В реставрационных мастерских Российской государственной библиотеки (РГБ) отреставрировали «Книгу для ежедневного чтения», подаренную императрице Марии Федоровне матерью, королевой Дании Луизой. Раритет был приобретен несколько лет назад в Париже для Государственного архива РФ на торгах аукционного дома «Olivier Coutau-Begarie», специализирующегося на русских артефактах. Архивное дело вошло в состав фонда 1841 «Коллекция Юсуповых-Романовых» (Оп. 1. Д. 18).

В 2015 году книга вместе с другими 172 документами и предметами, принадлежавшими князю и княгине Юсуповым, экспонировалась на выставке «Возвращенная история. Документы по истории Российской эмиграции. Выставка новых поступлений» в Выставочном зале федеральных архивов. Передал эту бесценную коллекцию культурно-исторический фонд Виктора Вексельберга «Связь времен».

В книге имеется дарственная надпись датской королевы и пометы, сделанные рукой Марии Федоровны. Книгу в семье еще называли молитвенником. Как и другие документы, которые поступили в Государственный архив, они никогда не публиковались, не были известны прежде и не вводились в научный оборот.

Представляющая мемориальную ценность и исторический интерес книга находилась в плачевном состоянии и нуждалась в реставрации. Её по просьбе ГА РФ осуществили специалисты РГБ во главе с начальником управления Александром Сошниным и заместителем начальника отдела Алексеем Новиковым. Реставрационные работы были оплачены Королевским посольством Дании в Москве.

Изданная на староанглийском языке в Лондоне в 1895 году книга небольшого формата «Daily Streugth for Daily Needs» (в переводе «Ежедневная сила для повседневных нужд»), изначально принадлежала королеве Дании Луизе (полностью - Вильгельмине Фредерике Каролине Августе Юлии Гессен-Кассель-Румпенхейм, 1817 — 1898). Луиза была супругой датского короля Кристиана IX, приходилась бабушкой императора Николая II и короля Великобритании Георга V, а также близкой родственницей некоторых других европейских монархов.

Книга представляет собой сборник отрывков из библейских и евангельских текстов, фрагментов литературных произведений, а также и цитат известных мыслителей и писателей, таких, например, как Эпиктет, Пифагор, Иоганн Вольфганг Гете, Джон Раскин, Святой Августин, Франсис де Салес, Уильям Вордсворт, Фома Кемпийский и многих других. Составленный некоей Мэри Уайлдер Тилестон и впервые опубликованный в 1885 году, этот небольшой томик снискал огромную популярность в тогдашней Европе, и королева Луиза отправила дочери в Санкт-Петербург по меньшей мере уже третье его издание.

Подарок не случаен. Содержание книги вполне отвечало миросозерцанию Луизы. Датская королева не любила придворную жизнь и проводила много времени в изоляции от людей. Она практически не оказывала никакого влияния на политику, любила музыку и живопись, покровительствовала художникам. Под патронажем королевы находились почти три десятка различных благотворительных учреждений, многие из которых основала лично. Единственное, в чём королева была активна, касалось браков её шестерых детей. За глаза Луизу называли «тещей Европы». Благодаря её усилиям датский королевский дом породнился с монаршими династиями России, Великобритании, Греции, Франции, Швеции, находился в родственных связях с некоторыми другими монархами. Одна из дочерей, Александра, например, была замужем за британским королем Эдуардом VII. Другая, Дагмара, – за российским императором Александром III.

Королевская семья в Дании считалась образцом благочестия, а сама она последовательно придерживалась многих постулатов, собранных в книжке, и столь же твердо наставляла в этом отношении своих детей. Собственно именно этим и целям отвечала книга, направленная стареющей королевой своей дочери в Россию.

Дочь - урожденная принцесса Мария София Фредерика Дагмара (1847 -1928) с 1866 года была супругой цесаревича, позже ставшего императором Александром III, и матерью последнего российского императора Николая II. При венчании она приняла православие и имя Мария Федоровна.

Мария Фёдоровна

Её брак с русским царем оказался очень удачным; в течение почти тридцатилетней совместной жизни супруги сохраняли друг к другу искреннюю привязанность. Мария Федоровна пользовалась не только любовью, но и большим уважением мужа. Природный ум и политическая интуиция жены очень помогали Александру III лучше ориентироваться в отношениях с окружавшими его людьми. Обаятельная, красивая и жизнелюбивая Мария пользовалась значительным влиянием и симпатией в придворных кругах и столичном обществе, она, как и ее мать, покровительствовала искусству, возглавляла целый ряд благотворительных учреждений.

Цесаревич и цесаревна являлись почетными членами Общества попечения о раненых и больных воинах. На его основе в 1867 году императрицей Марией Александровной было создано Российское общество Красного Креста. После смерти Марии Александровны цесаревна возглавила Ведомство учреждений Императрицы Марии. В её ведении находились учебные заведения, воспитательные дома, приюты для обездоленных и беззащитных детей, богадельни. Немалые средства на их содержание вкладывала царская семья. Благотворительные учреждения императрицы были созданы практически во всех крупных городах Российской империи. Среди них были, например, Общество попечения о детях лиц, ссылаемых по судебным приговорам в Сибирь, Братолюбивое общество по снабжению неимущих квартирами; Приют для неизлечимых больных, Александро-Мариинский дом призрения, Благотворительное общество при Обуховской больнице, Мариинский институт для слепых девочек, Институт взрослых слепых девиц и т.д.

Ведомство учреждений Императрицы Марии курировало работу 129 детских приютов на всей территории России. Только воспитательные дома Санкт-Петербурга и Москвы ежегодно принимали более 20 тыс. новорожденных и призревали в деревнях у воспитателей до 80 тыс. младенцев, остающихся на попечении до 21-летнего возраста.

В воспитании детей, как и во всех делах царской семьи, решающее слово оставалось за матерью, Марией Федоровной. Во всём, благодаря ей, бывшей датской принцессе, ощущался размеренный порядок, олицетворением которого она была сама.

Мария Фёдоровна с детьми

«Чем выше наше положение, тем вежливее мы обязаны вести себя, иначе люди не простят нам того, что мы находимся выше них»,

- наставляла королева-мать свою дочь, готовившуюся стать русской императрицей в начале её жизни в России.

Эта и другие немудреные сентенции (которые, как показывает история, отнюдь не были знакомы многим царственным особам того времени), они едва ли не пронизывают страницы подаренной книги. Подобные откровения, старинные библейские притчи, изречения писателей, ученых и других великих и знаменитых людей, афоризмы и просто житейская мудрость, собранные в небольшом томике, представлялись как коллекция советов едва ли не на все случаи жизни. Королева Луиза знала, что эти советы вполне отвечают умонастроениям дочери, сформированными с детства, и они, несомненно, всегда приемлемы и востребованы.

По словам князя Феликса Юсупова, мужа внучки Ирины, «несмотря на маленький рост, в манерах Марии Федоровны было столько величия, что там, куда она входила, не было видно никого, кроме нее». Ему же принадлежит замечание, что «по своему уму и политическому чутью Мария Федоровна играла заметную роль в делах империи». Граф Сергей Витте, будучи председателем Совета министров в наиболее сложные для империи 1905 – 1906 годы, выделял два главных качества Марии Федоровны: ум и дипломатические способности.

Приветливая, любезная, чрезвычайно общительная, Мария Федоровна была любима и представителями высшего общества, и нижними чинами Кавалергардского и Кирасирского (Гатчинского) полков, шефом которых состояла.

Мария Фёдоровна. Автограф

Обаяние личности императрицы оказывало магическое воздействие на всех, кто окружал её. К примеру, немногие знают, что Петр Ильич Чайковский был тесно связан с Марией Федоровной. Он написал 12 романсов, посвященных ей, в том числе шесть на слова великого князя Константина Романова, слывшего талантливым поэтом, драматургом, переводчиком. Знаменитый «К.Р.» - это и есть Константин Константинович:

Все, что радостно, чисто, прекрасно, Что живет в задушевных мечтах, Все сказалось так просто и ясно Мне в чарующих этих очах. Не могли бы их тайного смысла Никакие слова превозмочь… Словно ночь надо мною нависла, Светозарная, вешняя ночь! (К.Р. Государыне Императрице Марии Федоровне. Красное Село 15 июня 1888).

В письме композитору великий князь написал, что «государыня приказала мне очень Вас благодарить за романсы, которые нашла «прелестными». В знак признательности императрица в марте 1887 года прислала Чайковскому свой портрет с надписью в роскошной раме. Пётр Ильич был очень тронут этим вниманием.

Стихи, посвященные Марии Федоровне, писали Аполлон Майков и Федор Тютчев.

Известен бюст Марии Федоровны работы знаменитого Марка Антокольского. Мраморный оригинал 1887 года находится в Государственном Эрмитаже.

Её портреты писали известные русские и иностранные художники Владимир и Константин Маковские, Иван Крамской, Иван Тюрин, Михаил Зичи, Жорж Бекке, Роберт Мюллер, Генрих Ангели…

Мария и сама была не чужда кисти, в детстве и юности училась живописи, в России ее наставниками были члены Академии художеств Алексей Боголюбов и Николай Лосев. Была превосходной рисовальщицей, неплохо писала пейзажи и часто украшала свои письма мужу и сыновьям изящными рисунками.

Конечно, императрица не была крупным художником, однако сохранившиеся картины, а также альбом рисунков (имеющийся, кстати, в фондах ГА РФ), носят определенную печать дарования.

Возможно, именно это обстоятельство да еще в сочетании с впитанной с молоком матери царственной самоуверенностью и собственным властным характером однажды изменило ей в обычной светской сдержанности и поставило в весьма сомнительное положение.

Случай связан с Валентином Серовым. Рассказывают, к художнику, приглашенному ко двору, после первого же сеанса позирования императрица подошла к мольберту и сделала несколько замечаний. Художник опешил. К тому времени он симпатизировал Романовым и написал несколько портретов царской семьи, принятых очень благосклонно. Такого от Марии Федоровны Серов не ожидал. Потом взял палитру и подал ее с поклоном:

«Вот, ваше величество. Вы сами и пишите, если так хорошо умеете рисовать. А я — слуга покорный…»

Императрица вспыхнула и ушла. Дальше писать Серов наотрез отказался, а после 1905 года вообще разочаровался в монархии и с тех пор вообще не делал портреты членов царской семьи. Так, когда Николай захотел иметь еще один портрет, Серов резко ответил:

«В этом доме я больше не работаю».

Однако один рисунок Серова с изображением императрицы Александры Федоровны – отнюдь не лестный по содержанию, скорее, близкий к карикатуре, - сегодня все же можно увидеть в Государственном Русском музее.

В те годы в России существовали как бы два двора: вдовствующей императрицы и царствовавшей Александры Федоровны. Заведовавшая одним из госпиталей, созданных в годы Первой мировой войны Марией Федоровной, княгиня Лидия Васильчикова говорила, что та «обладала как раз теми качествами, которые не доставали ее невестке... Она знала всё и вся, ее постоянно видели, и она олицетворяла в совершенной степени ту обаятельность, то собирательное понятие «симпатичности», которое так трудно поддается анализу и которому научить невозможно»…

В определенной степени её популярности в либеральном российском обществе способствовало и неприятие Марией Федоровной брака Николая с немецкой принцессой Аликс, с которой она никогда не была в приязненных отношениях.

«Болезненный мистицизм молодой государыни,

— считал Феликс Юсупов,

— не мог согласоваться с прямой и уравновешенной натурой императрицы Марии».

Свою нелюбовь к царице вдовствующая императрица нисколько не скрывала, что еще больше проявилось с появлением в царском окружении Григория Распутина и особенно с началом Первой мировой войны.

Мария Федоровна нечасто вмешивалась в большую политику, но в решающие моменты не скрывала от сына своего мнения. Так, когда в 1915 году после серии неудач на фронте Николай II решил стать верховным главнокомандующим, она около двух часов уговаривала его отказаться от своего решения. По свидетельству известной фаворитки Анны Вырубовой, царь говорил, что после разговора с матерью они расстались, не поняв друг друга, а беседа была еще тяжелее, чем с министрами, которые также неодобрительно отнеслись к переезду государя в Ставку.

Категорически возражала Мария Федоровна и против возможного заключения сепаратного мира с Германией, к чему склоняли царя отдельные лица из его близкого круга.

«Надеюсь,

- писала она в одном из писем,

- ни одного из них (т.е. немцев – прим.) не видеть всю мою жизнь. В течение пятидесяти лет я ненавидела пруссаков, но теперь питаю к ним непримиримую ненависть»…

Она же и резко выступала против негативного влияния Распутина на государственные дела. Императрица-мать, по некоторым воспоминаниям, неоднократно жаловалась на то, что «для нее ужасно действительно видеть, что сын все губит, понимать это и не быть в состоянии ничего сделать»… «Несчастная моя невестка не понимает, что она губит династию и себя. Она искренне верит в святость какого-то проходимца, и все мы бессильны отвратить несчастье».

К 1917 году на службе Красного Креста, возглавляемой императрицей, состояло около трех с половиной тысяч врачей и 20 тыс. сестер милосердия. Среди них были и царские сестры и дочери. Мария Федоровна регулярно посещала госпитали и лазареты, всегда находя теплые слова для раненых солдат. Особое внимание уделяла слепым и калекам. При ее содействии были организованы специальные курсы и школы, где инвалиды после окончания лечения могли овладеть каким-либо ремеслом.

Особенно часто Мария Федоровна посещала главный госпиталь Киева, попечительскую работу по которому вела ее дочь, Ольга Александровна. Многие раненые солдаты не верили, что чуткая и сердечная сестра милосердия была царской дочерью и не гнушалась выполнять в госпитале самую непривлекательную работу. Великая княгиня присутствовала при операциях, участвовала в перевязках, не избегала уборки палат.

Во время войны распад власти, пораженной скандалами вокруг двора, продолжался. Нарастала чехарда в правительстве. За 1916 год, например, сменились четыре председателя Совета министров, четыре министра внутренних дел, три иностранных дел, два военных, три юстиции. Армия несла огромные потери. Русского императора фактически заставили отречься от престола именно его ближайшее окружение, либеральная буржуазия и высшие армейские генералы. Прогрессирующий хаос безуспешно пыталось оседлать правительство Александра Керенского. Страна уже дышала предстоящими радикальными переменами и социальными потрясениями.

Мария Федоровна, через которую, по словам Павла Милюкова, «просачивались кое-какие либеральные воздействия» давно и хорошо понимала необходимость государственных преобразований. К примеру, задолго до начала войны, когда законопроект главы правительства Петра Столыпина о введении земств в губерниях Севера и Юго-Западном крае был провален в Государственном совете, после чего тот обратился с прошением об отставке, Мария Федоровна попыталась защитить председателя Совета министров. Но было уже тщетно, а сам Столыпин погиб в результате покушения террориста, связанного с охранкой.

Тем не менее вдовствующая императрица стоически переносила испытания судьбы. На одной из страниц «Книги для ежедневного чтения» сохранилась легкая помета карандашом возле фразы из послания апостола Павла римлянам:

«Господь дает каждому нести крест по силам его»…

Судя по тому, что молитвенник в последние годы сопровождал Марию Федоровну всюду, это изречение не просто впечатлило, но и было практически девизом в её жизни – мужественно и с величественным достоинством переносить выпадавшие на её долю невзгоды, не гнуться под ударами судьбы.

Символический подарок матери был из последних; в 1898 году Луиза умерла. Накануне, в 1894-м, от тяжелой болезни почек и сердца ушел супруг царь Александр III. Тесть Александр II скончался на её глазах от бомбы террориста. Таким же образом погиб один из братьев мужа - великий князь Сергей Александрович. В 1913 году анархистами был убит родной брат принц Вильгельм, греческий король Георг I. Раньше, еще в годовалом возрасте скончался второй сын Александр. От туберкулеза ушел совсем молодым человеком сын Георгий.

В марте 1917-го после отречения Николая II и возвращения императрицы из Ставки, где состоялось ее последнее свидание с Николаем, Мария Федоровна продолжала посещать киевский госпиталь. Однако в один из дней главный врач, ссылаясь на мнение революционно настроенного персонала, заявил, что ее присутствие больше является нежелательным, вдовствующая императрица решилась на отъезд из Киева в Крым.

Пребывание в Крыму стало для нее практически домашним арестом, полным постоянных лишений и унижений. Вместе с Марией Федоровной находились некоторые члены бывшей императорской семьи и люди, близкие к ним. Вначале вдовствующей императрице разрешалось совершать прогулки по всему Ай-Тодору, но вскоре ситуация резко изменилась.

«Мы фактически арестованы,

- писала ее дочь Ксения,

- и находимся в руках Комитета (имелся в виду Ялтинский Совет рабочих и солдатских депутатов – прим.)».

В имениях, где проживали члены царской семьи, по приказу Временного правительства были произведены обыски.

«Даже мое датское Евангелие, на котором рукою моей любимой мамы было написано несколько слов,

- рассказывала позже императрица,

- все было брошено в большой мешок и унесено».

У Марии Федоровны изъяли дневники и письма Николая из Тобольска, забрали даже библию, которую она когда-то привезла в Россию из Дании. Между тем по счастливой случайности революционные матросы не обратили внимания на шкатулку с фамильными драгоценностями.

Когда императрице предложили подписать протокол:

«Бывшая императрица России»,

- она написала:

«Вдова Императора Александра III».

После октября 1917 года положение усложнилось еще больше. Сообщения о событиях в Петрограде, как свидетельствуют дневниковые записи императрицы, потрясли её, она – при всей своей сдержанности - в эти дни была охвачена отчаянием и ужасом. Известно, что в апреле 1918-го Ялтинский Совет постановил расстрелять Романовых, но лишь вмешательство севастопольских большевиков и необходимость санкции Совнаркома остановило расправу.

Душевное состояние, в котором находилась бывшая императрица, характеризует её письмо брату принцу Вальдемару:

«Как только не разорвется сердце от такого горя и отчаяния. Только Господь Бог помогает вынести эти несчастья, которые поразили нас с быстротой молнии».

Находившиеся рядом с нею удивлялись тому, с каким мужеством и достоинством держалась Мария Федоровна, сохраняя спокойствие и приветливое выражение лица, не произнося ни одной жалобы.

В июле 1917 года, когда всё уже было готово к отправке семьи Николая II в Англию, от премьер-министра Ллойд Джорджа пришло сообщение, что в Великобритании не готовы принять Романовых в качестве гостей: дескать, пока идут боевые действия. По существу король Георг V бросил своего кузена и союзника на произвол судьбы и обрек на известную трагедию. Лишь спустя почти два года по настоянию своей королевы-матери Александры (сестры Марии Федоровны), чтобы хоть как то скрасить предательство, британский монарх отправил в Крым военный корабль вывезти императрицу из охваченной гражданской войной и интервенцией России.

До последнего дня Мария Федоровна надеялась на чудо возвращения сыновей Николая и Михаила, расстрелянных большевиками. Она согласилась покинуть страну, ставшую ей второй родиной, только когда уверенности, что Николай II выжил, не осталось. 7 апреля 1919 года, буквально за несколько дней до победы красных в Крыму, вдовствующая императрица взошла на борт линкора «Мальборо», стоявшего на ялтинском рейде. Вместе с ней Россию покинули великие князья Николай Николаевич-младший и Пётр Николаевич, князья императорской крови, князья Юсуповы, дочери, внуки и другие члены царской семьи и приближенные, всего 70 человек. Как вспоминали домочадцы, Мария Федоровна ещё долго смотрела на скрывающийся за туманом крымский берег через бинокль, который держала внучка княгиня Ирина Юсупова. Путь лежал в Константинополь, на Мальту, а потом в Англию.

Мария Фёдоровна на корабле "Мальборо"

Покидая Россию, вдовствующая императрица записала в дневнике:

«Я испытываю тяжкое и к тому же горькое чувство из-за того, что мне таким вот образом приходится уезжать отсюда по вине злых людей!.. Я прожила здесь 51 год и любила и страну, и народ. Но раз уж Господь допустил такое, то мне остается только склониться перед Его волей и постараться со всей кротостью примириться с этим».

Недолго пробыв в Великобритании у своего племянника короля Георга V, Мария Федоровна с дочерьми Ксенией и Ольгой переехала в родную Данию, где провела остаток жизни. Вопреки холодным отношениям с датским монархом Кристианом X (между прочим, другим её племянником и двоюродным братом Николая II), постоянно дававшим понять, что императрица, дескать, всего лишь «бедная родственница», которой оказывается милость, она была очень популярна среди местного населения. Даже стесненные материальные обстоятельства не могли удержать Марию Федоровну от посильной помощи всем обращавшимся за поддержкой. По свидетельствам современников, отклоняла всякие попытки русской белой эмиграции вовлечь её в политическую деятельность, возглавить императорский дом в изгнании или монархическое объединение.

Вдовствующая императрица, запретив служить панихиды по Николаю II, продолжала надеяться, что тот «чудодейственным способом» спасся. Она оказала финансовую поддержку колчаковскому следователю Николаю Соколову, расследовавшему гибель царской семьи, но в то же время отказалась принять собранное им трагическое досье и коробку с находками.

«Я завидовал своей теще,

— писал муж Ксении, великий князь Александр Михайлович.

— Ее слепая вера в истинность каждого слова Писания давала еще нечто более прочное, нежели просто мужество. Она была готова ко встрече с Создателем; она была уверена в своей праведности, разве не повторяла она все время «на все воля Божья!».

После смерти своей старшей сестры - такой же набожной британской королевы-матери Александры, - Мария Федоровна словно утратила жизненный стержень. Сестры были очень близки духовно, доверяли друг другу. Но воедино сошлись возраст и, главное, жизненные потрясения, которые пришлись на долю изгнанницы. Первая реакция от очередной утраты была шок, а когда он прошел, императрица стала буквально таять. Перестала выходить в свет, никуда не выезжала, мало с кем общалась, стала немощной и слабой.

Мария Фёдоровна. Последние годы

Библия, некогда конфискованная при обыске в Крыму, неожиданно и чудесным образом вернулась в Данию. Её случайно увидел в Москве в букинистическом магазине датский дипломат и смог переслать реликвию владелице. Долгие часы просиживала теперь императрица в Видёре, держа в руках библию. С нею она и умерла 13 октября 1928 года.

На смерть вдовствующей императрицы откликнулся полпред СССР в Дании Михаил Кобецкий. В телеграмме в наркомат иностранных дел он сообщал:

«Похороны бывшей царицы Марии Федоровны были, по желанию короля, организованы как «семейное событие». Из дипломатов приглашен был только дуайен. Вообще король и МИД проявили в этом случае по отношению к нам полную корректность: нигде не было вывешено ни одного старого русского флага, эмигрантам-офицерам было запрещено стоять в почетном карауле в мундирах и т.д… Большинство газет по поводу похорон писало, проливая слезы умиления, что это похороны старой России»…

Спустя несколько дней после похорон неожиданно возник вопрос о судьбе шкатулки с драгоценностями, некогда чудом избежавшей конфискации в Крыму. Ларец, вмещавший множество жемчужных ожерелий, бриллиантов, изумрудов и других драгоценных камней фантастической красоты и стоимости – редчайших образцов ювелирного искусства, Мария Федоровна всегда возила с собой. По некоторым данным, там насчитывалось 369 драгоценных изделий с коронными бриллиантами, общая их стоимость составляла свыше пяти миллионов золотых рублей - колоссальную по тому времени сумму. При этом в изгнании, несмотря на сложные материальные обстоятельства, она категорически отказывалась продать что-то из его содержания. Все свое имущество, включая драгоценности, императрица завещала дочерям.

Судьба к дочерям Александра III оказалась более благосклонной, чем к его сыновьям. Ксения и Ольга прожили хоть и трудные, но долгие жизни и, несмотря на потери в кругу любимых людей, умерли собственной смертью в одном 1960 году - старшая на пасху, младшая - ближе к рождеству.

Имущество с виллы Видёре, где жила Мария Федоровна, пошло с молотка. Целый ряд вещей ушел к покупателям, действовавшим через посредников, знакомившихся с лотами по каталогу. Кое-что досталось и английской королеве, но в архивах никаких описаний и каталогов аукциона то ли не сохранилось, то ли они до сих пор закрыты.

Между тем главного, касающегося наследства, - ларца с бриллиантами и изумрудами, уже не было. К моменту оглашения завещания мало кто из родственников знал, где он находится. Говорят, датский племянник, также рассчитывавший на часть русского наследства «бедной родственницы», был в ярости…

Детективная история с исчезновением императорских украшений стала понемногу проясняться и активно обсуждаться только после публикации в 1960 году биографии дочери Марии Федоровны Ольги Александровны Романовой-Куликовской, жившей более чем скромно.

Когда-то вдовствующая императрица и старшая сестра Ксения жестко третировали Ольгу за второй, морганатический брак с офицером Николаем Куликовским. Объяснение тому - из области унаследованных монархических предрассудков об особой избранности царской фамилии, не позволявших вступать в брак с лицами не аристократического, «незнатнейшего и неблагороднейшнего» происхождения.

По настоянию Марии Федоровны в 1901 году Ольгу выдали за принца Петра Ольденбургского, с чьей матерью – внучкой Николая I императрица была дружна. И хотя ни для кого не было секретом, что молодой принц, деликатно выражаясь, не интересовался дамами, Мария Федоровна – при всей своей проницательности и рассудительности - спокойно принесла счастье дочери в жертву традициям царского двора. Высочайшим указом Александра III от 1889 года членам императорской фамилии были запрещены браки с неравнородными лицами.

По признанию Ольги, пятнадцать лет она ни дня не знала супружеских отношений с генералом-майором «Свиты Его Императорского Величества» герцогом Петром Ольденбургским и смогла добиться развода только в 1916 году.

В эмиграции второй муж Ольги, бывший кирасир, полковник лейб-гвардии, чтобы прокормить семью, вынужден даже был устроиться заведующим конюшней – на более престижную работу его в Дании не брали. Только в 1932 году, когда почти за бесценок была продана материнская вилла, семья с двумя детьми купила небольшую молочную ферму и вплоть до отъезда в Канаду в 1948 году жила исключительно крестьянским трудом.

«Это была скромная крестьянская усадьба, которой было далеко до дворца или замка, но для нас это был семейный очаг. Нас ожидал тяжелый труд, но я была готова ко всему. Я понимала, что в тысячу раз лучше жить бедным изгнанником среди бедных крестьян, чем среди владетельных богачей и аристократов. Я полюбила этих мужественных, трудолюбивых людей. Думаю, и они приняли нас в свою среду — и не за наше происхождение, а за наш упорный труд»,

— рассказывала Ольга Александровна.

В дальнейшем за океаном Ольга, будучи неплохим художником, за свою жизнь написала более двух тысяч картин, доходы от продажи которых позволяли ей поддерживать семью и заниматься благотворительностью. Среди коллекционеров и любителей раритетов находилось немало, которым интересно было иметь картину с автографом родной сестры последнего русского императора.

Ольга Александровна в эмиграции была своего рода собирателем всех родственников. Заметим: она – единственный т.н. «багрянородный» ребенок, рожденный в семье императора Александра III. Титул не официальный. Императрицы со времен Византии рожали в Багряном (Порфирном) зале императорского дворца, откуда и возник эпитет; новорожденных младенцев заворачивали в алые пеленки. Помимо того, что отцом должен был быть правящий император, мать также должна быть его официальной, коронованной женой. «Багрянородный» употребляется в отношении принцев и великих князей — чтобы отличить их от детей, рождённых до вступления родителей на престол.

Отношения сестер, говорят, всегда оставались довольно прохладными, и причиной тому были не только застарелые матримониальные обиды. На их отношениях до самых последних дней прочно лежала тень материнских драгоценностей.

Ксения, которая после кончины матери переселилась в Англию и, в отличие от Ольги, жила довольно безбедно - отдельно от мужа неподалеку от Виндзорского дворца в резиденции Фрогмор-хаус, предоставленном ей двоюродным братом королем Великобритании Георгом V. Супругу - великому князю Александру Михайловичу (Сандро), внуку Николая I, за многочисленные измены в прошлом было запрещено бывать в Виндзоре. Говоря о драгоценностях, Ольга вспоминала, что «Ксения сама занялась сделкой. Мне дали понять: меня все это мало касается, поскольку я замужем за простолюдином. Это было жестоко и несправедливо».

Наиболее ценные вещи коллекции всплыли во владении английской королевы, супруги Георга V, матери Эдуарда VIII и Георга VI и бабушки нынешней королевы Елизаветы II. Тогда же и появились первые объяснения того, как и когда английская монаршая семья получила русские царские реликвии.. Вышло даже заявление Букингемского дворца, что они приобретены якобы законно, и взяли их Виндзоры в возмещение пенсиона в десять тысяч фунтов, который англичане выплачивали Марии Федоровне, когда она жила в изгнании. Есть мнение, что большая их часть хранится лично Елизаветой II и никому не показывается.

Со временем драгоценности перешли к другим членам Виндзорской династии. К примеру, брошь с огромным овальным сапфиром, которую Марии Федоровне подарил ее свёкор Александр II, можно было увидеть на Елизавете II. Другую овальную бриллиантовую брошь, подаренную императрице Александром III, – на герцогине Кентской. Там же была замечена и бриллиантовая тиара, в которой Мария Федоровна изображена на многих дореволюционных фотографиях. И так далее… С годами свету явились и другие камни, прошедшие аукционы в Амстердаме и Лондоне, но это были русские драгоценности уже в прошлом…

Тем не менее публичных претензий к сестре за то, что Ксения так распорядилась материнским наследием, Ольга не предъявляла: очевидно, чтобы не создавать скандала вокруг имени Марии Федоровны и своей семьи.

***

Благодаря проведенной реставрации «Книга для ежедневного чтения», принадлежавшая одной из самых красивых и умных женщин семьи Романовых, - книга, бывшая свидетелем её блестящей и трагической судьбы, сегодня доступна исследователям. За её страницами как бы встают многие черты императрицы – глубокая религиозность, сильный характер, спокойное достоинство, ясный и критический ум, воля, последовательность и принципиальность, убежденность, что все совершается по воле свыше.

Архив предпоследней российской императрицы весьма обширен. Большая часть его находится в России, часть — в Дании, часть в архивах других европейских стран и США. В фонде императрицы в ГА РФ (Ф. 642) хранится переписка с императором Александром III, сыновьями и дочерьми, родителями и другими родственниками — членами датского королевского дома и российской императорской фамилии. Немалую часть фонда составляют документы Общества Российского Красного Креста и Ведомства императрицы Марии, во главе которых Мария Федоровна стояла с первых дней пребывания в России. Сохранились также дневниковые записи императрицы, памятные книжки, которые она вела на датском языке все годы своего пребывания в России с 1866 по апрель 1919-го, в том числе первый дневник принцессы Дагмар, привезенный из Дании в Россию.

Записки Марии Федоровны, что она регулярно делала на протяжении всей жизни, содержат интересные данные о быте Романовых, свидетельствуют об огромном количестве государственных, политических и военных деятелей, с которыми встречалась императрица. В числе посещавших императрицу были русские и иностранные министры, представители монархий, генералы, дипломаты, религиозные деятели.

В Государственном Эрмитаже сохраняются многие туалеты императрицы, представляющие настоящие произведения высокой моды.

Интересные материалы, касающиеся последних лет жизни Марии Федоровны, хранятся в Архиве Королевского дома в Копенгагене и в Государственном архиве Дании (в фондах архива МИД). Правда, в полной мере они исследователям недоступны.

Мария Федоровна прожила 81 год, из них 52 в России. Была цесаревной 16 лет, императрицей 11. За 28 лет счастливого брака родила шестеро детей, из которых пережила четырех. В 2006 году по соглашению между российским и датским правительствами останки Марии Фёдоровны были перенесены из королевской усыпальницы бывшей датской столицы Роскилле в Петропавловский собор в Санкт-Петербурге. После окончания поминальной службы прозвучал 31 артиллерийский выстрел - по числу залпов, которые были произведены, когда датская принцесса Дагмара впервые прибыла в российскую столицу. Останки предали земле рядом с гробницей мужа императора Александра III, как она и завещала. Под пение хора и звон колоколов на могилу установили белое мраморное надгробие с золоченым крестом наверху, идентичное другим надгробиям в императорской усыпальнице.

Надгробие Марии и Александра

Надгробия. Петропавловский собор

В те же дни в Санкт-Петербурге на территории Военной академии материально-технического обеспечения имени генерала армии А.В. Хрулёва – в расположении бывшего Кавалергардского полка, почетным шефом которого была Мария Федоровна, был открыт бронзовый бюст императрицы. Такой же - работы скульптора Андрея Клыкова - поставили возле дворца «Коттедж» в петергофском парке «Александрия».

В Копенгагене во дворе русской Александро-Невской церкви был установлен бронзовый бюст императрицы, отлитый по модели скульптора Марка Антокольского. Еще один бюст стоит на площади императрицы Дагмар в одном из наиболее престижных районов датской столицы Фредериксберге.

Что касается собственно «Книги для ежедневного чтения» («Daily Streugth for Daily Needs»), ей оказалась суждена долгая жизнь. За почти полтора века молитвенник был переведен на несколько европейских языков, он многократно переиздавался, до сих пор популярен в Европе и Америке. Желающие через интернет могут приобрести его в цифровом или бумажном форматах.

Текст: Вячеслав Тарбеев,
советник директора Государственного архива Российской Федерации