Выступления ведущих историков, представителей научного академического сообщества на заседании Организационного комитета по подготовке и проведению мероприятий, посвященных 100-летию революции 1917 года в России

Научный руководитель Института всеобщей истории РАН, сопредседатель РИО Александр Чубарьян

«Главная, одна из причин революции – нестабильность империи». Мне показалось это интересным – нестабильность империи и хрупкость управления, центра и периферии. Эта ситуация, связанная и с распадом Российской империи, мне кажется, тоже может быть в центре нашего внимания, и тоже на мировом контексте – как вообще создавались и как распадаются империи. Мне кажется, что это тоже интересный теоретический вопрос.

<…> Моя идея состоит в том, чтобы это <…> событие использовать для того, чтобы обменяться мнениями и по некоторым ключевым вопросам методологического плана и нашей истории, истории России XIX-XX века.

Президент Фонда исторической перспективы Наталья Нарочницкая

<…> было бы очень, наверное, и ненаучно, и граждански некорректно, во всяком случае, бесплодно для нашего будущего вставать на одну из сторон в этой революции. Надо попытаться панорамно, объяв все, с карамзинским «все это нами сотворено, а значит, наше» отнестись и проанализировать эти аспекты. Здесь, безусловно, уже упоминалось огромное количество перекличек с сегодняшним днем, потому что, в конце концов, любое историческое исследование помогает разобраться в прошлом и прогнозировать будущее.

Председатель Московского отделения Ассоциации учителей истории и обществознания Павел Панкин

Популяризация истории. Здесь ведь очень важно не просто дать какой-то суррогат научного знания так, без ссылок, а по каким критериям, по какому принципу будет идти этот проект под условным названием «Популяризация». Он может породить, совершенно верно, новые мифы, он может породить ненависть на новом этапе. И поэтому, как дети говорят, есть понятие «слово», «тренд» – как-то надо договориться.

<…> Знаете, все, что будет в рамках того дела, наверное, должно называться «Уроки осмысления».

Специальный представитель Президента Российской Федерации по международному культурному сотрудничеству Михаил Швыдкой

 

<…> мы должны понимать, что в Восточной Европе и в Центральной Европе будет такой очень серьезный негативный во многом фон, потому что будут утверждать собственную государственность за счет того, что будут критично относиться не просто к Октябрьской революции – ко всему советскому периоду русской истории. Потому что там будет серьезнейший момент, скажем, в Чехии, в Словакии, в Польше, в Венгрии, как оценивать историю с 1945-го по 1989-й, где-то 1990 год и так далее, потому что они будут говорить о непрерывности государственности или о прерывности государственности. И эти периоды будут толковаться по-разному. Мы просто должны быть к этому готовы, потому что нам не удастся заняться просто февралем-октябрем 1917 года, этот контекст будет значительно более широким.

Председатель Императорского Православного Палестинского Общества Сергей Степашин

<…> позволю себе лично, по крайней мере, высказать такую точку зрения, что чем дальше я живу, тем больше, мне кажется, события февраля 1917 года похожи с событиями августа 1991-го, непосредственным участником которых был ваш покорный слуга. <…> По крайней мере, по последствиям. Нам бы их надо избежать.

Исполнительный президент ассоциации «Франко-российский диалог», председатель Общества памяти Императорской гвардии Александр Трубецкой

Я действительно, может быть, сегодня единственный представитель того зарубежья, потомок первой волны. Мой отец был офицером в царской армии, в гвардии, участвовал в Гражданской войне, в Белом движении – конечно, вам будет очень понятным, какие мои взгляды на тему революции. Я о них не буду говорить, я хочу сказать, что сейчас больше чем никогда мы должны преследовать единство нашего народа, как к этому недавно призывал Владимир Владимирович Путин. У нас достаточно сейчас внешних врагов, чтобы еще заниматься внутренними распрями.

<…> надо подходить к этому драматичному и сложному процессу объективно и деликатно (за слово «деликатно» спасибо Сергею Евгеньевичу). Я, как представитель нашего зарубежного русского мира, могу сказать, что нас очень пугает возможность, чтобы это столетие было бы отмечено неделикатно. И мы должны действительно изучить и, может быть, с достаточным покаянием подойти к историческим фактам, потому что не надо никого обижать.

Политический обозреватель, журналист Николай Сванидзе

Я не очень верю в возможность того, что в этом юбилейном году будет найден некий компромисс и достигнуто некое примирение в том, что касается исторического понимания событий столетней давности. Разброс позиций слишком велик: от позиции, что это было великое и прогрессивное событие, которое принесло свет человечеству, до позиции, предельно четко сформулированной Александром Исаевичем Солженицыным, что вследствие 1917 года Россия трагически проиграла XX век. Расстояние огромное. Могут быть какие-то промежуточные мнения. Тем не менее, я не думаю, что возможно полное примирение.

<…> У нас есть очень хороший шанс не выводить дискуссию как раз на общественные просторы (потому что вряд ли это будет очень конструктивно – слишком полярны взгляды), а как раз использовать эту возможность для серьезного, глубокого академического анализа происшедшего. Здесь как раз карты в руки профессиональным историкам, пусть это будет серьезная углубленная дискуссия в достаточно узком кругу, как мне кажется.

Главный редактор телеканала «История» Алексей Денисов

Мы для себя очень узко попытались сформулировать задачу, которую мы хотим решить в год столетия Русской революции. И как раз сегодняшние выступления показывают, что существует огромный полярный разброс мнений, что все это отразить мы не сможем, у нас очень скромные возможности и скромные силы. Поэтому мы решили, учитывая эту скромность, пойти по пути просвещения. Наши журналисты пообщались с выпускниками российских школ в нескольких регионах, и мы ужаснулись уровню знаний, просто конкретных знаний. Люди не знают, некоторые просто не могут вспомнить, кто такой Ленин.

<…> Важно, чтобы люди понимали, что мы являемся частью мировой истории. И многие вещи, которые происходили у нас, они не являются каким-то русским проклятием, это вещи, которые происходят периодически в разные эпохи в разных странах.

Писатель, главный редактор портала «Свободная пресса» Сергей Шаргунов

Юбилей – это повод в очередной раз посмотреть на свою историю, понять, что история не только не знает сослагательного наклонения, но точно так же любые интерпретации истории не могут быть одномерными. Это повод для всех нас в очередной раз попытаться отказаться от шаблонов и лозунгов. Собственно, история – это то, что формируется отчасти литературой, отчасти опытными и знающими людьми.

<…> идеи социальной справедливости всегда были в сердце русского человека. Давайте видеть нашу историю страшной, трагической, кровавой, но одновременно великой. Давайте видеть, что наше государство есть, и оно будет развиваться дальше. Вот с этой верой в Россию, с живым любящим сердцем мы должны встречать эту важную дату.

Главный редактор журнала «Историк» Владимир Рудаков

Мы имеем дело с неким длящимся процессом, длящейся Россией, с ее непрерывной трагической, триумфальной иногда, историей. И именно так, мне кажется, надо подходить и к событиям 1917 года, и к событиям последующего периода. <…> конечно же, 1945 год – это тоже определенный ключ к пониманию того периода, который последовал за 1917 годом.

Три ценности, которые были поставлены на повестку дня революции 1917 года, которые подверглись дискуссии и по поводу которых шла ожесточенная борьба. Это ценность человеческой жизни, человеческая жизнь была девальвирована практически полностью, и это было одним из факторов братоубийственной войны. Ценность государственного суверенитета, которая практически стала темой дискуссии, и разные политические силы использовали эту ценность, этот императив в своих целях. Мне кажется, современное общество уже доросло до того, чтобы иметь общее представление о ценности суверенитета страны. И третья ценность – это ценность единства страны, которая в 1917 году рухнула не только как ценность, но и как геополитическая реальность. Возможно, именно потому, что вначале она рухнула как ценность.