Рецензия на книгу «Социальная политика СССР в послевоенные годы» в журнале «Родина»

Рецензия на книгу «Социальная политика СССР в послевоенные годы» вышла в журнале «Родина»

В журнале «Родина» вышла рецензия на книгу «Социальная политика СССР в послевоенные годы. 1947–1953 гг.». Сборник рассекреченных архивных документов ранее был выпущен издательством «РОССПЭН».

Подробности – в материале двенадцатого номера журнала «Родина».

Незаметный ревизионист

В начале 1941 года товарищ Сталин сформулировал одну из главных задач социалистического планирования: "Закрыть источники и клапаны, откуда возникает капитализм...". В апреле 1945 года нашелся человек, фактически подвергший ревизии сталинскую экономическую модель. Это был Григорий Лазаревич Марьяхин. В системе Наркомата (с 1946 г. Министерства) финансов СССР он занимал пост начальника Управления налогов и сборов.

"Живи незаметно!" – советовал древнегреческий философ Эпикур. Марьяхин последовал мудрому совету: старался идти по жизни, не привлекая к себе внимания. Сферу его профессиональной деятельности всегда покрывала непроницаемая завеса государственной тайны, что исключало даже намек на публичность. Тихая и неприметная жизнь Григория Лазаревича позволила ему уцелеть в годы революции, Гражданской войны и Большого террора, но чрезвычайно усложнила работу историка: сведения о нём пришлось собирать по крупицам.

У Марьяхина был опыт работы в Госбанке, где он занимался анализом денежного обращения и успел застать настоящих ископаемых динозавров – уникальных специалистов своего дела, работавших ещё до революции и не понаслышке знавших о денежной реформе Витте. Именно они под руководством Григория Яковлевича Сокольникова провели денежную реформу 1922–1924 гг., в результате которой молодое советское государство получило твердую валюту – червонец. Молодой финансист внимательно слушал рассказы стариков и приобретал бесценные сведения, которых не было ни в одном университетском курсе. Эти ископаемые динозавры и стали для Марьяхина его университетами. Он крепко усвоил мысль, что рубль должен иметь золотое обеспечение.

В Минфине ценили Марьяхина: это был не только инициативный и умелый управленец, но и широко образованный экономист, автор ряда теоретических исследований. В 1938-м он выпустил книгу "Бюджет и национальная политика СССР". Начальник Управления налогов и сборов не только в теории, но и на практике знал, как с помощью грамотно организованной фискальной политики пополнить государственный бюджет. Война стала его звездным часом. 10 июня 1942 года "за успешное выполнение заданий Правительства по финансированию обороны страны" Марьяхина наградили орденом Трудового Красного Знамени. К этому времени налоги и сборы с населения составили 14% доходной части бюджета, что позволило государству финансировать военные расходы, не включая без особой нужды печатный станок.

Сталин это понял – и оценил.

Марьяхин входил в число тех немногих сотрудников Наркомата финансов, которые в начале 1943 года под руководством наркома Арсения Григорьевича Зверева (1900–1969), в обстановке строжайшей государственной тайны, приступили к подготовке послевоенной денежной реформы.

Вождь не только знал об этом, но и санкционировал свободный обмен мнениями, исключавший предъявление политических обвинений в ревизионизме за попытки покуситься на официальные мировоззренческие стереотипы.

28 января 1943 года, выступая на закрытом совещании у Зверева, Марьяхин без обиняков заявил: если мы хотим успешно провести денежную реформу, необходимо отрешиться от идеологических догм, отрицавших связь денег при социализме с золотом. Он был первым, кто во время обмена мнениями в кабинете наркома сказал, что в исторической перспективе необходимо определить золотое содержание рубля.

О пользе конфискации

Послевоенная денежная реформа нужна, применение административных рычагов при её проведении неизбежно, однако, подчеркивал Марьяхин, следует заранее очертить границы дозволенного, чтобы в итоге получить сильный рубль, который бы уважали не только внутри страны, но и за её пределами.

"...Думается, что нельзя идти по пути повышения цен и по пути обесценения нашей валюты. Почему? После войны, когда мы валюту удержали, пойти по линии обесценения валюты было бы едва ли целесообразно и с точки зрения международных отношений, и с точки зрения внутренней обстановки".

Марьяхин без идеологических шор взирал на "теневую экономику", прекрасно зная, через какие "источники и клапаны" она подпитывается деньгами. 4 декабря 1944 года, во время проведения "мозговой атаки" в кабинете наркома, начальник Управления налогов и сборов без обиняков высказался за административное изъятие денег у тех, кто хранил их в кубышках или же имел очень крупные денежные вклады.

"Напрасно мы боимся административных мер. Большая масса денег находится примерно у 15 –20% населения. Может быть, у 10, 15 или 20% – не в этом дело, важно, что большая масса денег падает на какой-то небольшой круг населения, это бесспорно. Причем не у какой-то социальной прослойки, а во всех группах. Возьмите того же шофера, один человек заплатил ему 100 руб., он по дороге берет ещё 5 человек и получает ещё по 100 руб., и оказывается, что он договорился с начальником гаража, что подработает "налево". Заработал 15 тыс. руб., 7 тыс. руб. – себе, а остальные –начальнику гаража.

Приведу ещё пример. Есть кустари-одиночки, они имеют миллионы денег. Один кустарь, [который] вырабатывает стальные и волосяные щетки для военных организаций, устроился с помощью колхоза, заплатил председателю за то, что он его прикрывает, и работает. И этот кустарь имеет во всех отделениях Госбанка г. Ташкента вкладные счета, с которых получает наличные деньги. На каждом счету он имеет по 100–200 тыс. рублей".

Есть в продаже патефон

Как известно, после Великой Отечественной войны советская экономика столкнулась с огромными трудностями: к примеру, сельское хозяйство восстановило довоенный уровень только в первой половине 1950-х.

Надежды СССР на продолжение сотрудничества с недавними союзниками по антигитлеровской коалиции растаяли с началом холодной войны. В победном 1945 году обсуждался кредит в 5-6 млрд долларов, в 1946-м речь шла уже об 1 млрд. Но и этих денег Советский Союз не получил.

Частично выправить положение мог маневр наличными финансовыми ресурсами. И он был проведён виртуозно, в том числе с учетом предложений Марьяхина.

Денежная реформа 1947 года, сопровождавшаяся обменом старых денежных знаков на новые, носила конфискационный характер. "До 3 тыс. руб. вклады в Сбербанк переоценивались 1:1, от 3 до 10 тыс. руб. обменивались 1:2, выше 10 тыс. руб. 1:3. Накопления, не хранившиеся в сберкассе, подлежали обмену 1:10". Реформа оздоровила послевоенное денежное обращение, укрепила рубль, способствовала быстрому восстановлению народного хозяйства и упрочила лидирующие позиции военно-промышленного комплекса в экономике страны. После реформы резко упал платежеспособный спрос населения, но именно это позволило правительству создать товарные резервы и приступить к планомерному снижению цен.

На полях материалов дискуссии по макету учебника политической экономии Сталин сделал красноречивую карандашную помету: "Советская торговля = торговля без посредников, без спекуляции и спекулянтов, без монопольных цен при постоянном снижении цен, = т.е. самая дешевая, добросовестная, качественная и приемлемая для потребителя торговля".

Для многих послевоенных советских людей регулярное снижение цен навсегда осталось самым отрадным воспоминанием о позднесталинской эпохе. С 1947 по 1954 год цены снижались семь раз.

Вспомним "Балладу о детстве" Владимира Высоцкого:

Было время – и были подвалы,
Было дело – и цены снижали,
И текли куда надо каналы,
И в конце куда надо впадали.

Самое значительное снижение цен произошло 1 марта 1950 года. Вглядимся в плакат "Кому достается национальный доход? В СССР – трудящимся", созданный тогда советским художником-графиком Виктором Ивановичем Говорковым (1906–1974). Мы видим сияющего молодого мужчину, увешанного покупками, сделанными после снижения цен. Обе руки заняты большими свертками из ЦУМа и "Детского мира". Одна из покупок засунута за борт, другая – привязана к пуговице добротного пальто.

В реальной жизни тоже покупали активно. На третий день торговли по сниженным ценам Планово-финансово-торговый отдел ЦК ВКП(б) рапортовал: "По данным 45 городов, занимающим около половины всего товарооборота городской торговли, торговая выручка за 1 марта с. г. составила 321 млн рублей против среднедневного оборота за февраль месяц 269 млн рублей, или 119%.

Особенно повысился спрос городского населения на мясо, жиры, рыботовары, колбасные изделия, макароны, белый хлеб и хлебобулочные изделия. ...Значительно больше покупали велосипедов, радиоприемников, швейных машин, мотоциклов и др.

Наряду с этим значительно увеличилась продажа товаров, которые раньше не пользовались широким спросом. Например, шампанского продано больше чем в 4,3 раза, вина и коньяка – в 6,6 раза, швейных изделий на 58%, мыла туалетного в 7,5 раза, часов карманных в 4,5 раза и патефонов в 6 раз".

Вешать ли на частника лапшу?

Секретарь ЦК КП(б)У Алексей Илларионович Кириченко (1908–1975) докладывал в Москву: "Снижение цен в государственной торговле вызвало сокращение цен на колхозных рынках в городах. На рынках г. Киева цена на мясо говяжье снизилась с 17 до 15 рублей за килограмм, свинина – с 21 до 9 рублей..."

Для сталинской экономической модели любой торгующий на рынке частник был равнозначен спекулянту, с которым государство беспощадно боролось, стремясь полностью его ликвидировать. Однако в военное лихолетье без частной торговли простые советские люди не смогли бы свести концы с концами. Неосновательно обогащались немногие, а сотни и тысячи – просто выживали. В повести Юрия Бондарева "Тишина" есть социологически точное описание послевоенного московского рынка:

"Рынок этот был не что иное, как горькое порождение войны, с ее нехватками, дороговизной, бедностью, продуктовой неустроенностью. Здесь шла своя особая жизнь. Разбитные, небритые, ловкие парни, носившие солдатские шинели с чужого плеча, могли сбыть и перепродать что угодно. Здесь из-под полы торговали хлебом и водкой, полученными по норме в магазине, ворованным на базах пенициллином и отрезами, американскими пиджаками и презервативами, трофейными велосипедами и мотоциклами, привезенными из Германии...

Рынок был наводнен неизвестно откуда всплывшими спекулянтами, кустарями, недавно демобилизованными солдатами, пригородными колхозниками, московскими ворами, командированными, людьми, покупающими кусок хлеба, и людьми, торгующими, чтобы вечером после горячего плотного обеда и выпитой водки (целый день был на холоде) со сладким чувством спрятать, пересчитав, пачку денег".

Ещё в последние месяцы войны Марьяхин предложил легализовать частника, на первых порах – только в сфере потребительской и промысловой кооперации, взять с него налоги, выдать "индульгенцию" за прошлые грехи и позволить ему выйти из тени.

Начальник Управления налогов и сборов обладал большим гражданским мужеством: на самом деле он предложил на государственном уровне возродить нэп.

Необходимость легализации частника, полагал Марьяхин, диктуется интересами "стимулирования производства предметов широкого потребления в послевоенное время". Легализация создаст новые рабочие места и позволит решить проблему трудоустройства инвалидов войны (получавшие мизерную пенсию, многие из них были вынуждены торговать на рынке) и ощутимо пополнит бюджет за счет получаемых от частника налогов.

Григорий Лазаревич в апреле победного 1945-го организовал широкое ведомственное обсуждение своих идей, нашедшее живейший положительный отклик в национальных республиках.

Налоговики Узбекской ССР возбудили ходатайство "разрешить частнику открывать караван-сараи, чайханы, столовые, торговать лепешками (хлебом), семенами, шашлыком, а также разрешить коммивояжерство и частную комиссионную деятельность".

Налоговики Армянской ССР посчитали нужным "разрешить частнику скупать ткани, пряжу, кожу и т.п. и вырабатывать из них для продажи на рынке готовое платье, белье, трикотаж, головные уборы, кожаную обувь".

Налоговики Туркменской ССР внесли предложение "разрешить частнику: содержать маслобойки, скупать муку для переработки и торговли на рынке хлебом, пирожками, скупать молоко у колхозников для переработки и продажи простокваши, творога, сырков, скупать ткани, кожу и заниматься выработкой из них для продажи на рынке готового платья, белья, обуви и т.д.".

Налоговики Киргизской ССР выступили с инициативой дать разрешение частнику "на производство и продажу с рук и столиков из покупного сырья пищевых продуктов, как-то: лапши, азиатских пельменей, плова, пирожков, холодца и кофе".

Перестройку – под откос

Начальник Управления налогов и сборов Марьяхин обладал редким даром прозревать далекое будущее. Если бы Правительство в лице товарища Сталина поддержало его инициативы, Советский Союз имел бы гипотетический шанс из мая 1945 года "перескочить" в 19 ноября 1986 года, когда был принят Закон СССР "Об индивидуальной трудовой деятельности", или в 26 мая 1988 года, когда был принят Закон "О кооперации в СССР". Коллегия Минфина трижды рассматривала "проект Марьяхина", 6 января 1947 года он был даже одобрен.

Но в итоге – не сложилось.

Сталин был осведомлен о том, что происходит в Минфине СССР. Весьма вероятно, что вождь усмотрел рациональное зерно в предложенных идеях, хотя они и противоречили его собственным представлениям о социалистической экономике. Поэтому не стал торопиться с принятием окончательного решения. "Думай день, мало – неделю, мало – месяц, мало – год. Но, подумав и издав, не вздумай отменять". Таково было сталинское кредо. В этом конкретном случае он думал более двух лет. А 11 октября 1947 года последовало распоряжение Совета Министров СССР провести "проверку фактов извращений и злоупотреблений в работе потребительской и промысловой кооперации".

Проверку проводило Министерство государственного контроля СССР, руководимое Львом Захаровичем Мехлисом (1889–1953). Мехлиса справедливо именуют "вторым я" Сталина: его фанатичная преданность вождю не знала границ. 25 ноября 1947 года докладная записка Мехлиса была отправлена Сталину. Хотя министр госконтроля выдвинул против Марьяхина политическое обвинение, с ним обошлись по меркам эпохи мягко.

14 апреля 1948 года Марьяхину объявили строгий выговор, затем он был снят с должности, но репрессиям не подвергся.

Григорий Лазаревич трудился в качестве старшего научного сотрудника Научно-исследовательского финансового института Минфина СССР. Писал научные статьи и книги и стал доктором экономических наук. Заслужил лестную научную репутацию первопроходца в исследовании фискальной политики Советского Союза. Вслед за Эпикуром полагал, что счастье – это самодостаточность индивида.

Постскриптум вождя

1 марта 1950 года Сталин реализует идею Марьяхина, установив золотой паритет советского рубля. А в декабре 1951 года напишет карандашом на полях "Предложений по улучшению проекта учебника политэкономии": "Познанная необходимость" – этого мало для социалистического народного хозяйства: осознать необходимость законов ещё не значит ограничить их. Нужно сказать, что, например, закон стоимости и другие законы о деньгах и т. п. ограничиваются при социализме, поскольку анархия производства заменена планированием".

Это была заключительная реплика вождя в его заочном диспуте с Марьяхиным.