Материалы, касающиеся истории выдачи А.В. Колчака Политцентру и его расстрела

Я [У.С. Черчилль]³Черчилль Уинстон Спенсер (1874–1965) — британский государственный деятель, с января 1919-го по февраль 1921 г. — государственный секретарь по военным делам, активный сторонник широкомасштабной поддержки Белого движения. рассылаю интересное нижеприведённое сообщение офицера [капитана Н. Стиллинга] миссии генерала [А.] Нокса⁴Нокс Альфред Уильям Фортескью (1870–1964) — британский генерал, в 1911–1918 гг. — военный атташе при британском посольстве в России; в 1918–1920 гг. — глава британской военной миссии в Сибири. о событиях, которые привели к казни адмирала Колчака в Иркутске.

У. С. Ч.
Военное министерство,
17 июня 1920 года

ДОКЛАДНАЯ ЗАПИСКА ОБ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ ВЫДАЧИ ПОЛИТИЧЕСКОМУ ЦЕНТРУ И КАЗНИ ВОЕННО-РЕВОЛЮЦИОННЫМ КОМИТЕТОМ РОССИЙСКОЙ СОВЕТСКОЙ ФЕДЕРАТИВНОЙ СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ РЕСПУБЛИКИ ПОКОЙНОГО АДМИРАЛА КОЛЧАКА В ИРКУТСКЕ

После взятия Омска 15 ноября 1919 г. социалистыреволюционеры во всех крупных и во многих малых железнодорожных восточных городах, таких как Верхнеудинск, стали проявлять признаки беспокойства, и во всех слоях общества заговорили о том, что в конечном итоге произойдёт с правительством Колчака⁵Всероссийское правительство адмирала Колчака (Омское правительство) — создано 18 ноября 1918 г. в Омске, прекратило своё существование 5 января 1920 г., когда власть в Иркутске, новом местопребывании правительства, была захвачена Политцентром в результате восстания..

Верховный правитель России адмирал А.В. Колчак. Омск. 1919 год

Это особенно ощущалось в Иркутске, городе, куда было перенесено местопребывание Омского правительства, хотя диктатор [А.В. Колчак] ещё не прибыл туда в это время. Об этом беспокойстве было хорошо известно правительственным властям, но ничего по линии пропаганды не было сделано, чтобы успокоить людей. Единственными предпринятыми действиями были многочисленные заключения в тюрьму (во многих случаях по необоснованным обвинениям), что, разумеется, озлобило партию социалистов-революционеров более, чем когда-либо.

Как известно, в это время войска Колчака терпели поражения и были полностью обращены в бегство на восток, а железная дорога между станциями Татарской и Тайгой находилась в полном беспорядке, в основном из-за огромного количества эшелонов, вставших между этими пунктами, недостатка топлива и локомотивов, а также из-за того, что железнодорожные служащие зачастую не работали должным образом. Вне всякого сомнения, это было следствием пропаганды эсеров, главными аргументами которой было то, что рабочие месяцами не получали полную зарплату. <...>

К этому времени адмирал Колчак и его штаб проехали Красноярск и город был занят сторонниками [П. Е.] Щетинкина⁶Щетинкин Пётр Ефимович (1885–1927) — эсер, командующий партизанскими антиколчаковскими отрядами в Енисейской губернии в 1918–1920 гг., лидера революционной партии, которая несколько месяцев проводила операции в Ачинско-Минусинском районе, а перед этим захватила Ачинск.

В Нижнеудинске местные революционеры свергли администрацию Колчака, и к моменту прибытия адмирала [в городе] уже существовала новая форма государственного правления⁷Поезд Колчака прибыл в Нижнеудинск либо 25, либо 27 декабря 1919 г.. Именно на этой станции возник вопрос о том, сможет ли диктатор двигаться дальше на восток или он должен быть передан правительству, которое свергло его власть в этой местности. Естественно, его прибытие вызвало большое волнение, но не было предпринято никаких попыток силой арестовать его по двум причинам: во‑первых, потому что с ним была сильная охрана, которая могла оказать сопротивление и таким образом вызвать кровопролитие, и, во‑вторых, чехи, которые также находились на станции, не допустили бы там боевых действий; к тому же чешский командир [майор Хассек], возможно, считал себя ответственным за безопасность диктатора, предоставив охрану колчаковским эшелонам. Правительство, однако, предъявило чешскому командиру ряд требований, одно из которых состояло в том, что адмирал Колчак должен быть передан в его распоряжение. Эти требования были переданы по телеграфу в чешскую штаб-квартиру в Иркутске 31 декабря 1919 г.

Тем временем переворот распространился на восток, и 31 декабря [1919 г.] Черемхово было занято социал-революционерами, ситуация же вокруг Иркутска была в критической стадии противостояния, продолжавшегося уже более недели⁸24 декабря 1919 г. под руководством Политцентра началось восстание в Иркутске..

Верховные комиссары союзников находились в Иркутске в то время, когда был получен доклад чешского командира в Нижнеудинске, и вопрос был передан им. После совещания они решили, что если диктатор будет искать у союзников защиты своей личной безопасности, то такая защита должна быть предоставлена, и по этому вопросу, обращённому командующему союзными войсками генералу [М.⁹Жанен Пьер Тибо Шарль Морис (1862–1946) — французский дивизионный генерал, во время Гражданской войны в России Главнокомандующий союзными войсками, включая Чехословацкий корпус, глава французской военной миссии в Сибири.], чешскому командиру в Нижнеудинске было дано указание, что в случае, если адмирал Колчак обратится за защитой к союзникам, следовало отправить его с сопровождающими в Иркутск в вагоне под флагами союзников, обеспечив достаточную защиту для гарантии его безопасного прибытия.

4 января 1920 г. Верховные комиссары получили телеграмму от адмирала Колчака, в которой он заявил, что принял решение передать верховную власть над всей Россией Главнокомандующему Вооружёнными силами на Юге России генерал-лейтенанту [А. И.] Деникину¹⁰Деникин Антон Иванович (1872–1947) — генерал-лейтенант, Главнокомандующий Вооружёнными Силами Юга России (ВСЮР) в 1919–1920 гг. и что такой документ будет подписан им по прибытии в Верхнеудинск¹¹Такой указ был подписан Колчаком 4 января 1920 г. в Нижнеудинске., и, учитывая необходимость издания этого документа как можно быстрее, просил ускорить движение его поезда в Забайкалье со всеми его людьми под охраной союзных держав. Действия, предпринятые Верховными комиссарами в связи с этой телеграммой, заключались в том, чтобы поручить чешскому штабу обеспечить выполнение инструкций, уже данных чешскому командиру в Нижнеудинске.

Адмирал Колчак был проинформирован по телеграфу о решении Верховных комиссаров союзников относительно его личной безопасности, но в телеграмме, отправленной генералом [М. И.] Занкевичем¹²Занкевич Михаил Ипполитович (1872–1945) — начальник штаба Ставки Главнокомандующего Русской армией адмирала Колчака (ноябрь 1919 — январь 1920). 5 января 1920 г. Верховным комиссарам союзников, чехам и генералу Жанену, было указано, что был получен приказ об отправке только одного вагона адмирала, а войска и ряд лиц были брошены на произвол судьбы. Поэтому адмирал Колчак решил, что не может по моральным соображениям отдать своих подчинённых на милость масс и решил разделить их судьбу, какой бы ужасной она ни была. Эта телеграмма прибыла уже после отъезда Верховных комиссаров, уехавших вчера, и таким образом могла быть получена ими только через несколько дней, поэтому, когда они покидали Иркутск, у них, должно быть, сложилось впечатление, что безопасность адмирала была обеспечена.

По получении телеграммы Жанен не мог проконсультироваться с Верховными комиссарами союзников, меж тем ситуация на западе с каждым днём обострялась, а проблемы с местными властями на железной дороге к западу от Иркутска ещё более осложнили и без того опасное предприятие по эвакуации союзных войск. В этой связи он решил, что больше не может нести ответственность за безопасность адмирала, и сказал ему, «что сделал всё возможное и больше ничего сделать не может».

Тем не менее чехи действовали в соответствии с данными инструкциями, и 9 января [1920 г.] адмирала и его людей посадили в вагон и сопроводили в Иркутск. По прибытии в Черемхово местные власти потребовали, чтобы адмирал был [им] передан, и пригрозили применить силу, если требование не будет выполнено, но поезд в конце концов выехал без проблем. Мне сообщили, что чешский штаб также получил аналогичное требование от Политцентра в Иркутске, и он попросил генерала Жанена, который тогда находился в Верхнеудинске, дать инструкции. Инструкции генерала Жанена заключались в том, что адмирал Колчак должен быть передан Политцентру.

Пункт полевой связи 6-го Ганацкого полка Чехословацкого корпуса. Транссибирская магистраль. 1919 год; Главнокомандующий союзными войсками в Сибири генерал М. Жанен (2-й слева), французские и чехословацкие офицеры на параде войск. Омск. Лето 1919 года

Из-за жестокого убийства 31 политзаключённого — они были взяты в заложники генералом [Е.Г.] Сычёвым¹³Сычёв Ефим Георгиевич (1879 — после 1942) — комендант и начальник гарнизона Иркутска (конец 1919 – 3 января 1920)., уже покинувшим Иркутск, — сторонники нового правительства были сильно возмущены колчаковским (омским) правительством, к тому же о приезде адмирала Колчака было известно каждому жителю города за два-три дня до его фактического прибытия. После полудня, в день прибытия поезда адмирала (15 января 1920 г.), было заметно, что на станции было намного больше эсеровских войск, чем обычно. <...>

На станции и поблизости от неё было объявлено о прибытии лидера вероломного правительства, которое так долго разоряло и угнетало народ, и было указано, что каждый сторонник народного дела должен считать своим долгом сделать так, чтобы теперь, когда он в их руках, ему не было предоставлено никакой возможности сбежать.

Стало очевидно, что многие офицеры, в интересах которых Колчак отказался от личной безопасности для себя, не прибыли с ним. Эти люди покинули его на разных этапах путешествия, и большинство из них в конце концов прибыло в Читу и Харбин на эшелонах союзников, среди них — генерал Занкевич.

Насколько я понимаю, японцы, силы которых находились на станции до 18 января [1920 г.], 14-го [1920 г.] отправили письмо генералу [Я.] Сыровому, выразив сочувствие адмиралу Колчаку и попросив передать его японцам для обеспечения безопасности, но, по-видимому, в просьбе было отказано. <...>

Очевидно, что это заявление было просто выдвинуто японцами в последний момент, зная, что оно будет отклонено, но с целью снять с себя любую ответственность, связанную с передачей адмирала. Если бы они серьёзно подумывали о том, чтобы защитить его, они бы предложили сделать это, когда Верховные комиссары союзников были в Иркутске в начале месяца.

Комитет эсеров, не теряя времени, снял адмирала с поезда, его забрали и под усиленным конвоем поместили в Иркутскую окружную тюрьму в ночь его прибытия.

В ночь 18 января 1920 г. оставшаяся часть японских войск¹⁴Примечание от Н. Стиллинга: «Два эшелона численностью около 1000 человек»., прибывшая 1 января [1920 г.], покинула Иркутск без какого-либо предупреждения, поскольку их локомотивы находились под паром и были прицеплены к эшелонам всё время с момента прибытия.

Политический центр (эсеровское правительство в Иркутске) передал свои полномочия Иркутскому революционному комитету Российской Советской Федеративной Социалистической Республики вечером 21 января 1920 г., и, за исключением [Л. Я.] Герштейна, который оставался руководителем международного отдела (в его ведении находились все документы МИД Омского правительства и т. д.), все должностные лица были заменены. <...>

26 января [1920 г.] военно-революционный комитет нанёс визит Колчаку и его министру [В.Н.] Пепеляеву¹⁵Пепеляев Виктор Николаевич (1885–1920) — последний председатель Всероссийского правительства (22 ноября 1919 – 4 января 1920)., которые в то время находились в окружной тюрьме. Комитет заявил, что Колчак заметно похудел и, похоже, был очень обеспокоен. Пепеляев, однако, был довольно весел. На вопрос о репрессиях оба заявили, что никаких репрессий не было.

27 января [1920 г.] в «Известиях Иркутского военно-революционного комитета» (советской официальной газете) было опубликовано, что Чрезвычайный следственный комитет Иркутского военно-революционного комитета в срочном порядке собирает информацию и материалы, имеющие какое-либо отношение к деятельности адмирала Колчака или его министра Пепеляева, с целью их передачи в суд. Комитет начал работу 20-го числа [1920 г.], но только 2 февраля [1920 г.] в газете появился список вопросов, которые нужно было задать Колчаку. <...>

Примерно в это же время было заявлено, что Япония направила в военно-революционный комитет требование о том, чтобы в поезде, в котором находится российский золотой запас, присутствовала японская охрана. Это требование было отклонено. (Золото было привезено из Нижнеудинска одновременно с Колчаком и находилось тогда на Иркутском вокзале под смешанной охраной чехов и русских.)

Мне сообщили, что в поезде адмирала было найдено и конфисковано большое количество военных наград, золота и серебра, а также ценный меч, подаренный японцами.

Официальная газета 28 января [1920 г.] опубликовала приказ № 2 Иркутского военно-революционного комитета от 22 января 1920 г., в котором было объявлено об отмене «смертного приговора» и содержалось предложение всем сторонникам адмирала Колчака сложить оружие и немедленно сдаться.

ПРИЛОЖЕНИЕ «А»

Приказ Иркутского военно-революционного комитета от 22 января 1920 года. № 2

Иркутский военно-революционный комитет предлагает всем частям и отдельным лицам армии адмирала Колчака, которые остаются в районах деятельности революционного комитета, сложить оружие и сдаться советскому правительству, где бы они ни находились в настоящее время, поскольку дальнейшее сопротивление советскому правительству бесполезно и беспричинно и приведёт только к их окончательному уничтожению советскими войсками, приближающимися с запада, или войсками революционного комитета.

В то же время революционный комитет объявляет о принятом Советом комиссаров Советской Республики решении отменить самое суровое наказание врагам народа — расстрел — и, таким образом, немедленная и полная сдача упомянутых выше подразделений и отдельных лиц гарантирует им, что они, когда их дела будут расследоваться судом Республики, сохранят свою жизнь.

А. Ширямов,
Председатель революционного комитета

За несколько дней до 29-го [1920 г.] в городе циркулировали противоречивые слухи об армии генерала [В. О.] Каппеля¹⁶Каппель Владимир Оскарович (1883–1920) — Главнокомандующий Восточным фронтом (11 декабря 1919 – 25 января 1920)., которая, как было известно, заняла Нижнеудинск, но только 29 января [1920 г.] появилась информация о том, что его авангард прибыл на станцию Зима. В этот день город Иркутск и его окрестности были объявлены на военном положении. <...>

Утром 31 января [1920 г.] меня посетил Герштейн, комиссар иностранных дел Иркутского военно-революционного комитета. Он сообщил мне, что советские войска, посланные из Иркутска для противодействия наступлению армии Каппеля, были разоружены чехами по прибытии на станцию Зима, и это вместе с новостями о возобновлении боевых действий между регулярной советской армией и чехами вызвало большую тревогу в Иркутске. <...> Он сказал, что в городе и вблизи него всё ещё достаточно войск, чтобы вести решительную борьбу с Каппелем, но поскольку боевые действия вызовут ненужное кровопролитие, особенно среди гражданского населения, военно-революционный комитет направил его ко мне с просьбой использовать любое возможное влияние на чехов, чтобы провести переговоры с Каппелем с целью прекращения боевых действий и продвижения его армии на восток, не входя в город. Он также отметил, что в их руках находились многие важные политзаключённые, в том числе Колчак, которые, несмотря на недавние акты насилия в районе Байкала, до этого времени не пострадали, но, несомненно, пострадают, если события повернутся против Иркутского Совета. <...>

3 февраля [1920 г.] военно-революционный комитет принял постановление об образовании военно-революционного трибунала <...>, и в тот же день принял постановление, уполномочившее Чрезвычайный следственный комитет применять высшую меру наказания — смертный приговор — в периоды контрреволюционного вооружённого восстания.

ПРИЛОЖЕНИЕ «G»

Постановление Иркутского военно-революционного комитета от 3 февраля 1920 года. № 20

Чрезвычайный следственный комитет аккредитован в качестве суда и имеет право применять высшую меру наказания — смертный приговор. Комитет выполняет свои функции суда в периоды контрреволюционного вооружённого восстания.

Все приговоры представляются на утверждение военно-революционному комитету. В другое время делами занимается военно-революционный трибунал. В случае, если военно-революционный комитет не сможет выполнять свои функции из-за противодействия контрреволюционного восстания, приговор Чрезвычайной следственной комиссии будет приведён в исполнение без подтверждения военнореволюционного комитета.

Днём 7 февраля 1920 г. был опубликован специальный официальный бюллетень, в котором сообщалось, что адмирал Колчак и его премьерминистр Пепеляев были расстреляны в 5 часов утра того же дня.

Всё это держалось в секрете, я думаю, чтобы внезапным и неожиданным образом продемонстрировать массам власть революционного комитета. Сразу же после получения этой новости я отправился в штаб-квартиру революционного комитета и в ходе беседы с председателем и управляющим делами попросил сообщить, соответствует ли действительности новость о казни адмирала Колчака, и получил утвердительный ответ. Я также спросил, почему известие о казни не получило огласки и почему она была проведена так внезапно, поскольку считал, что в отношении адмирала и его премьер-министра к тому времени ещё не могла быть осуществлена процедура полного или справедливого судебного разбирательства. На это был дан ответ:

«В связи с раскрытием заговора с целью начать контрреволюцию в городе и освободить адмирала, а также из-за сообщения о приближающемся Войцеховском¹⁷Войцеховский Сергей Николаевич (1883–1951) — Главнокомандующий Восточным фронтом, преемник Каппеля (25 января 1920 –20 февраля 1920)., который одним из условий для незахода в город выдвинул требование, чтобы “адмирал Колчак и его люди получили свободу”, на специальном заседании революционного комитета, состоявшемся в 2 часа ночи того же дня [7 февраля 1920 г.], было решено, что вместо того, чтобы рисковать тем, что Колчак и Пепеляев смогут избежать наказания, которого они полностью заслужили, дальнейшая формальность становится необязательной, и их казнь будет проведена немедленно. Соответственно, Комитет постановил, что оба должны быть немедленно расстреляны, и это постановление было приведено в исполнение в 5 часов утра в тот же день [7 февраля 1920 г.]».

Я попросил, чтобы мне предоставили документальное подтверждение смерти адмирала. Я его получил. <...>

В городе среди симпатизирующих покойному адмиралу ходили слухи, что он был убит в своей камере. 9 февраля [1920] в другой беседе с председателем революционного комитета я спросил, как была проведена казнь, имне сообщили, что это было сделано по военным правилам отрядом солдат. В этом заявлении уменя нет оснований сомневаться, тем более что агент, работавший в штабе военно-революционного комитета, сообщил мне, что во время разговора, подслушанного одним из свидетелей и членом комитета, было отмечено, что «Колчак погиб очень храбро, но Пепеляев сломался в последний момент».

Место расстрела Верховного правителя России адмирала А. В. Колчака. Иркутск. 1920-е годы

Из надёжного источника я получил информацию о том, что член офицерской организации, которая была тайно создана с целью спасения Колчака, путём подкупа получил доступ к его превосходительству и сообщил ему о плане освобождения. Адмирал, однако, сказал, что «он скорее предпочёл бы пройти через всё, что ему предстояло, чем пытаться бежать ценой жизни многих своих приверженцев».

Казнь, несомненно, была ускорена быстрым продвижением Войцеховского, поскольку, вероятно, считалось, что, если бы Колчак был казнён, у первого не оказалось бы причин рисковать, пытаясь захватить город, тем более что было известно: чехи и представители советов договорились об очередном перемирии и что золотой запас (ещё одна причина, по которой Войцеховский вошёл бы в город) был в руках чехов, которые полагались на него в попытках заключить выгодные условия с этими представителями.

Если бы не это, то даже вопреки разговорам о возможном контрреволюционном выступлении, я убеждён: суд, который должен был состояться, состоялся бы, и в конечном итоге адмирал был бы отправлен в Москву для дальнейшего разбирательства.

Когда Колчака передавали, речь шла о безопасности адмирала или «безопасности тысяч чешских жизней», и, я думаю, учитывая положение чехов в Иркутске и к западу от этого города тогда и в дальнейшем, даже если бы генерал Жанен решил не передавать адмирала Политическому центру, то чехи передали бы его по собственной инициативе, поскольку хорошо осознавали своё положение, и их симпатии, несомненно, были на стороне эсеров.