опубликовал ряд работ по теории и практике археографии, заботился о сохранности документов и пытался сделать их достоянием широких кругов исследователей. Калачов вложил в проект собственные средства. В результате конкурса победил проект петербургского архитектора, члена Императорской Академии художеств Абрама Ивановича Тихобразова – с читальными залами и кабинетами по фасадному корпусу и хранилищами документов позади, вокруг маленького дворика внутри.

В этом здании, в котором сейчас находится Российский государственный архив древних актов (РГАДА), работали многие знаменитые русские историки, писатели, деятели культуры. Ныне на его фасаде доска: «Памятник истории и культуры... 1886 г.»…

Основу нового, советского, государственного архивного фонда положил известный декрет Совнаркома РСФСР от 1 июня 1918 года, подписанный В.И. Лениным. До этого все архивы в стране были ведомственными, не имели общих правил организации и управлялись теми органами власти, документы которых хранили.

Видный отечественный историк и один из деятельных участников архивной реформы член-корреспондент Академии наук СССР Александр Евгеньевич Пресняков отмечал:

«Реформа выросла на развалинах устарелой и разбитой в революционном движении «ведомственной» организации архивов… Подавляющая масса ведомственных архивов оставалась при старом порядке убогим захолустьем, куда сваливались дела, потерявшие значение для текущей канцелярской работы, на предмет «вечного хранения», выдачи – по мере надобности - «справок и уничтожения всего, что будет признано ненужным, хранению не подлежащем»…

Новая власть определила новый государственный архив на Воздвиженке, где находился архив министерства иностранных дел Российской империи и сюда из Кремля поступил перевезенный ранее из Петрограда так называемый Новоромановский архив. Наиболее значительные документы царского времени сразу же после отречения императора национализировало Временное правительство, а они в свою очередь уже достались советской власти. Они вошли в состав созданного правительством РСФСР Единого государственного архивного фонда (ЕГАФ) Главного управления архивным делом РСФСР.

Единый архивный фонд в последующие годы пережил немало коллизий: слияния, разделения, пересмотры содержания хранилищ, переезды архивов, их ведомственные переходы. Но здание архива на Воздвиженке знаменательно тем, что в нем отрабатывались новые принципы комплектования, хранения и использования документов большой политической важности, во многом сохранившиеся поныне. Постоянно шли поиски оптимальной организации архивного дела, упорядочения ведомственной принадлежности и мест хранения архивов. Здесь формировалась плеяда видных советских архивистов и историков, оказавших положительное влияние на всю систему архивного дела в стране.

Общая площадь архива на Воздвиженке, получившего название Госархив РСФСР, составляла 5,5 тыс. квадратных саженей, или около 12 тыс. квадратных метров. На этом месте он, однако, пробыл менее полувека. Стремительно нарастающий объем материалов, в том числе по истории революционного движения и специально созданного Архива Октябрьской революции (АОР), выявил серьезную нехватку площадей для хранения и работы с историческими документами.

К концу 1920-х годов материалы архива были разбросаны по самым разным точкам: их держали в соборах Зачатьевского монастыря, в Николаевской военной богадельне в Измайлове, в бывших Верхних торговых рядах, ставших ГУМом, в ломбарде на Большой Серпуховской улице, в башне Владимирских (Никольских, Сретенских) т.н. «проломных» ворот на Китайгородской стене (снесены в 1934 – 1935 годах). Отопления во многих хранилищах не было, зимой архивистам приходилось работать в валенках и перчатках.

Вопрос о сооружении здания для АОР был поднят еще в 1923 – 1924 годах, когда возникло ходатайство о приспособлении недостроенного собора Александра Невского на Миусской площади под архивохранилище. Однако средства, необходимые для оборудования его под архив, оказались для новой власти неподъемными и проект был отвергнут. Собор же после неудачных попыток приспособить под другие цели в конце 1930-х годов попал в жернова антирелигиозной кампании и был снесен.

В дальнейшем кредиты на сооружение здания для Архива Октябрьской революции и Красной армии испрашивались у правительства неоднократно, и лишь в 1928 году Совнарком РСФСР признал необходимым начать строительство отдельного здания. Поначалу место для него предполагалось на углу Воздвиженки и Моховой улицы, но затем это пространство отдали будущей Ленинской библиотеке. Рассматривался вопрос и о размещении архива в проектируемом Дворце Советов. В конечном счете для архива определили участок в Хамовниках в районе Девичьего поля, т.е. тот, который архив занимает поныне.

Здания решили разместить на Малой Пироговской улице между 1-м и 2-м Архивными переулками, рядом с уже существовавшим на Большой Царицынской улице (с 1917-го – Большой Пироговской) бывшим Московским архивом Министерства юстиции (МАМЮ) Российской империи.

Торжественная закладка фундамента центральной башни архива состоялась 31 мая 1932 года. Постановлением ВЦИК срок окончания строительства назначили на 1 июля 1933 года. Но у принятого проекта оказалась нелегкая судьба.

В 1935 году Совнарком СССР решил изменить внешний облик и всю инфраструктуру столицы, и сделать это в течение десяти лет. Диагонали, разделяющие город, кольцевые и радиальные магистрали, расчленяющие его, бульвары, главные и вспомогательные пути, учреждения и жилые корпуса, промышленные сооружения, парки, больницы, учебные заведения и места развлечений – все это было распланировано и распределено с геометрической точностью. Никогда еще город с более чем трехмиллионным населением не строился так основательно и по законам целесообразности и красоты, как новая Москва в довоенные годы.

Грандиозный план реконструкции столицы не мог не коснуться создаваемого сооружения. По генеральному плану через всё Девичье поле предполагалась прокладка Аллеи Ильича - парадного проспекта от Ленинских гор (ныне Воробьёвых) к Дворцу Советов и создаваемой Манежной площади. Западным лучом магистрали должна была служить Большая Пироговская улица, поэтому и застройка здесь предполагалась соответствующая. Новый архив, как и другие высотные здания, был призван олицетворять новый, социалистический облик пролетарской столицы.

Жюри архитектурного конкурса и специальная комиссия, в которые входили знаковые для того времени личности от архивного дела и архитектуры – В.В. Адоратский, В.В. Максаков, Б.М. Иофан, А.В. Щусев и другие мэтры,- рассмотрело по меньшей мере еще 14 других проектов. Практически все они отвечали утвердившемуся в межвоенное время в мировой архитектуре т.н. стилю «ар-деко». Так были, например, решены многие проекты новой Москвы – Дворца Советов, Наркомтяжпрома, военной академии имени Фрунзе, советских павильонов на международных выставках 1937 и 1939 годов, отдельные станции метро и многие другие. Возведение небоскреба Дворца Советов, как и осуществление ряда других проектов, было прервано с началом Великой Отечественной войны, а после неё стиль «ар-деко» уже претерпел серьезные изменения в пользу неоклассики и так называемого «сталинского ампира».

Согласно подготовленной для архитекторов программе проект должен был учесть все мировые достижения в отношении рационализации архивохранилищ и библиотек и соответствовать характеру современной эпохи. По замыслу зодчих принимался во внимание опыт строительства подобных учреждений в Женеве, Вашингтоне, Берлине и других мировых столицах. И действительно, знакомство с сохранившимся проектом говорит о тщательнейшем учете многих нюансов достижений градостроительства и технологий архивного дела.

На Малую Пироговскую выходил многоэтажный корпус с подчёркнуто вертикальными окнами, а на Большую Пироговскую – невысокий, почти кубический объём, отчасти напоминающий античный храм, только со стеклянным куполом. На его фасаде - барельефы на тему Октябрьского вооруженного восстания с неизменным В.И. Лениным. Принятым проектом молодого архитектора Алексея Федоровича Волхонского в комплекс было органично вписано здание бывшего московского архива министерства юстиции. Автором тщательно продумано расположение хранилищ, клуба, вспомогательных подсобных и технологических помещений, остекление. Оформление фасадов и интерьеров, полированный мрамор, зеркальные стекла, художественная роспись, паркет с инкрустацией, дубовые двери и панели - словом, все в этом комплексе должно было говорить о торжественности и величии хранилища документальной истории Октября и Красной Армии. Имелось в виду и включение в создаваемый городок здания института по подготовке кадров историков-архивистов.

Многочисленные обсуждения, дискуссии, внесение разного рода поправок и изменений, их долгие и мучительные согласования, соперничество авторов, а также радикальное сокращение финансирования отнюдь не способствовали энергичному ходу строительства. В 1939-м и 1940-м годах московские городские газеты публиковали репортажные снимки, на которых здания еще находились в процессе строительства.

По множеству причин, в первую очередь, из-за недостатка средств, от многих замыслов мало-помалу пришлось отказываться. Так, от скульптурных фигур героев революции, размещавшихся по цоколю и венчавших портик, остались лишь барельефы на фасаде предполагавшихся музея и библиотеки с куполом - нынешнего читального зала, выходящего на Большую Пироговку. Архив Октябрьской революции и Красной армии находился в ведении всемогущего НКВД и, говорят, архивистов с новым местом работы в 1940–м году поздравил сам нарком внутренних дел Лаврентий Павлович Берия, лично ознакомившийся с построенными хранилищами.

К началу Великой Отечественной войны объект представлял собой шесть из восьми запланированных больших корпусов, а после 22 июня 1941-го стройку вообще остановили. Через две недели последовало решение Советского правительства об эвакуации ценнейших архивных документов на восток страны. Сразу же было вывезено в Саратов около 2 млн дел, а затем последовали еще два этапа – в Орск, Чкалов (ныне Оренбург), Барнаул, Молотов (ныне Пермь).

Понятно, размещались они в наскоро приспособленных помещениях, где практически не было никаких условий для работы. Как ни удивительно, но архивисты трудились и там, приводили в порядок документы, исполняли запросы и даже пополняли архив новыми материалами. Ветеран архива Анастасия Владимировна Добровская рассказывала, как после окончания института встретил её архив:

«В конце темного архивохранилища при свете забранной в решетку лампы сидел человек в армейской шинели и в ушанке, его стол был завален документами, на полу лежала груда больших конвертов с четкими надписями»…

К концу декабря 1944 года все вывезенное вернулось в Москву. А строительство комплекса, прерванное с началом войны, было возобновлено только семь лет спустя, и шло оно так же долго и трудно, как и в довоенные годы. В реальности стройка завершилась в конце 1950-х. От предыдущего проекта, наполненного пафосом эпохи, в свете приснопамятного хрущевского постановления «об устранении излишеств в проектировании и строительстве» от 4 ноября 1955 года, пришлось отказаться. Это решение на годы практически перекрыло многим советским зодчим освоение мирового архитектурного наследия, одномоментно завершило эпоху советского монументального классицизма. Под предлогом развития индустриальных методов в строительстве стали появляться и так называемые срочно доработанные архитектурные проекты. Со зданий в приказном порядке убиралось максимальное количество архитектурного декора. Конечно, не избежал того и проект Волхонского. В конечном счете архивный городок замкнула унылая многоэтажная кирпичная стена по 1-му Архивному переулку и архив получил облик, сохраняющийся поныне. Более того, отсутствие статуса памятника истории и культуры для построенного в довоенное время части архива дало чиновничеству возможность изуродовать его элегантный фасад с внутренней стороны и двор несуразными хозяйственными пристройками.

В этом здании (точнее, комплексе зданий) между Большой и Малой Пироговскими улицами сейчас и находится Госархив России, образованный в 1992 году на базе Центрального государственного архива Октябрьской революции (ЦГАОР) и присоединенного к нему Центрального государственного архива РСФСР (ЦГА РСФСР), которые ранее тоже пережили многократные структурные и ведомственные преобразования. Здесь же расположен Российский государственный архив экономики (РГАЭ), в который определили фонды ряда министерств и ведомств советского периода.

Еще одно здание ГА РФ - на Бережковской набережной – бывший Центральный государственный архив (ЦГА) РСФСР. Этот архив был создан в 1957 году и ему были предоставлены документы ликвидированных в ходе хрущевских административных реформ министерств и ведомств. Собрать их в одном месте возможности не было. Все они хранились на чердаках, в подвалах и бомбоубежищах в разных районах Москвы. В таких условиях обеспечить должную сохранность материалов было проблематично, как и полноценно работать с ними. Поэтому правительство РСФСР приняло решение выделить в районе Калужского шоссе участок для строительства здания ЦГА площадью 0,9 га. Спустя год решение пересмотрели, участок отобрали и взамен столичные власти дали добро на место на Бережковской набережной, 26. Около трех лет шла работа над проектом, так же полная драматических остановок, поправок и согласований, а в январе 1963 года началось строительство, продолжавшееся до 1965-го.

В архивном фольклоре живет сомнительная байка, что при проектировании здания окна рабочих кабинетов сотрудников должны были выходить на набережную Москвы-реки, где проходила правительственная трасса к особнякам руководителей государства на Ленинских горах. Однако после убийства американского президента Кеннеди проект якобы пересмотрели, здание развернули на 180 градусов и архивисты лишились прекрасного вида на Новодевичий монастырь и высотку Московского государственного университета…

Между тем вскоре после ввода здания в эксплуатацию действительно выяснились множественные его конструктивные недостатки. Кроме того, оказалось, что весь объем имеющихся документов разместить было невозможно ввиду серьезных ошибок в предварительных расчетах. В 1970-х годах остро встал вопрос о строительстве второго архивохранилища, и, как всегда, снова в движение пришли неторопливые механизмы бюрократической машины согласований, поправок, урезания финансирования и остановок строительства и намечаемой реконструкции. Вопрос стал решаться только к середине 1980-х годов, как раз к началу горбачевской «перестройки», которая и успешно похоронила проект. Спустя десятилетие пыль с него стряхнули, вновь включили неспешный регламент согласований, вселили у архивистов оптимизм… и благополучно положили под чиновное сукно.

Зеленый свет сооружению нового здания для главного национального архива правительство дало буквально за несколько дней до нового 2019 года. Его решено возвести в более чем сотне километров от столицы, в городе Обнинске Калужской области. В новое архивохранилище будут поступать материалы органов государственной власти, расположенных в Центральном и близлежащих федеральных округах. Несомненно, обновленный Государственный архив Российской Федерации и, в частности, его обнинская часть позволит кардинальным образом изменить существующее положение, а ГА РФ наконец начнет планомерно комплектоваться.

Разработка проекта, согласования с многими ведомствами, госэкспертиза – все это потребовало времени. Фактически рабочие и техника пришли площадку Технопарка неподалеку от Обнинского института ядерной энергетики только в 2021 году. Первые два года строительства, то есть самое начало, оказались крайне сложными. Объективно сказалась ситуация с пандемией, с которой тем не менее удалось справиться. Основные работы на объекте велись без остановки, хотя количество рабочих из-за введенных санитарных норм существенно сократилось.

К осени прошлого года возведение основных корпусов завершилось, ныне уже ведутся облицовка фасадов и остекление, оснащение здания инженерными коммуникациями, отделочные работы, монтаж оборудования, благоустройство территории. По каждому объекту определены конкретные сроки и к концу текущего года все это должно быть готово к сдаче заказчику, т.е. Госархиву.

Архивный комплекс по состоянию на 19.04.2023

Каким он будет, этот новый архив XXI века? В комплексе, помимо собственно архивохранилищ, предусмотрены помещения для приема, временного хранения, дезинфекции и дезинсекции материалов, реставрации, микрофотокопирования и сканирования документов, лаборатория, возможности автоматизированной доставки дел из хранилищ в читальный зал. В случае необходимости оцифрованные документы смогут передаваться по линиям связи в читальные залы в Москве. Учитывалось и то, что в отечественной архивной отрасли последовательно ведутся цифровизация, переход к созданию и качественному обновлению технологий архивного дела, формирование новой генерации специалистов. И конечно, главный государственный архив обязательно должен будет сопряжен с другими хранилищами документальной истории в столице и регионах.

Новое здание рассчитано на 12 млн единиц хранения (дел) на бумажной основе, т.е около 2 млн коробов. Комплекс планируется оснастить необходимым оборудованием для автоматической обработки поступающей и хранящейся бумажной документации. Но главное, в проекте предусмотрены лучшие мировые решения по долгосрочному хранению оцифрованной документации, создание специальных хранилищ для них. В условиях быстро развивающихся цифровых и информационных технологий консолидация подобных материалов в одном месте позволит использовать электронные архивные документы на принципиально ином качественном уровне. Предусмотрены условия хранения этих материалов общим объемом 16 петабайт. В перспективе объем такой информации может быть увеличен до 270 петабайт – много больше, чем архивы Библиотеки Конгресса США, включая видео- и аудиоматериалы.

Архивный корпус. 3 эатж. Стеллажи типа Кастен

По словам директора ГА РФ Л.А. Роговой, сегодня по многим позициям мы имеем практически новый проект архива. Несмотря на определенную ясность относительно собственно здания, говорить о точных сроках наполнения хранилищ и ввода архива в эксплуатацию пока еще преждевременно.

Происшедший резкий скачок цен на строительные материалы и некоторый их дефицит не обошел и будущий архивный комплекс. Известно и то, что строительство осуществляется в условиях известных санкционных действий, из-за чего на территории Российской Федерации приостановлена деятельность большого числа зарубежных поставщиков и производителей специфического оборудования и материалов. Естественно, это привело не только к увеличению сроков их поставки и к изменению логистики, но и к невозможности приобретения по ценам, заложенным в проект.

По ряду позиций пришлось полностью или частично пересмотреть отдельные разделы проектно-сметной документации. Коснулось это, например, сигнализации, видеонаблюдения, вентиляции и кондиционирования воздуха, систем предотвращения пожара, мониторинга и управления инженерными системами и т.д. В ближайшее время на экспертизу будет представлен новый пакет документов, в котором отражены как вновь подобранное аналоговое оборудование, так и пути устранения выявленных в ходе строительства упущений и ошибок при проектировании. И хотя стройка не останавливалась, оплатить выполненные на сегодня по измененным проектным параметрам работы (а это почти 1,3 млрд рублей), без нового согласования с Главгосэкспертизой закон не позволяет. Следует также учитывать, что самое дорогое в проекте – это технологическое и инженерное оборудование стоимостью около 2 млрд рублей. В основном все оно - монтируемое и по условиям госконтракта может быть оплачено только после его приема в эксплуатацию.

Цифровизация становится все более важной технологией для сохранения исторических материалов и доступа к ним. К настоящему времени из-за невозможности закупки запроектированного импортного оборудования оставался нерешенным вопрос выбора технологических средств для Центра хранения электронных документов. Дело в том, что до недавнего времени не было понимания, как решать эту проблему из-за отсутствия в Российской Федерации аналогов зарубежным электронным библиотекам. К счастью, усилиями правительства и ряда федеральных ведомств острота этой проблемы начинает снижаться и уже просматриваются перспективы её решения.

Перед ГА РФ, как и перед другими российскими архивами, стоит задача разработать и осуществить новые подходы и программы оцифровки фондов, чтобы значительно расширить доступ пользователей по всей стране к документальным материалам, которые могут быть размещены в открытом доступе в интернете. Предстоит более четко определить приоритеты, переходить от разовой оцифровки к систематической, интегрировать электронную доставку документов в процессы комплектования и управления фондами, внедрять цифрование в качестве основного метода сохранения и использования собраний документов.

Существует и некоторая неопределенность с кадровым составом нового архива. Почему для него выбран город в сотне километров от Москвы, убедительного и внятного объяснения нет: очевидно, что большинство опытных, высококвалифицированных сотрудников Госархива вряд ли смогут покинуть Москву для работы в Калужской области. Тем более, что в ближнем Подмосковье вполне можно было найти наукоград с достаточным интеллектуальным потенциалом. И как будет, например, происходить замещение персонала не просто специалистами IT-технологий, но еще и владеющими основами архивоведения, тоже четкой ясности нет.

Неведомо и то, как на первых порах скажется масштабное перемещение архивных фондов на обслуживании населения и исследователей, на выполнении запросов граждан и организаций.

Масса проблем сохраняется в сфере социальной защищенности архивистов, оплаты и условий их труда. Во всяком случае, по-прежнему нахождение архивистов на периферии в системе органов исполнительной власти в условиях стремительно набирающего скорость научно-технического прогресса становится уже невозможным и требует коренных изменений. Однако, несмотря на остающуюся массу сложных вопросов, все же есть уверенность, что в обозримое время ГА РФ с его богатейшим, неоценимым содержанием и обновленными современными техническими средствами станет жемчужиной архивного фонда страны.

Все архивы имеют свою судьбу, претерпевают разного рода подъемы и мытарства, которые так или иначе сказываются на их состоянии, но стойко переносят житейские передряги. Судьба Государственного архива России непроста, но в его истории, как уверены работающие в нем архивисты, скоро откроется новая страница.

Вячеслав Тарбеев,
советник директора Государственного архива Российской Федерации