Источник: RGRU

Что значит сегодня «историческая память» на фоне бурных политических событий и крупных международных конфликтов? Об этом беседа с и.о. директора Санкт-Петербургского института истории РАН, членом правления Российского исторического общества, членкором РАН Алексеем Сиреновым.

В свое время Чингиз Айтматов писал о манкуртах, которые стали рабами, потому что потеряли связь со своими историческими, национальными корнями, забыли о своем родстве. Но что для современного, устремленного в будущее и обвешанного гаджетами человека значит историческая память?

Мне кажется, ключевое слово тут - «память». С одной стороны, память - это всегда что-то личное, индивидуальное, эмоционально окрашенное. У каждого человека есть свои воспоминания, которые обладают для него непреходящей ценностью, служат опорой его личности, основой самосознания. Но кроме бытовых, индивидуальных воспоминаний, есть и воспоминания исторические. Они могут касаться недавнего прошлого, а могут и событий многовековой давности. Современный человек физически не способен помнить о Ливонской войне, потому что его тогда еще попросту не было на свете. Но за счет труда поколений историков, за счет существования архивов, музеев и библиотек, огромной «инфраструктуры памяти», он эту возможность обретает. Есть в этом своего рода магия, настоящее чудо. Из миллионов индивидуальных воспоминаний и ныне живущих, и давно ушедших поколений складывается историческая память народа, и каждый из нас может с ней соприкоснуться, ощутить себя ее носителем.

У нашего народа есть эпизоды, которые очень травматичны. Ну, например, лето 1941 года, когда солдаты отступают, а старухи и дети остаются в оккупации. Или репрессии. Какое должно пройти время, чтобы эти раны перестали кровоточить и о них мы смогли спокойно и объективно говорить, скажем, в школьных учебниках?

Такие эпизоды есть в истории всех народов, мы здесь не исключение. И в работе с этой памятью школьные учебники, как и учебная литература вообще, - далеко не единственный инструмент. Учебник формирует знания, а память основывается на эмоциях. Преодолению трудного прошлого могут помочь и искусство, и популярная литература, и даже фильмы-блокбастеры. В конечном счете, само время лечит. А с другой стороны, стоит ли бояться этих страниц истории? Пережитая боль делает нас мудрее. К тому же, если старательно замалчивать преступления и ошибки, помнить только о подвигах, то это вряд ли приведет к добру. Манипулирование исторической памятью, представление исторических событий с одной стороны, героической или негативной, в равной степени искажает картину прошлого и, в конечном счете, отрицательно сказывается на настоящем и будущем.

Почему историческая память становится оружием в информационных войнах?

Все, что может быть использовано как оружие, к сожалению, чаще всего используется именно так. Такова природа человека. Мы видим, как историческая память тоже становится "полем битвы". Бывает, говорят, что нашу историю искажают. Разумеется, ни о каком «искажении» речи не идёт. Кто бы что ни делал, историческая реальность остаётся такой же, какой была. Но происходят попытки воздействия на наши чувства, на наше восприятие прошлого. В наиболее запущенных случаях доходит и до сноса памятников, до банального вандализма - соответствующие примеры всем известны. На мой взгляд, чем сильнее давление, тем легче распознать фальшь, к которой прибегают манипуляторы. Наши чувства - хороший камертон, если они прошли соответствующее воспитание. В этом смысле историю своей страны нужно не только знать, но и чувствовать, чтобы, при случае, вовремя её защитить.

Есть мнение, что мы плохо презентуем преемственность своей истории. Куликовская битва по значению и смыслу абсолютно точно связана с Великой Отечественной войной, но связь этих героических событий стала почти анекдотическим описанием незнания молодыми своей истории. Говорят, «для него Великая Отечественная как Куликовская битва». Почему так произошло?

Для многих сегодняшних школьников главным источником информации о мире является мобильный телефон. К огромному сожалению. Ведь в итоге для миллионов молодых людей и Куликовская битва, и Великая Отечественная война рискуют оказаться событиями уже не живой памяти, а формальной, «школьной» истории. Задача в том, чтобы побудить их не только знать об этих фактах прошлого, но и воспитать сопричастность к ним, пробудить подлинный интерес. Нельзя сказать, что работа в этом направлении проводится плохо. Большие усилия прилагает наше Российское историческое общество, прекрасно организованы экспозиции в музее-заповеднике «Куликово поле», в Музее Победы, в Музее обороны и блокады Ленинграда. Сам я очень люблю посещать такие места. Там чувствуешь, что прошлое не так далеко от нас, как это может показаться. Например, на Куликовом поле исторический ландшафт расскажет больше, чем скупые строки летописи. Когда под ногами ковыль, у горизонта полоска леса, и ветер шумит, как в 1380 году... Так что, еще раз повторюсь, в наши прекрасные музеи молодежь необходимо приводить, причем делать это многократно, в рамках учебных курсов, в школе, в колледже, в университете... Другое дело, что это затруднительно: уж очень забюрократизирован учебный процесс. Когда мы в университете проходили восстание декабристов, то шли на Сенатскую площадь. До сих пор помню, откуда какой полк на нее выходил. А попробуйте-ка сейчас вместо лекции повести студентов на экскурсию! У преподавателя определенно будут проблемы. Начальство не поймет. Но самое досадное, что не понимают и многие молодые люди. Как-то раз после подобной экскурсии ко мне подошли мои студенты и попросили больше такого не повторять, потому как по программе занятия должны проходить в аудитории. «Ведь наша задача, - сказали они, - сдать зачет. Зачем нам экскурсии?». И это, конечно, очень серьезная проблема.

Известно исследование западного ученого Нормана Брауна, профессора университета в Эдмонтоне, в котором людей из 26 стран расспрашивали о самых значимых событиях их биографий. Среди россиян оказалось 20 процентов тех, кто среди личных событий назвали и исторические факты. Например, у россиян старшего поколения это то, что связано с Великой Отечественной, полетом Гагарина в космос, Олимпиадой-80. Интересно, что в топ-лист упоминаемых исторических событий вошла и смерть Владимира Высоцкого. Но тогда получается, что у разных поколения разная историческая память? Она сплачивает или, наоборот, разъединяет людей?

Безусловно, прошлое может не только сплачивать. И дело тут не только в различиях воспоминаний разных поколений. Например, память о Великой Отечественной войне как бы заслонила собой героику и трагедию революции и Гражданской войны. И поскольку Гражданская война разделила страну на два лагеря, а Великая Отечественная война, напротив, ее сплотила, то в послевоенный период Великой Отечественной войне намеренно уделяли гораздо больше внимания, чем событиям революции. Но сейчас мы отдалились от трагедии Гражданской войны на такое расстояние, что можем и должны включать её в нашу историческую память. Большим достижением постсоветского времени стало « примирение» двух Россий: советской и эмигрантской. Три года назад отмечали 100-летие так называемого «Русского исхода» - массового отъезда в эмиграцию тех, кто не принял советскую власть. А в 2021 году в Севастополе был поставлен памятник, посвященный этому событию и последовавшим после него жертвам Гражданской войны. Опыт осмысления революции и Гражданской войны чрезвычайно ценен для нас сегодняшних. Для нас Бунин и Шолохов - это единая великая русская литература, неотъемлемая часть нашей культуры.

Известно, что немцы начали сейчас бунтовать против простой и четкой идеи о совокупной ответственности германского народа за нацизм. Об этом говорится в книге Алейды Ассман «Новое недовольство мемориальной культурой».

Мы начинали с того, что память - это живая, адаптирующаяся система. Разные поколения сталкиваются с разными задачами, адресуют прошлому разные вопросы и вдохновляются разными историческими примерами. Нельзя поддерживать один и тот же образ прошлого на протяжении многих десятилетий. И если после Второй мировой войны части немцев было присуще чувство коллективной вины и ответственности за преступления нацизма, что давало им возможность дистанцироваться от ужасов гитлеровского режима, то сейчас у их внуков и правнуков, очевидно, совсем другое восприятие. И это, в целом, естественно. Другое дело, что при таких неизбежных «перезагрузках» памяти крайне важно, что называется, с водой не выплеснуть и ребенка. Трагедия преступлений нацизма не должна забываться.

Какие задачи стоят перед историками в связи со специальной военной операцией?

Прежде всего, необходимо с удвоенной отдачей заниматься своим прямым делом - сохранять память о происходящих событиях. Ведь мы сейчас являемся свидетелями и участниками грандиозных трансформаций, которые впоследствии будут внимательно изучать. Жить в историческое время - конечно, непросто. Начало специальной военной операции многих застигло врасплох. Понимание того, что происходит, пришло лишь по прошествии времени. «Есть ситуации, когда совершенно ясно, что человек должен быть со своей страной». Это слова Михаила Борисовича Пиотровского, замечательного востоковеда и историка, человека, которого я искренне уважаю. Мне кажется, точнее тут и не скажешь. Сегодня Российское историческое общество проводит большую работу по сбору исторических материалов в зоне проведения СВО. Члены межмузейной группы регулярно пополняют фонды музеев страны экспонатами, которые помогут представить историю СВО. Подобная работа проводилась и в период Великой Отечественной. Одновременно с этим по поручению Президента России Владимира Владимировича Путина Российское историческое общество готовит предложения в части организации изучения истории СВО. Очень тщательно подходим к решению этой задачи, анализируем опыт работы историков во время Великой Отечественной войны.

Источник: RGRU

• Интервью