—Отчего ты препятствуешь прибытию моих кухонь в полк? — говорил на одном конце 10–15-вёрстного телефонного провода молодой генерал.

—Не препятствую, а просто не разрешил куда бы то ни было двигаться, — отвечал на другом конце старый генерал.

—Но ты не имеешь права распоряжаться кухнями моего полка. Потрудись, пожалуйста, приказать, чтобы они немедленно прибыли к полку.

—И не подумаю, мне приказано все кухни задержать впредь до распоряжения начальника дивизии.

—Но мне нужно людей накормить, и я, командир полка, приказал им немедленно прибыть, и ты не имеешь права их задерживать. Я отвечаю за отданное приказание. Начальник дивизии, видимо, не знаком с обстановкой на моей позиции, — раздражённо говорит молодой.

—Это меня не касается. Я получил личное приказание генерала [В. К.] Витковского подчинить себе обоз и кухни всей дивизии в этом селении и никуда без его приказания их не выпущу. Я думаю, тебе ясно, что это я должен исполнить, — повышенным тоном говорил старый.

—Ваше превосходительство, я требую, чтобы вы потрудились не препятствовать моим подчинённым выполнить приказание своего командира полка, иначе они будут преданы мною суду, — перешёл на официальный тон молодой, подчёркивая слова «подчинённым» и «своего командира полка».

—Ваше превосходительство, я не молод и не нуждаюсь в ваших разъяснениях, я знаю сам, кого приказания я должен исполнять, и заставлю ваши кухни подчиниться мне. Яйца курицу не учат.

— Приказывай, что хочешь, но получишь кукиш с маслом.

В этом роде разговор шёл летом 1920 года в Сев[ерной] Таврии, причём на одном конце провода был отец Манштейн I, а на другом — сын Манштейн II, оба генералы, произведённые одновременно.

Они очень любили друг друга, но больше 3–4 дней не могли жить вместе, они обязательно ссорились, по пословице: «Врозь скучно — вместе тесно».

Познакомились мы со стариком полковником Манштейном I летом 1919 года. Он постоянно ездил в Екатеринодар в госпиталь к тяжело раненному сыну, который в бою под Михайловской был ранен в кисть левой руки, которую благодаря гангренозному воспалению пришлось ампутировать. Но это не помогло и пришлось сделать ещё несколько операций, пока постепенно ему не отняли всю руку, но положение продолжало оставаться весьма тяжёлым, и отец с горечью говорил, что надежды на сохранение жизни мало. В последний раз его вызвали в Екатеринодар, и доктор-хирург сказал, что сыну сделана последняя возможная операция: удалена левая лопатка и ключица и если после этого заражение не приостановится, то наступит конец. При этом присовокупил, что успех этой редкой операции имеет лишь 5 шансов из 100. Но счастливчик сын попал в число этих выигрышных пяти шансов и остался жив.

Старик ожившим прибыл в полк, а молодой — стал чудом хирургии, которым гордился старый врач госпиталя. С его выздоровлением он вернулся в полк вмарте 1919 года и на предложение состоять на почётной должности, среди инвалидов, категорически отказался и просился в строй, хоть рядовым в офицерской роте. Ему дана была рота, с отдельной задачей (в это время полк оборонял Каменноугольный район, находясь у ст[анции] Криничной), затем прислана была в его подчинение другая рота, и он отлично справился с самостоятельной задачей, хотя положение было не из лёгких. Эта боевая проба показала незаурядность молодого штабс-капитана Манштейна II, и он скоро получил 3-й батальон и становится знаменитым «одноруким чёртом». Его часто мучили боли на шве ампутированной руки да частое ощущение зуда отсутствующего мизинца руки, объясняемое близким соприкосновением шва с нервом мизинца, но никогда и ни в чём для посторонних не проявлялась его инвалидность; кроме чисто внешних признаков отсутствия плеча и руки…

Владимир Карлович фон Манштейн I был участник ещё Турецкой войны, если не ошибаюсь, в составе 3-й стрелковой бригады под Ловчей, где был ранен ещё молодым офицером. До мозга костей военный, свыкшийся с этой службой. С водворением большевиков, он не мог быть с ними и при них, но по старости лет он не мог быть и в строю, поэтому полковник Манштейн попал к дроздовцам (где был в строю его сын штабс-капитан Владимир Владимирович фон Манштейн II), в скромной роли санитара, а на самом деле руководителя и учителя духа молодёжи. В боях он был в цепи, помогая секторам подбирать раненых. Избирал он для этого части полка по своему усмотрению, но его знали все и относились с глубоким уважением, которое он сумел заслужить.

В 1919 году ему было около 62 лет, среднего роста, плотный старик весь седой, с такими же усами и небольшой раздвоенной бородой, с властными и резкими чертами лица и нависшими густыми бровями. В нём сразу был виден военный. Он злоупотреблял крепкими словцами и стеснялся, благодаря этому, малознакомого общества.

[В. Майерс]. Офицер штаба 2-го офицерского генерала Дроздовского полка полковник В.К. Манштейн (старший). 17 августа [1919 г.], ст. Ворожба. Акварель, карандаш. ГА РФ. Ф. 9114. Оп. 1. Д. 52. Л. 53

У него было три сына офицера. Одного убили большевики, другой пропал без вести (впоследствии оказалось, что он воевал с большевиками вместе с Оренбургскими казаками), а третий — Владимир у дроздовцев.

С возвращением в полк молодого Манштейна, старик было присоединился к нему, но вскоре вернулся вновь к исполнению взятых на себя обязанностей в 1-й роте полка, особенно ему полюбившейся. Отец и сын были слишком однородны по характеру и вместе не уживались, но отец гордился своим сыном и непрестанно следил за ним и его действиями. Отцу была предложена почётная должность в тылу, но он категорически отказался и жил чаще всего с 1-й ротой [(]офицерской ротой[)], деля с ней и бой, и отдых. Суровая наружность его, любовь и преданность России и армии, громадный житейский и боевой опыт его, и немалое количество лет за плечами, — всё это давало ему большой личный авторитет и не только среди молодёжи и лиц ближайшего окружения, но и у командира полка и начальника дивизии, но удивительная его скромность и полное отсутствие желания играть роль особенно сближала его с молодёжью. Он был их советчик, отец и многие они ему доверяли, зная, что это никуда дальше не пойдёт. Видимо, его привлекала эта молодёжь своей непосредственностью, пылкостью и энтузиазмом. Среди них он был счастлив и находил редкое удовлетворение в постоянном с ними общении. Эта черта проходила через всю его деятельность. Рота, батальон перевязочного пункта, вот места незаметной его работы. Он был ходячей историей нашей старой армии и устным передатчиком славных традиций. Воспитательное его значение для дроздовцев громадное, и оно оценено вполне тем уважением и преданностью, которой он продолжает пользоваться и до сего времени.

Не могу не упомянуть один из эпизодов из жизни Владимира Карловича. Быстрый отход по Кубани к Новороссийску. Поезда и обозы частей переполнены, и всё это неудержимо стремится от Тимашевской к Крымской и дальше к Новороссийску. При обозе первого разряда 1-го Дроздовского полка полковник Манштейн I, и к нему примостилась одна из дам — жена офицера, ожидающая появление на свете нового человечка. Вдруг на одном из переходов, как раз в поле, вне населённых пунктов, у неё начинаются роды. Старик Манштейн не растерялся и, не имея возможности прибегнуть к какой-либо более соответствующей помощи, он приказал подводе отъехать в сторону и, остановив повозку, взять на себя обязанности повивальной бабки. Всё сошло благополучно, и через 2–3 часа эта первородящая дама продолжала путешествие со здоровенькой новорождённой девочкой в руках, благословляя умелого акушера. На пароходе из Новочеркасска и в дальнейшем я не раз встречался с матерью и дочерью…

Но вернёмся к молодому Манштейну. Окончив Владимирский Киевский кадетский корпус и Павловское военное училище, он с производством в офицеры попадает на Мировую войну, где и получает боевое крещение. С развалом армии он примыкает к отряду [полковника М.Г.] Дроздовского во время его похода из Румынии и с дроздовцами участвует в боях на Кубани. В тяжёлом бою под с[таницей] Михайловской, в сентябре 1918 года, его ранят в руку, и он возвращается в полк лишь в марте 1919 года, с ампутированной рукой и плечом. В мае, командуя 3-м батальоном полка, он, по личной инициативе, делает блестящее дело над станцией Ясиноватая, искусно перехватив пути отхода красных от этого железнодорожного узла и захватив три бронепоезда, несколько составов поездов и свыше тысячи красноармейцев.

Дальше идут его блестящие дела: Лебедин, Ахтырка, Сумы, Ворожба… 3-й батальон развёрнут

в 3-й Дроздовский полк, под его командой. Манштейн II и [А.В.] Туркул соперничают между собой в успехах и трофеях. Это два друга, ревниво относящиеся один к славе другого, но это соперничество рыцарское и корректное, отчего страдают только большевики.

1920 год в Крыму Манштейн II уже генерал, помощник начальника Дроздовской дивизии, командируется для командования Марковской дивизией в тяжёлую для этой дивизии минуту. Наконец, эвакуация, Галлиполи, Болгария, Сербия и опять Болгария — вот этапы его жизни…

Наружность его: рост выше среднего, шатен, с орлиным носом, твёрдым взглядом, властным голосом и выдающимся подбородком. Глаза его говорили о пережитых страданиях и думах, и, действительно, частые боли на ампутированном месте отразились на его нервах. Он подчас бывал вспыльчив и резок. Что особенно было в нём ценно — это упорство в достижении цели и необычайная кипучая энергия. Эта настойчивость в связи с его решительностью являлись ключом его военных успехов. Пользуясь любовью и уважением своих подчинённых, он никогда не давал им спуску и на виновных обрушивался со всей силой своего пылкого негодования. Неподкупная честность, порядочность и прямодушие обличали в нём человека с рыцарской душой. Большевиков он ненавидел всеми силами своей души, и коммунисты пощады от него не знали.

«Безрукий чёрт», как его прозвали, великолепно справлялся своей одной рукой, заменявшей ему две. Развита его правая рука была необычайно, в особенности пальцы, обладавшие большой силой. Верхом Манштейн ездил великолепно, справляясь с лошадью одной рукой, и в то же время пользуясь биноклем или картой. Не раз верхом ему приходилось и стрелять из своего неизменного нагана.

Как-то 3-й полк летом 1920 года в Сев[ерной] Таврии занимал немецкую колонию Аренсбург. Ночью внезапно на колонию напала конница красных, поднялась тревога, и люди стали собираться в назначенном на этот случай сборном пункте, примыкающей к селению лужайке. Манштейн по тревоге также поспешил верхом к сборному пункту. Ночь была тёмная, и он не мог сразу найти строившихся людей полка. Разыскивая их, он несколько раз окликнул: «Эй, где 1-й батальон?»

Какие-то голоса ответили: «Здесь!» Он подъехал и оказался среди большевиков, крикнувших: «Держи его!» Мгновение — и страшный наган Манштейна заработал в упор. Свалив двух всадников, он повернул коня и уехал. Подъехавшие на выстрелы его конные разведчики проконвоировали его к выстроенному полку. Утром красноармейцы были прогнаны. Не знаю, в этом ли бою красные получили редкий трофей — искусственную руку Манштейна, потерянную им при внезапной тревоге.

Единственный раз удалось почти насильно дать ему месячный отдых в июне 1919 года. Во время которого и был сделан ему протез, это когда он был назначен в комиссию по поверке офицеров тыла Добровольческой армии в Ростове. В комиссии этой он был истинной грозой, у офицеров и солдат, считавших себя инвалидами, негодными к строю по сравнительно незначительным ранениям, не поворачивался язык проситься в тыл перед Манштейном, не имевшем руки, плеча и лопатки. Между нами этот действительный инвалид командовал строевой частью и был строевым из строевых. Воистину сила воли, долг и любовь к военному делу у этого человека были необычайны…

Е. Агафонов. Командир 3-го батальона 2-го офицерского генерала Дроздовского полка полковник В.В. Манштейн (младший). 18 августа 1919 г., ст. Ворожба. Карандаш, уголь. ГА РФ. Ф. 9114. Оп. 1. Д. 52. Л. 52

Тяжёлые моменты пришлось переживать Манштейну с 3-м полком. Во время эвакуации из Новороссийска Дроздовская дивизия вместе со многими другими частями погрузилась на пароход «Екатеринодар». Была страшная теснота, и 3-му полку, прибывшему последним, не хватило места. Манштейн метался от генерала [А.И.] Деникина к [А.П.] Кутепову, разыскивая свободный пароход для погрузки полка, но всё было заполнено, тогда генерал Кутепов приказал ему идти по берегу походным порядком на Туапсе (?), обещая выслать туда транспорт или военные суда. С тяжёлым сердцем Манштейн, разделивший участь полка, повёл его в указанном направлении. По дороге полку пришлось выдержать бой с красными, и, видя дисциплинированную часть, к нему примкнули различные конные казачьи части, преимущественно донские, просившие взять их под свою команду. Конницы набралось до дивизии, и с ними вместе Манштейн удачно разгромил сильный отряд большевиков. В течении нескольких дней продолжалось это скитание, конечно, Манштейн больше всех других чувствовал безысходность этого ожидания пароходов. Кроме того, на нём лежала вся ответственность за веривших ему людей… Но неожиданно в море находилась французская военная эскадра. Знаками и сигналами они привлекли к себе внимание, их заметили, и эскадра, приблизившись к берегу, выслала шлюпку. Манштейн на ней выехал на французский броненосец к командующему эскадрой и убедил его взять людей. Началась погрузка, но еле успел погрузиться в лодки первый транспорт полка, как на берегу началась паника и дезорганизованные казачьи части стали стрелять по наводившим порядок дроздовцам, требуя себе посадку в первую очередь. Пули засвистели около французских шлюпок, и начальник эскадры прекратил посадку и вышел в море, не желая рисковать жизнью своих матросов. Лично Манштейн, продолживший переговоры на броненосце с начальником эскадры, оказался в ужасном положении насильно увезённого от полка, но все его просьбы высадить на берег ни к чему не привели.

В Крым 3-го полка прибыло лишь около 200 человек под командой полковник Манштейна, и ему пришлось заново начать формирование полка. Часто судьба ставила этого недюжинного человека в тяжёлые положения, но он всегда находил себе выход с честью.

Группа офицеров Дроздовского полка в Болгарии. Стоят: командир полка генералмайор А.В. Туркул (пятый слева) и генерал-майор В.Г. Харжевский (третий справа). В центре группы сидит генерал-майор В.К. фон Манштейн («дед»). 1920-е годы

Владимир Владимирович был женат, и, видимо, семейные неурядицы были причиной его ранней гибели, но в выборе себе подруги жизни также сыграла [роль] судьба. В одном из боёв в Сев[ерной] Таврии (?) смертельно ранят его полкового адъютанта — отличного офицера, преданного и влюблённого в своего командира до самозабвения. Манштейн также его очень любил и, узнав о его тяжёлом ранении, поспешил к нему прийти. Перед смертью тот просил своего командира не оставить заботами его невесту — девушку, находившуюся при полку и выехавшую ещё из Харькова. Манштейн это в точности выполняет и вследствие этого на ней женится, даже против воли своего отца. Впрочем, с рождением у них в Галлиполи ребёнка (вскоре умершего), старик примиряется с сыном. Живут они первое время хорошо, но уже в Болгарии начинает замечаться разлад, а в 1927 году (?) в Софии происходит драма. Манштейн застрелил из своего нагана двумя выстрелами свою жену, третьим выстрелом покончил с собой. Этот выдающийся человек, уцелевший в сотнях боёв, выдержавший столько ампутаций, превративших его в 2/3 человека, сломался в борениях с жизненными буднями. Мир его праху.

Константин Кельнер

1930

Смедерево

Югославия