2 мая 1729 года родилась София Августа Фредерика Ангальт-Цербстская, которую в семейном кругу называли просто Фике. В мировую историю она вошла как императрица всероссийская Екатерина II Великая. Научных трудов, учебников и статей о деятельности Екатерины II написано множество, но если справедливо утверждение, что монарх и человек – понятия разные, то изучить тонкости характера Екатерины помогут редкие книги и исследования, представленные на портале Президентской библиотеки имени Б.Н. Ельцина.

Интерес представляют, например, воспоминания о раннем детстве будущей императрицы. На свет она появилась в небольшом прусском городе Штеттине и принадлежала к весьма скромному и небогатому роду. «Принцесса София на моих глазах родилась, росла и воспитывалась; я была свидетельницей ея учебных занятий и успехов. Я пользовалась настолько ея доверием, что могла думать, будто знала её лучше, чем кто-либо другой, а между тем никогда не угадала бы, что ей суждено приобрести знаменитость, какую она стяжала», – рассказывала камер-фрейлина матери Екатерины. Её слова приводятся в книге В.И. Покровского «Екатерина II. Её жизнь и сочинения» (1905).

Автор добавляет любопытную подробность: думать о России Фике начала задолго до того, как туда отправилась. «Ея воображению безпрестанно и повсюду рисовались картины обширной державы, славной своими громкими победами, поражавшей своими богатствами. Здесь, в Померании, недавно ещё стояли русския войска, и в самом Штетине слышался ещё рассказ об осаде города русским царём; там, в соседней Дании, с изумлением вспоминают, как этот царь вёл, по пояс в воде, свои войска к победе. Слушает рассказы о России цербстская принцесса, и в ея воображении вырастает грандиозная фигура Петра, командующаго флотами четырёх государств», – пишет В.И. Покровский. Если же обратиться к раритетному сборнику статей «Императрица Екатерина II» (1904), электронная копия которого представлена на портале Президентской библиотеки, то можно узнать, что многие качества характера, которыми прославилась впоследствии русская государыня, сложились ещё в раннем детстве. Кроме того, авторы подробно сообщают о быте, который окружал её в то время: «Для Фике с няней и гувернанткой были отведены три небольших комнаты. Спальня ея приходилась близ колокольни, недалеко от чердака. В детстве Фике ничем не отличалась от детей горожан, которыя не называли её принцессой. Когда София подросла и явились другия дети, родители перестали баловать свою первую дочь. Молодая мать Софии жила в противоположном конце флигеля и не особенно интересовалась воспитанием дочери... Это обстоятельство спасло маленькую Фике от некоторых непривлекательных качеств: чувство завистливости, страсть к интриге, любовь к сплетне, даже злословие не были унаследованы дочерью. Всеми этими качествами в достаточной степени обладала мать Софии».

Та жизнь, о которой мечтала прусская принцесса, началась в 1744 году, когда вместе с матерью по приглашению императрицы Елизаветы Петровны она отправилась в Россию. Там она должна была стать женой наследника престола Петра III. Впрочем, совсем не замужество занимало её мысли в пути: «Принцесса София ещё в дороге свыклась с тою мыслию, что едет в страну, которая должна стать ея вторым отечеством, и тотчас же по приезде в Москву стала употреблять все усилия, чтобы быть достойной той судьбы, каковую ей готовили. Она поняла, что прежде всего ей необходимо стать православной и усвоить русский язык, словом, сделаться русскою. Ей назначили учителей: Ададурова – для русскаго языка и Симона Тодорскаго – для православнаго Закона Божия. Принцесса с увлечением начала учиться русскому языку и, чтобы лучше вытвердить уроки Ададурова, вставала даже по ночам», – написано в вышеупомянутой книге «Екатерина II. Её жизнь и сочинения».

Говоря метафорически, сердце Фике горело всем, что было связано с Россией. И настолько мощным было это пламя, что внезапно обернулось вполне реальной лихорадкой. О том, как заболела и была даже при смерти, впоследствии писала сама Екатерина. Но, как ни странно, эта напасть принесла ей определённый успех. Слова императрицы цитирует В.И. Покровский: «Когда мне было очень худо, мать моя пожелала, чтобы ко мне был допущен лютеранский пастор. Мне рассказывали позже, что когда я пришла в себя и мне передали это предложение, то я ответила: „Это зачем? позовите лучше Симона Тодорскаго, с ним я охотно побеседую“. Его призвали, и он беседовал со мною в присутствии всех, так что все остались довольны. Это чрезвычайно помогло мне в глазах императрицы и всего двора».

За 18 лет жизни в России, вплоть до воцарения на троне, Фике, которая после крещения в православие приняла имя Екатерина Алексеевна, стала окончательно русской. Об этом подробно говорится в издании «Жизнь и деятельность императрицы Екатерины II» (1898), с которым можно ознакомиться на портале Президентской библиотеки: «Изучив Россию и русских, она от всего сердца полюбила русский народ и нередко говорила своим приближённым: „Русский – самый лучший народ в мире. Я желаю одного: чтобы русский народ был как можно счастливее. Я не хотела бы дожить до того, чтобы какой-нибудь народ был благополучнее моего народа“».

Ради благополучия своего народа Екатерина II в буквальном смысле готова была на всё. В другом издании 1891 года, посвящённом жизни императрицы, описывается непростая ситуация, с которой ей пришлось столкнуться в первые дни правления: «Оказалась крайняя скудость денег в казне. Когда сенаторы доложили об этом императрице, она отвечала, что употребит на нужды государства свои собственныя деньги. Сенаторы заметили, что ея личные деньги принадлежат ей, а не государству. „Принадлежа сама государству, – ответила им императрица, – я считаю и всё принадлежащее мне собственностью государства“».

Императрица была готова жертвовать не только деньгами, но и собственной жизнью. В той же книге авторы рассказывают о том, как Екатерина II решилась избавить Россию от одной из самых страшных бед того времени – эпидемии оспы, которая ежегодно уносила тысячи жизней. Но задачей это было очень трудной: лекарства на тот момент не существовало, была лишь экспериментальная прививка, которую изобрёл британский доктор. Государыне удалось организовать его приезд в Москву. Но тут возникла новая проблема: люди боялись вакцины, считали её ядом и отказывались. Тогда Екатерина Алексеевна подала народу личный пример: «Она привила оспу себе и наследнику престола, великому князю Павлу Петровичу. Этот необычайно смелый, по тогдашним воззрениям, самоотверженный поступок Государыни вызвал всеобщее удивление и неописанную радость... С этого времени оспопрививание было безпрекословно принято всеми». Исследуя черты характера великой самодержицы, нельзя не обратить внимание на записки её кабинет-секретаря Адриана Моисеевича Грибовского (1847), которые в электронном виде можно прочесть на портале Президентской библиотеки. Грибовский сравнивает Екатерину с французским «королём-солнцем» Людовиком XIV и предлагает поразмышлять о том, кто же из них действительно был тем самым солнцем:

«Императрица имела всю изящность, т. е. всё величие Людовика XIV: ея великолепие, ея праздники, ея пенсии, ея покупка редкостей (в предметах изящных наук и художеств), ея пышность уподоблялись ему. Но Двор ея лучший вид представлял, потому что в нём ничего не было театральнаго и преувеличеннаго... Вид Людовика XIV приводил в трепет, вид Екатерины II ободрял каждаго. Людовик XIV был в упоении от своей славы; Екатерина II её искала и умножила, не выходя из пределов разсудка». По словам автора, российская императрица отличалась хорошим чувством юмора и создавала среди своих придворных тёплую дружескую атмосферу, которая при дворах европейских монархов была крайней редкостью: «Всего более противоположность простоты беседы ея в обществе с великими ея делами была в ней очаровательна. Она смеялась от сказаннаго кем-либо неловкаго слова и даже глупости и развеселялась от мелочи; вмешивалась в самыя малыя шутки и сама очень смешно их повторяла».

При этом Екатерина Великая не была из числа тех правителей, которые легко впадали в зависимость от своих фаворитов: «Екатерина выбирала людей в спокойности духа и каждому назначала своё место... Она иногда говорила: „Странно видеть безпокойство инаго генерала или министра, когда я ласково обращаюсь с его противниками, которых я не могу для сего считать своими недоброжелателями, и употребляю их по службе, потому что они имеют к тому способности; они, воображая себе, что я обязана удалять от службы людей, для них неприятных, кажутся мне очень странными“». А ещё, рассказывает кабинет-секретарь, в тяжёлые, напряжённые моменты российская самодержица своей невероятной силой воли легко могла подавить любые тревоги, омрачавшие её сердце, – лишь бы подарить своему народу веру: «По получении объявления от Турков войны, она смиренно сознавалась, что нет ничего на свете вернаго и слава и успехи не надёжны. Но вслед за сим вышла из своего покоя с весёлым видом, как была до приезда курьера, и уверенность на успех мгновенно всей своей Империи вдохнула». И, как известно из истории, это воодушевление принесло победу: наша страна прочно закрепилась на Чёрном море.

Но кто вдохновлял саму Екатерину, эту сильную женщину, которая не знала покоя и трудилась сутки напролёт на благо своему Отечеству? Грибовский даёт ответ и на этот вопрос: «В путешествии она всегда имела табакерку с портретом Петра I и говорила: „Это для того, чтобы мне спрашивать себя каждую минуту: что бы он приказал, что бы запретил, что бы сделал, будучи на моём месте?“».

Ещё одно редкое качество для той эпохи Екатерина II проявила при разработке нового российского законодательства, получившего название «Наказ». «Она требовала смягчить наказания за преступления, потому что в человеке, говорила она, есть стыд, который действует сильнее всякаго телеснаго наказания. Требовала отмены всех таких наказаний, которыми можно изуродовать человеческое тело и которыя тогда зачастую применялись», – читаем в издании «Императрица Екатерина II Великая».

Императрица всегда уважительно относилась к людям, к какому бы сословию они ни принадлежали. В «Жизни и деятельности императрицы Екатерины II» описывается один примечательный случай: «Внимательность великой Монархини к людям, окружавшим её, была безпредельна. Она никому не желала быть в тягость, даже в мелочах. Раз, например, ей нужно было послать своего камердинера куда-то с запиской. Вошедши для сего в его комнату, она застала служащих за картами. Чтобы не разстроить их игры, Императрица была так милостива, что сама села играть за того человека, котораго отправила с запиской». Ещё один забавный эпизод из жизни государыни вспоминает Адриан Грибовский – ему о нём рассказала сама Екатерина II: «Чтобы не разбудить людей слишком рано, я зажгла дрова в камине сама; трубочист-мальчик, думая, что я встану не прежде шестаго часа, был тогда в трубе и как чертёнок начал кричать. Я тотчас загасила камин и усердно просила у него извинения».

«Золотой век» в России продлился 34 года – именно столько занимала трон Екатерина Великая. Правда, этот свой титул, как и многие другие, она считала лишним и говорила: «Великая ли я – решит потомство; премудрой названье принять не могу, ибо един Бог премудр; любить мой народ и быть матерью его – обязанность моя, за что и хвалить меня нечего».