Текст выступления директора Института российской истории РАН Юрия Петрова на III Всероссийском съезде учителей истории и обществознания.

Уважаемый Александр Оганович! Уважаемые коллеги!

Я хотел бы сказать несколько слов как директор академического института и как человек, который имел непосредственное отношение к разработке историко-культурного стандарта, неоднократно сегодня упоминаемого, и сказать эти несколько слов о событии, которое нам предстоит в будущем году и которое упоминалось сегодня уже в этом зале - это столетие российской революции.

Скажу, что к этому событию приковано внимание нашего и академического сообщества, и в целом широкой общественности.

Я знаю, что подготовлен документ о создании оргкомитета на государственном уровне в связи со 100-летием революции, и этот документ в скором времени должен быть подписан главой государства. Там заложено довольно много мероприятий, связанных с этой датой, в том числе, разумеется, и учебная литература, и академическая литература. И вот смысл моего выступления я вижу в том, чтобы немного порассуждать на тему - "Революция 1917 года как трудный вопрос школьной программы".

Прежде всего, я хотел бы сказать, что мы иногда сами недооцениваем значение событий собственной истории. А если взять школьные учебники, например, в Германии, то там учебник по XX веку, он таки и открывается разделом, который называется "Die russische revolution". Это действительно событие, которое изменило ход всей всемирной истории. Более того, есть такое определение, которое я считаю верным, - о том, что XX век в истории человечества был историей России, и именно благодаря, и в связи с теми событиями, которые произошли в ней в начале века.

К этому же событию весьма пристальное внимание англо-саксонского мира. Я знаю, что к юбилею готовится масштабная публикация в 16 томах под названием "The Great russian revolution". И это говорит о том, что событие это не только нашего внутреннего масштаба, но и международного. И соответственно как мы собираемся на него реагировать и как интерпретировать, каковы основные тренды, можно сказать, современного общественного сознания в связи со 100-летием революции, - вот о чём, собственно, я сегодня хотел бы совершенно вкратце, разумеется, сказать, имея в виду регламент.

И, прежде всего, хотел бы подчеркнуть, что в новом историко-культурном стандарте, если вы заметили, есть определённая формулировка, новая формулировка, которая звучит, как "Великая российская революция". И она введена нами туда сознательно. И в связи с тем, отдавая дань масштабу этой революции, мы бы хотели определённым образом прочертить аналогию с Великой французской революцией, которая произошла 200 с лишним лет назад и тоже изменила всю историю европейского континента, да и мировую тоже.

И в этой связи я хотел бы сказать, что этот термин "Великая российская революция" не сразу... И до сих пор ещё не признан повсеместно. Были сомнения в том, что словом "великая" мы как бы оправдываем эту революцию, придаём ей такую положительную коннотацию. Хотя в этом... Нет, не было такого замысла. Мы действительно хотели подчеркнуть, что эта революция была великая по масштабу, во-первых, а во-вторых - то, что её, всю её, включая гражданскую войну, надо рассматривать как один последовательный революционный процесс. И в этом смысле надо уйти от противопоставления февраля и октября, противопоставления, которое со времён той революции вошло в общественное сознание в той или иной интерпретации: или хороший февраль - плохой октябрь, или, напротив, плохой февраль - хороший октябрь.

На самом деле аналогия здесь с французской революцией вполне очевидна. Мы с вами понимаем, что и якобинцы, и директория - это были как бы этапы одного общего процесса, революционного процесса. Также мы полагаем, что и февральский период, и постоктябрьский - это тоже, в общем-то, и в дальнейшем гражданская война... Это лишь этапы одного большого пути. Сейчас, как мне представляется, к этому склоняется большинство российских историков. И мы бы хотели, чтобы это прозвучало и вошло в сознание и наших молодых людей в школе.

Что касается самого трудного, может быть, вопроса, причины революции. Совершенно теперь очевидно, что революция произошла не по ленинской формуле, как результат деятельности исстрадавшихся, обездоленных войной масс. Последние исследования показали, что потери ВВП России в ходе Первой мировой войны не превосходили потери её соперников: Австрии и Германии. И таким образом экономическим фактором, объяснить происхождение революции только экономикой нельзя.

Есть и другие моменты. Да, мы совершенно готовы сказать прямо, что мы ещё, серьёзные историки профессиональные, не готовы, не можем сейчас сказать со 100-процентной уверенностью, что мы всё знаем, мы знаем, как произошли события, почему они произошли. Иногда ведь в истории события происходят совершенно неожиданно для их даже участников, так как, если можно такую применить аналогию, происходит накопление критической массы ядерного заряда и при прохождении определённого барьера происходит взрыв.

Что-то подобное происходит и в социальной области, как мне представляется, хотя мы ещё до конца не осознаём, не знаем этого, но тем не менее пытаемся исследовать эту тему. И большинство моих коллег не склонны прибегать к лёгким рецептам объяснения причин в столь популярном современном общественном сознании. Это тема масонов, немецких денег, заговоров иностранных и прочие конспирологические версии происхождения революции популярные, повторяю, в самых разных кругах. Но, как нам представляется, исторической реальности не отвечают. Все эти вещи происходили, но объяснить ими то, что разразилась в феврале 1917 года революция, не представляется возможным.

В общем-то, у нас очень много работы впереди. Я могу сказать, что Институт российской истории сейчас выполняет большой коллективный проект под названием "Россия в годы Великой российской революции". Готовится большая энциклопедии по революции 1917 года аналогичная трёхтомной энциклопедии по Первой мировой войне.

Мы готовим необходимый для вас, учителей, запас знаний, суждений по истории революции. И главная, как мне кажется, наша общая задача заключается в том, чтобы достичь некоего общественного примирения. Это очень сложная задача.

На самом деле, я упомянул сегодня о 200-летии Великой французской революции. Так даже в 1989 году, когда праздновалось это событие, эта дата, во французском обществе мнения совершенно разошлись по поводу революции. Кто-то говорил о её великом прогрессивном значении, кто-то вспоминал Вандею и потоки крови, которыми была залита Франция в результате этих событий.

Всегда революция это громадная психологическая травма для нации и эта рана зарастает очень и очень долго. Тем не менее наша с вами задача эту рану не бередить, а напротив попытаться примирить те различные общественные группы, которые, собственно, дети которых приходят в школу и продолжают выступать или за "красных", или за "белых". Вот наша, мне кажется, общая задача и учёных, и преподавателей уйти от этого жёсткого противостояния, показать, что революция это национальная трагедия, в которой практически не было победителей. И те, кто победил, тоже оказались в проигрыше, в конечном итоге. Но и не надо передвигать просто исторический знак с минуса на плюс или с плюса на минус, мы этим тоже исторической истины не достигнем.

Перед нами громадная, сложная задача. Я надеюсь, что при помощи вашего педагогического сообщества мы сумеем привнести в наше современное российское общество больше элементов спокойствия и разумности, меньше легковесных, историчных фраз, и тем самым поспособствуем его стабилизации. Спасибо.