Исторический факультет Иркутского государственного университета — ведущий центр гуманитарных и социально-политических наук Восточной Сибири, один из старейших факультетов университета, имеющий свою исследовательскую школу. За годы существования факультет подготовил свыше 5 тысяч историков. В их числе — заслуженные учителя, работники высшей школы и деятели науки Российской Федерации, кандидаты и доктора наук, профессора и академики. На вопросы Вестника «Воронцово поле» отвечает декан исторического факультета ИГУ, кандидат исторических наук Елизавета Матвеева.

– Елизавета Аркадьевна, поделитесь, пожалуйста, своими наблюдениями. Бюджетные места по истории и их распределение между вузами регионов — какова ситуация в этом вопросе на Вашем факультете по сравнению с историческими факультетами других вузов? Хватает ли таких мест, много ли ребят приезжает к вам из других областей или, наоборот, бывает и так, что из Иркутска едут получать историческое образование в другие регионы?

Поскольку я являюсь деканом исторического факультета немногим более шести месяцев, то о проблеме распределения бюджетных мест между вузами могу говорить с уверенностью, только основываясь на данных последних двух лет. По тому, что я знаю от коллег из других сибирских университетов, могу сказать, что у нас в вузе ситуация несколько лучше по сравнению с нашими восточными соседями. (К примеру, у нас на четыре бюджетных места для историков больше, чем в Бурятии.) А по сравнению с географически ближайшими ведущими вузами ситуация выглядит так: у Сибирского федерального университета в грядущем году бюджетных мест для историков всего на три места больше, чем у нас: в ИГУ — 22 места, в СФУ — 25 мест (имеется в виду бакалавриат). Но в Томске, например, ситуация в этом отношении гораздо лучше, там — 48 мест.

Я не решаюсь судить, в чём причина такого распределения бюджетных мест. Возможно, имеет значение статус университета. Безусловно, есть университеты, в которых ситуация гораздо хуже, чем у нас. Например, Забайкальский государственный университет был вынужден закрыть «классическую» программу: у них нет набора по направлению 46.03.01 — имеется в виду чисто историческое, а не педагогическое образование. Это происходит потому, что там пока историческое образование проигрывает по спросу педагогическому — абитуриенты чаще выбирают последнее. Поэтому я могу уверенно сказать, что ситуация в ИГУ лучше: у нас высокий конкурс именно на бакалаврскую программу «История». К тому же в последние три года мы всё-таки можем говорить о положительной динамике в том, что касается выделения бюджетных мест по программам бакалавриата в рамках УГСН 46.00.00 (История и археология) для ИГУ: в 2019 году — это 18 мест, в 2020-м — 22 места, согласно КЦП на 2022 год предполагается выделение 29 мест.

Говоря о том, абитуриенты из каких городов и регионов чаще поступают в ИГУ на бакалавриат, надо отметить, что с момента введения ЕГЭ иркутяне на нашем факультете составляют меньшинство. То есть на каждом из четырёх курсов историков их ровно четверть. Ещё четверть поступает к нам из Бурятии и Забайкалья. Единичные случаи — студенты из Хакасии, Кемеровской области, Красноярского края. А оставшаяся половина — это ребята из городов, деревень, отдалённых территорий Иркутской области.

Вообще, тенденция такова, что иркутяне редко идут к нам поступать, потому что практически все уезжают, как правило, в Новосибирск, Санкт-Петербург и Москву. Из областного центра гораздо больше шансов поступить в ведущие вузы страны. Выпускники-бакалавры тоже уезжают, но не могу сказать, что массово. Хотя практика окончания бакалавриата у нас в университете с последующим отъездом для поступления в столичные магистратуры весьма распространена.

– Насколько нынешняя методика проведения конкурса между вузами за бюджетные места учитывает, на Ваш взгляд, разнообразие страны и её регионов, специфику их потребностей?

Стоит сразу оговориться, что речь идёт о новой схеме распределения мест, которая действует с прошлого года, — она совершенно новая. По сути, эта система расчётов была создана не столько для того, чтобы учитывать специфику регионов, а для вполне конкретной цели — расчёта бюджетных мест исходя из критериев эффективности работы вузов. Именно этих целей она и позволяет достичь. Но в значительной степени она, как мне представляется, увеличивает тот разрыв между столичными и региональными университетами, который наметился более десяти лет назад и с тех пор постоянно растёт. Например, в случае с бакалавриатом одна из основных категорий оценки — это средний балл ЕГЭ (чуть ли не четверть от общего количества показателей, на основании которых рассчитывается количество бюджетных мест). Ни для кого не секрет, что сильные ребята с хорошими баллами предпочитают уезжать в ведущие вузы страны, следовательно там же должно расти и количество бюджетных мест. Второй из двух наиболее весомых критериев — процент трудоустройства выпускников. Но по целому ряду причин его достаточно сложно адекватно оценить.

Если брать критерии, которые учитываются при расчёте мест в магистратуру, то, в частности, соотношение доходов выпускников и прожиточного минимума также ставит региональные вузы в заведомо проигрышное положение, ведь уровень доходов в крупных городах значительно выше. Естественно, это влияет на то, что разрыв между ведущими и региональными университетами не будет сокращаться. Отчасти вуз, конечно, может повлиять на ситуацию, но вес показателей, которые зависят от эффективности его работы, значительно ниже, чем тот, который определяется федеральными трендами и объективными обстоятельствами.

– В какой мере нынешняя ситуация с распределением бюджетных мест по истории влияет на формирование кадров профессиональных историков, в том числе и преподавателей истории в Вашем регионе? Какая динамика наметилась в этом вопросе за последние годы?

Размышляя на тему распределения бюджетных мест, я бы сказала, что в наибольшей степени проблема проявляется на уровне магистратуры и аспирантуры.

Конечно, есть сложности с подготовкой кадров для школ, колледжей региона. Но прежде всего критической является ситуация с подготовкой кадров для самого университета и высшей школы. На протяжении нескольких последних лет наша главная болевая точка — это именно бюджетные места в магистратуру и аспирантуру, выпускники которых и должны обеспечивать преемственность университетского образования по истории. В таких условиях проблема школьного исторического образования в регионе становится ещё более острой. По сути, специалистыисторики с магистерским дипломом в Восточной Сибири — это, можно сказать, «штучный товар». Фактически в последние годы на магистерские программы по истории нам давалось не более 9–10 мест, что явно недостаточно даже в рамках одной магистерской программы. У нас на факультете таких программ три: по отечественной истории, всеобщей истории и по археологии. То количество бюджетных мест, которым мы располагали, означало, что все три программы одновременно работать просто не могли. А в 2021 году бюджетных мест в магистратуру не было выделено вообще. Так же, как и мест в аспирантуру.

Сейчас мы находимся в ситуации, когда необходимо как-то обеспечить коммерческий набор, и только в этом случае магистратура по истории в ИГУ продолжит действовать. Пока трудно сказать, готовы ли будут ребята поступать на платные места. К счастью, согласно контрольным цифрам приёма на 2022 год, бюджетные места для магистрантов и аспирантов снова выделены (6 мест и 1 место соответственно). Конечно, это лучше, чем нулевые показатели 2021 года, но коренным образом ситуация не изменится.

Это означает, что по-прежнему под большим вопросом остаётся подготовка специалистов высокой категории и квалификации, а значит, и тема преемственности в историческом образовании. В аспирантуру нельзя поступить, если нет магистерской степени, а следовательно, нет возможности продолжить академическую карьеру, оставшись в Иркутске. При этом отчётливо ощутим запрос на продолжение образования в университете: я преподаю у студентов четвёртого курса, мы обсуждаем с ними эту ситуацию, и она вызывает у ребят серьёзные опасения относительно реализации их планов. Наша программа — академическая: мы готовим не только преподавателей, но и исследователей. То есть, если говорить формально, выпускники факультета готовятся к двум видам профессиональной деятельности: научно-исследовательской и педагогической. А поскольку в структуре ИГУ есть также педагогический институт, то ребята, ориентированные исключительно на преподавание в школе, в основном выбирают его. Наши же студенты больше ориентированы на то, чтобы продолжать исследовательскую работу и, конечно, преподавать. Так что большинство из них хотели бы продолжать учиться и заниматься наукой.

– Каковы, по Вашему мнению, главные проблемные «узлы» в обозначенной области и насколько успешно на Вашем факультете удаётся их решать? Каким Вам видится положительный сценарий развития ситуации с историческим образованием в регионе? Что нужно, чтобы он заработал?

В последние годы ситуация, как я уже упомянула, была осложнена тем, что не все магистерские программы (даже из имеющихся) работали. Магистратура — это специализированное образование, ориентирующее на конкретную сферу исследований. На практике недостаточное количество бюджетных мест приводило к тому, что бакалаврыархеологи, окончившие университет, к примеру, должны были год подождать, пока придёт время набора на их программу.

Возможный положительный сценарий (и для ребят, и для вуза в целом), конечно, связан с таким условием, как увеличение бюджетных мест. Это во многом позволит запустить механизм омоложения преподавательского и исследовательского состава, который сейчас в некотором смысле заблокирован. Молодому человеку очень сложно закрепиться в университете и работать в нормальных условиях. Поскольку я сама пока ещё отношусь к категории молодых преподавателей и учёных до 40 лет, то могу сказать, что общей проблемой для всех моих коллег и друзей (не только из ИГУ, но и из других университетов страны) является то, что ни один молодой человек никогда не работал на полную ставку. В моей личной жизненной практике размер такой «типичной» ставки — от четверти до трёх четвертей от полной в лучшем случае (ставка декана стала первой полной ставкой, которую я получила). И все молодые люди сейчас в такой же ситуации: перед всеми стоит проблема неполной занятости и необходимости подрабатывать где-то ещё. Но пока и это — не худший вариант, когда выпускник аспирантуры может остаться в университете хотя бы на неполную ставку…

Так что увеличение количества бюджетных мест может обеспечить реальную возможность получить дополнительные ставки. Есть, конечно, и дополнительные ресурсы: с прошлого года заработала программа Министерства науки и высшего образования по трудоустройству выпускников вузов. У нас работают несколько выпускников прошлого года на позициях стажёров и лаборантовисследователей. Мы надеемся, что в этом году тоже удастся получить такие ставки. Но это ведь на один год — куда оформлять ребят потом, когда программа для них перестаёт действовать, это тоже серьёзная проблема.

Самый большой положительный эффект, которого мы ждём от увеличения количества бюджетных мест, — это возможность трудоустройства для молодых исследователей и преподавателей. Потому что рассчитывать на некие «естественные» процессы смены поколений — это не лучший вариант. Сокращение бюджетных мест на протяжении многих лет приводило к тому, что передачи ставок от старшего поколения к младшему не происходило: ставки просто сокращались.

Университет в целом (не только исторический факультет) очень выиграл бы от увеличения бюджетных мест. Это даст возможность обеспечить работой молодых исследователей, которые в курсе современных научных тенденций, активно участвуют в различных областях жизни вуза, способствуя его развитию. Иркутская область не может не выиграть от этого, ведь университет — одна из её системообразующих структур, способствующая тому, чтобы молодёжь оставалась здесь. Для Сибирского региона это особенно важно — удержать привлекательностью вуза и его возможностями тех, кто может применить здесь свои силы, знания, умения, навыки…

Так что решение обозначенных вопросов в русле положительного сценария развития ситуации — это не только условие успешной работы факультета или вуза, но и залог успешного регионального развития и социальной стабильности.

Вестник «ВОРОНЦОВО ПОЛЕ», №2/2021

• Комиссия РИО по вопросам высшего исторического образования
• Повышение качества высшего исторического образования