Образ Петра Великого столетиями оставался едва ли не главным в государственном «пантеоне» деятелей дореволюционной России.
Даже эпоха «славянофильствующих» царствований двух последних Романовых не потеснила на пьедестале официальной истории личность правителя-западника, положившего начало в России тому, что позднее будет обозначено в науке как курс «догоняющей» модернизации. То есть политики обновления государственного уклада строго «сверху», ускоренными темпами, как правило, предполагающими высокую человеческую «себестоимость» подобных преобразований.
«Бич». 1917. № 40. С. 6
...Смех — прекрасное оружие и бич, в особенности для правительства, и я думаю, что можно смеяться над человеком или учреждением, если они ставят себя в смешное положение.
Пётр Столыпин.
Из речи в Государственной думе
21 мая 1910 года.
В начале ХХ столетия отечественная журнальная сатира, почувствовав «ветер перемен», не раз обращалась к образу царя-реформатора в контексте как российских реформ, так и параллельно происходивших событий, получивших название «пробуждение Востока». Символическим жестом истории у руля государственной власти в России
тогда оказался ещё один Пётр-реформатор – председатель Совета министров Столыпин, харизматичный лидер, с именем которого связывались и победы, и проблемы российских преобразований той эпохи. Свои реформаторы в избытке появлялись и в соседних странах – к югу и востоку от России…
«Гул японских побед пронёсся далеко по Азии, всколыхнув не только Китай, но даже Индию, нашёл свой отзвук в странах Ислама, – писал Валерий Брюсов в июне 1913 года в работе «Европейцы и их культура». – Первая в новое время победа неевропейцев над европейцами, быть может, самое замечательное событие последних веков. (…) Революции в Персии, в Турции, движение в Марокко, сопротивление, оказанное арабскими племенами итальянцам в Триполитании, всё это показывает, что ислам проснулся. (…) Можно ли предугадать, какие неожиданные силы найдёт в себе ислам, если мы не сумели предугадать сил обновленной Японии?»
Российские наблюдатели видели в переменах на Востоке вызов России, явно запаздывавшей в гонке со временем. В Азии же «историческое время» необычайно уплотнилось в связи с приходом новых элит, рвавшихся к власти под лозунгами «прогресса» и «обновления». Ощущение приближающейся опасности имело свои основания. В «близком» цивилизационном пространстве Балкан, Кавказа, Ближнего Востока и Дальнего Востока, а также в Центральной Азии в начале «века войн и революций» сосредоточились острейшие противоречия между европейскими, азиатскими и евроазиатскими державами.
Ускоренная вестернизация (читай: милитаризация) Японии и её прямое попадание в орбиту финансовых интересов США и Великобритании; Младотурецкая революция и конституционные преобразования в Османской империи в 1907 – 1908 годах, проводившиеся по указке Германии; затянувшаяся Конституционная революция в империи Каджаров 1905 – 1911 годов, осложнённая российско-английским соперничеством в Персии, – пристально отслеживались российской печатью.
Вывезенные с Запада «образцы» и «лекала», по которым выстраивались модернизаторские проекты в странах Востока, больше всего волновали российских наблюдателей. В опасной близости от российских границ «обновление по-азиатски» всё больше выливалось в милитаризацию экономики и ужесточение политических режимов – вопреки конституционно-парламентским новациям1См.: Филиппова Т.А. «Враг с Востока». Образы и риторики вражды в русской сатирической журналистике начала ХХ века. М., 2013. С. 186 – 201..
Неудивительно, что конкуренция моделей переустройства традиционных империй и соперничество западных проектов, которые стояли за этими процессами, обостряли восприятие в России событий, происходивших в Японии, Турции и Иране на фоне хронически воспалённого «Восточного вопроса». Тут-то и появляются на страницах сатирических изданий ироничные отсылки к образу Петра Великого как эталона и символа энергичного реформаторства.
В этом смысле Япония в начале ХХ века доставляла серьёзный повод для беспокойства. Процесс модернизации, начавшийся ещё в эпоху Мейдзи (в конце 1860-х годов – занятное совпадение с ритмом отечественных реформ!), и дальнейшее продвижение по пути политических и экономических преобразований сделали Страну восходящего солнца серьёзным субъектом мировой политики, во многом обеспечив ей победу в войне с Россией. Шок от поражений при Цусиме и Мукдене требовал от журналистов-сатириков срочной реакции, проявившись в осмеянии как раз того, к чему следовало присмотреться, – политики обновления. Тем более, что в обстоятельствах Русско-японской войны японская пропаганда активно продвигала мысль, что первая конституционная монархия Восточной Азии ведёт войну против последней абсолютистской монархии Европы2 См.: Shimazu Naoko. Love Thine Enemy. Japanese Perceptions of Russia // The Russo-Japanese War in Global Perspective. World War Zero. Р. 365 – 367.. (Напомним, к началу Русско-японской войны так называемой Конституции Мейдзи было уже 36 лет, а парламенту – 14.)
В таком ракурсе цели Японии должны были выглядеть не как прорыв к новым территориям и рынкам, а как борьба права с бесправием, законности с произволом. В этих условиях задача отстоять в конфликте российскую монополию на цивилизованность стала главной целью российской пропаганды.
В фельетоне, пародирующем «трактат» по японской истории, журнал «Осколки» иронизирует над японским императором Муцухито (девиз правления «Мэйдзи») и его реформами, предопределившими, по мнению сатириков, агрессивное поведение «островной империи».
«У японцев был Петр Великий, но так как японцы очень малы ростом, то их Петр Великий в сущности может называться только «Петром Полувеликим». При нем загорелась заря новой Японии, притом загорелась так сильно, что в настоящее время Япония легко может прогореть»3«Осколки». 1904. № 37. С. 5.,
– утверждают сатирики.
И уточняют свою мысль: с начала ХХ столетия «японское полузападничество» неразрывно связано с вооружением страны «лукавыми доброжелателями» из Великобритании и США и попаданием экономики страны в зависимость от западных финансистов и поставщиков оружия.
На вопрос, что делают в японском парламенте, этом заимствованном с Запада приобретении, сатирики дают ответ:
«Берут депутаты, министры, оппозиция, сторожа и курьеры. А дают взамен налоги, дефициты, войну и т.п. Взятки – основа японского парламентского строя и главный вопрос парламентский: сколько?»4«Будильник». 1904. № 22. С. 3.
Рис. 1. «Будильник». 1904. № 22. С.6
Поэтому-то и не удивительно, какие плоды получают японцы с «древа цивилизации», какому «священному символу» отныне поклоняются в японском парламенте и куда толкают японского императора пресловутые «Джон Булль» и «дядя Сэм». (Рис. 2 – 4)
Рис. 2. «Будильник». 1904. № 13. С.3
Японские государственные деятели и успешные полководцы – Ноги, Ояма и Того – даже в сумме не «тянут» на масштаб Петра, поскольку, по мнению сатириков, для подлинного величия мало одних военных побед, но требуются способности к созиданию. Одного перенятия западных образцов за западные деньги для подлинной цивилизованности – мало5 См.: «Осколки».1904. № 10. С. 8; № 29. С.4; № 32. С. 6; № 37. С. 5; «Будильник». 1904. № 7. С. 5; № 22. С.3; № 38. С. 3 и др. .
Рис. 3. «Будильник». 1904. № 14. С.6
Однако и проблемы собственной страны, с трудом выходящей на очередной виток обновления, продолжали волновать отечественных сатириков.
Рис. 4. «Осколки». 1904. № 12. С.5
Характерный рисунок на злобу дня находим в журнале «Сатирикон», блистательно дебютировавшем в российской прессе на волне перемен после Первой русской революции. Острие критики издания было традиционно направлено против отечественных «правых», чья политическая грузный толстяк в образе изрядно помятого былинного богатыря («Союз русского народа»), сидя задом наперёд на старой кляче, приговаривает вслед скачущим к финишу турку и персу: «Несёт их, нехристей! Будто не поспеют…». Его скептическое ворчание оттеняется подписью под рисунком: «Международные скачки к конституционному столбу». (Рис. 5)
«Несёт их, нехристей! Будто не поспеют…».
Международные скачки к конституционному столбу.
Рис. 5. «Сатирикон», 1908.
№ 5. Обложка
Намёк на проблемы российского реформаторства, уступавшего, как казалось журналистам, по темпам и радикальности преобразованиям «младотурок» и «младоперсов», пришедших к власти на волне конституционных революций в Османской и Каджарской империях, был очевиден, но не однозначен. Ведь политическим «сопровождением» конституционных реформ, которые проводили тамошние «петры недовеликие», были преследования оппонентов, подавление в крови массовых выступлений, ухудшение положения немусульманских народов империй, обнищание низов. Оттого-то, сетуют журналисты, в «конституционных» Турции и Иране, как и во времена Средневековья, свирепствует смертная казнь, жители бесправны, а нравы правителей по-прежнему жестоки. (Рис. 6 – 8)
Рис. 6. «Шут». 1909. № 28. С. 4
По мнению сатириков, даже необходимые в новых обстоятельствах государственные институты, некритично заимствованные с Запада, способны лишь дестабилизировать ситуацию – как в России, так и в государствах Азии. Так, острые коллизии вокруг Государственной думы и сама «политическая повседневность» в России после «дарования конституции»6 Соловьёв К.А. Самодержавие и конституция: политическая повседневность в России в 1906 – 1917 годах. М., 2019. С. 12 – 13. зачастую гораздо больше напоминали журналистам «эксцессы» функционирования представительной власти в меджлисах Стамбула и Тегерана7Филиппова Т.А. «Больной человек» в эпоху войн и революций. Образ Турции в русской сатире. 1908 – 1918. М., 2016. С. 87 – 93, 101 – 105., чем парламентские дебаты на берегах Темзы8К примеру: «Шут». 1909. № 23. С. 5; № 28. С. 4.. В данном случае общность проблем «догоняющей» модернизации для России и упомянутых стран Востока описывается точной формулировкой исследователя: «В России была конституционная монархия, но не было конституции. Ведь конституция – это не документ с соответствующим названием, но общие правила игры, приемлемые для большинства участников политического процесса. Эти правила в России начала ХХ века отсутствовали или же игроки понимали их чересчур по-разному»9Соловьёв К.А. Самодержавие и конституция: политическая повседневность в России в 1906 – 1917 годах. С. 342..
Рис. 7. «Шут». 1909. № 28. С. 4
Так, в первое десятилетие ХХ века в отечественной печати и определённых общественных кругах «Восток», а в подтексте и Россия часто предстают как объекты непродуманных перемен, жертвы внутренних неустройств и иностранной алчности, собственной недальновидности и западного соблазна10См.: Саид Э. Ориентализм. Западные концепции Востока. СПб., 2006. С. 297, 319; Wheatcroft A. Infidels. A History of the Conflict between Christendom and Islam. L., 2004. P. 238., рационального, потребительского, чреватого насилием. «Восточный» ракурс темы «обновления» России и «пробуждения» Азии становился «кризисным прогнозом» проблем модернизации в целом.
Рис. 8. «Шут». 1909. № 27. С. 13
…А что же образ Петра? Он ещё всплывёт на страницах сатирических изданий в ходе революционных событий 1917 года. Неспособность новых сил, пришедших к власти после Февраля, справиться с кризисом в стране стала главным объектом критики летом – осенью 1917-го. Глубоким разочарованием веет от рисунка, на котором величественный Пётр отчитывает как мальчишку Александра Керенского: «Эх, Фёдорыч! Подарил бы я тебе свою дубинку, да где тебе! Не поднимешь!». (См. рис. на с. 69)
Рис. 9. «Новый Сатирикон». 1918. № 6. Обложка
После Октября 1917-го в последних номерах сатирических изданий старой России журналисты обрушатся с резкой критикой на новую власть, увидев в ней разрыв с культурными традициями России. Принципиальные противники большевиков, русские сатирики (по крайней мере, значительная их часть), зло и на грани приличий высмеют их политику. Её итогам ужаснулся бы и сам Пётр I, обнаружив, чем именно отныне закрыто «окно в Европу»… (Рис. 9)
Текст: Татьяна Филиппова
Это демонстрационная версия модуля
Скачать полную версию модуля можно на сайте Joomla School
Проект «Клещ. Поймать с поличным» победил в пятом цикле грантового конкурса «Музей 4.0» программы «Музей без границ» в номинации «Технологии и инструменты».
9 мая наша страна будет отмечать очередную годовщину Победы в Великой Отечественной войне. Сейчас это невозможно себе представить, но этот день мог войти в историю благодаря совсем другому, печальному для России поводу.
Иван Александрович Ильин – русский философ, правовед, один из ярких деятелей русского религиозного возрождения первой половины ХХ в. Православие играло ключевую роль не только в формировании этической позиции мыслителя, но было важным аспектом его социально-политической концепции.
25-й том «Материалов спасательных археологических исследований» состоит из 56 публикаций, представляющих предварительные результаты работ 2017 г.
Давид СХИММЕЛЬПЭННИНК ван дер ОЙЕ, профессор Университета Брока (Канада) представил сообщение «Новый взгляд на 1917 год. Международный проект «Великая война и революция России». Его рассказ о масштабной научно-издательской программе свидетельствует о непреходящем интересе в международном историческом сообществе к революционной эпохе в России.
Крупномасштабные военные операции между французскими и немецкими войсками начались в мае 1940г., когда 10 мая германские соединения перешли границы Бельгии и Голландии. Уже через 4 дня около 30 английских и французских дивизий были окружены немцами под Седаном.
Все мы утвердились в мысли, что Второй фронт был открыт в июне 1944 г. – в момент высадки англо-американских союзных войск в Нормандии. Это не совсем так и, главное, несправедливо. На самом деле Второй фронт открыли французы, когда накал Сталинградской битвы достиг апогея. 28 ноября 1942 г. самолеты приземлились на аэродроме у Иваново и высадили десант французских летчиков и авиамехаников эскадрильи «Нормандия».
Изучение экономической и политической истории СССР в период 1990 – 2000-х годов находилось под значительным влиянием особенностей развития современного российского государства, ставшего преемником советского государства не только в юридическом отношении, но и в других ресурсных аспектах.