Анатолий Торкунов, академик РАН, ректор Московского государственного института международных отношений (университета) Министерства иностранных дел Российской Федерации, стоял у истоков возрождённого Российского исторического общества, а возглавляемый им вуз является одним из учредителей Общества.

Будучи сопредседателем РИО, он ведёт огромную плодотворную работу по историческому просвещению и популяризации научного знания, в частности, возглавляет Рабочую группу по научно-просветительской работе при Экспертном совете по развитию исторического образования при Министерстве науки и высшего образования Российской Федерации.

Журнал «Воронцово поле» обратился к Анатолию Васильевичу с просьбой ответить на ряд вопросов касающихся исторического образования в России.

Как Вы оцениваете уровень знания истории у современных абитуриентов и выпускников высших учебных заведений?

С удовольствием могу констатировать, что интерес к истории, который мы видим практически у самых разных поколений наших соотечественников сегодня, конечно, сказывается и на повышении уровня знаний (а эта связь не всегда явно прослеживается) у абитуриентов и выпускников наших высших учебных заведений. Полагаю, что это в немалой степени связано и с тем, что на телевидении и в Интернете появилось много исторических циклов и программ. Особо хотел бы отметить то, что появляется в Интернете в последнее время. Я не имею в виду различного рода спекулятивные версии истории или фейковые сюжеты. Сегодня есть действительно хорошие, серьёзные программы, которые в целом не просто адекватно излагают те или иные исторические события, но и делают это достаточно красочно — с эпизодами из фильмов, с иллюстрациями. Хотел бы в этой связи выделить материалы, которые появляются на сайте Российского исторического общества, качественные и высокопрофессиональные.

Вместе с тем нельзя не признать, что уровень исторического сознания, знания и понимания истории и исторических взаимосвязей пока находится не на очень высоком уровне и у абитуриентов, и у выпускников вузов, особенно тех вузов, где история как таковая не преподаётся или носит факультативный характер. Мне кажется, Министерство науки и высшего образования принимает очень верное решение расширить объём преподавания истории России в вузах — вдвое увеличить количество обязательных академических часов её изучения для всех студентов вне зависимости от их специализации. Надеюсь, что решение не будет формальным.

Считаю, что, может быть, с точки зрения объёма, не имеет смысла охватывать все этапы Отечественной и Всемирной истории, а нужно сосредоточиться на основных, которые определили ход развития мировой цивилизации, тех или иных регионов. Таким образом мы пробудим у студентов интерес, во всяком случае, у их значительной части, что затем проявится в их самостоятельном, более глубоком изучении истории. В объёме тех часов, что существуют сейчас, невозможно детально проработать все исторические вопросы. Ведь, как мы знаем, в трактовках исторических процессов есть много спорных моментов. Подчеркну ещё раз: мне кажется самым важным — пробудить интерес к истории. Именно таким образом и должен быть построен курс в вузах — посеять семена интереса к изучению истории, а не давать весь курс так, чтобы ребята после него могли ответить на все вопросы гипотетической викторины или вызубрить все даты и события.

Много абитуриентов сейчас сдают ЕГЭ по истории. Сам этот факт, на мой взгляд, убедительно свидетельствует о том, что интерес к истории есть, учебники, выпущенные за последние годы и соответствующие историко-культурному стандарту, весьма добротны. Говорю это не потому, что сам являюсь редактором одного из учебников, а поскольку знаю мнение школьных учителей, учеников и их родителей. Эти учебники дают достаточно яркое, внятное и адекватное представление об истории нашего Отечества и о всемирной истории. Но главное — не почивать на лаврах, а думать, как дальше продвигать историческое знание.

Здесь важную роль могут сыграть наши деятели художественного цеха. Даже то, что я видел по телевидению, например, мультипликации, посвящённые нашей истории, — это очень интересная и правильная подача материала, особенно для маленьких ребят — с 5 до 12 лет.

Как вести борьбу за сохранение исторической правды в текущих условиях?

Борьба за сохранение исторической правды неразрывно связана с тем, чтобы в наших публикациях, выступлениях, художественных произведениях открывать историческую правду максимально ярко, с опорой на документы, свидетельства и архивные материалы. Здесь хотелось бы отметить то, что сегодня делают Федеральное архивное агентство и российские архивы, поблагодарить за поддержку этой работы наши государственные корпорации. Я говорю о вышедших в последние годы объёмных сборниках документов по разным вопросам, в том числе и по истории Великой Отечественной войны. Это и есть борьба за сохранение исторической правды.

Конечно, необходимо понимать, что в истории любой страны есть такие моменты, как блестящие победы и потрясающие достижения, но есть и то, о чём непросто говорить, а иногда хотелось бы и совсем промолчать. Но этого нельзя делать, ведь тогда мы не сумеем отстаивать историческую правду. В этом смысле наша страна — не исключение. Мне кажется, о трудных, переломных периодах нашей истории нужно говорить открыто. Русский человек пережил немало горьких моментов в своей истории, и ни в коем случае не нужно это «замазывать», находить какие-то, на мой взгляд, иногда совершенно неадекватные оправдания тех или иных событий.

Разумеется, правда не одна. Если говорить о национальных историях, у историков каждой страны, особенно когда они тесно взаимодействуют с властью, всегда есть собственное понимание того, что происходило с их страной и обществом. Наверное, это тоже надо принимать во внимание, когда речь, в частности, идёт о молодых государствах, которые отстаивают или вырабатывают свою идентичность. Разумеется, многое в истории мифологизируется. Документов нет, но есть мифы. И это присуще любой истории. Даже для государств, которые «вооружены» сотнями тысяч письменных документов, миф всё равно — это часть истории. И всегда так будет. Это нужно осознавать и относиться к этому если не со снисхождением, то во всяком случае с пониманием того, что любая оценка исторических событий будет так или иначе носить некоторую национальную окраску.

Вместе с тем ещё раз хотел бы подчеркнуть, что в рамках исторического международного сообщества нужно стремиться к тому, чтобы эта национальная окраска не превращалась в националистическую трактовку мировых, внутренних или региональных событий и не была пропитана ксенофобией, ненавистью к соседям или к «другому». Это можно и нужно делать. Сколько у нас работало совместных комиссий историков по самым разным вопросам… Мы же находили общий язык! Эту работу нужно продолжать со всеми — на восточном и на западном направлениях, на южном направлении.

Мы, кстати, довольно мало ещё поработали с историками стран Южной Азии — там ведь огромное поле для совместной деятельности. Я за последнее время посмотрел немало материалов, связанных с южной политикой России эпохи Петра I, большую монографию подготовил профессор МГИМО Владимир Дегоев. Это уже третья его монография, посвящённая царю-реформатору. В монографии анализируются события, связанные с петровской политикой на южном направлении, в частности, в отношении Тегерана. С Ираном у нас очень давние связи — со Средних веков. А ведь и у нас, и у них практически не предпринимались попытки для того, чтобы всесторонне показать, как складывались эти отношения. Это важно особенно сегодня, когда мы так активно работаем на иранском направлении.

То же касается и многих других стран Южной Азии. Полагаю, это большая и важная тема для будущей работы с нашими индийскими, иранскими, пакистанскими коллегами. Тема российскоафганских отношений тоже исключительно интересна — не только в современную эпоху, но и в историческом «измерении». Если в этом контексте вернуться к той же петровской эпохе, да икдопетровскому времени, и посмотреть, что там происходило, это может оказаться весьма поучительным.

Без знания истории невозможно выстраивать современную политику. Мне кажется, что практикам — политикам, дипломатам, деятелям политических партий и общественных организаций, очень важно понимать, как складывались наши отношения с этими странами в позднее Средневековье, в период Московского государства со времён Ивана III. И в отношениях с Западом тоже. Разумеется, на этом направлении было больше работы проделано и не только в последние годы. Наши историки всегда много внимания уделяли западному направлению, но есть и хорошие наработки по Востоку, к примеру, у славянофилов и евразийцев. Эту работу нужно активно продолжать.

Для нас становится очень важным сейчас изучение истории «евразийского ядра», всех стран Евразии, являющихся нашими партнёрами, входящими в ЕАЭС и ОДКБ. Здесь нельзя полагаться только на политическое взаимопонимание. Нужно добросовестно, с чувством эмпатии и понимания работать над историческими сюжетами. Я уверен, что мы можем находить общий язык и работать совместно.

В конце мая текущего года Министр науки и высшего образования России Валерий Фальков заявил о планах ведомства отказаться от Болонской системы. Для отечественной системы образования это станет революцией или эволюцией?

МГИМО был одним из тех вузов, которые достаточно активно переходили на систему бакалавриата и магистратуры, в том числе в интересах развития наших совместных магистерских программ, и не только со странами Запада — система «бакалавр–магистр» существует и в Индии, Китае, Южной Корее. Отношения с этими странами и с университетами этих стран у нас активно развивались и продолжают развиваться. Мы, скорее, использовали элементы Болонской системы.

Откровенно говоря, мне непонятна горячность и пафосность споров вокруг Болонской системы. В конечном счёте, даже на этапе её формального внедрения вузы имели право сохранять пятилетний специалитет или другие формы, что и сделали, например, медицинские университеты и некоторые технические вузы. Тем более, мы не могли в полной мере обеспечить требования Болонской системы, например обязательное прохождение одного семестра или года студентами в зарубежных вузах. Для Европы это проще — там расстояние между странами не столь большое. В нашем случае это было дорого; мы стремились это делать, но лишь часть студентов могла проводить семестр или год за рубежом.

Внедрение же зачётной единицы оказалось весьма полезным. Если предмет по содержанию схож и по похожим индикаторам изучается у нас и за рубежом, разумеется, зачётные единицы можно было засчитывать.

Мы внимательно изучили практику зарубежных вузов, причём не только европейских. Система «бакалавр–магистр» существует в большинстве стран мира. Полагаю, что те, кто считает нужным сохранить бакалавриат и магистратуру, должны их сохранять, но это не должно быть обязательным.

Отталкиваться нужно от программ вуза, стратегии его развития, и главное — от профиля специальности: что именно нужно заложить в бакалавриат, в магистратуру, в специалитет… Может быть, специалитет должен быть непрерывным шесть лет? Это тоже возможно. И вузам нужно дать право это определять. А эффективность такой работы будет определяться тем, в какой мере выпускники того или иного вуза востребованы, насколько они нужны реальному сектору экономики и обществу.

Болонскую систему не стоит демонизировать или абсолютизировать. Мы взяли то, что нам было полезно. У нас своя, национальная система образования, от которой мы никогда не отступали и которую и дальше будем развивать.

Источник: Вестник «Воронцово поле» №3, за 2022 г.

• Интервью
• Повышение качества высшего исторического образования