«Начало Второй мировой войны: научное знание и историческая память» – так была сформулирована тема онлайн-лекции сопредседателя Российского исторического общества, академика РАН, научного руководителя Института всеобщей истории РАН, президента Государственного академического университета гуманитарных наук Александра Огановича Чубарьяна. Лекцию, проходившую в режиме прямой трансляции на Youtube-канале РИО и через платформу ZOOM, член Президиума Российского исторического общества, исполнительный директор фонда «История Отечества» Константин Могилевский представил как ценную возможность познакомиться с актуальным состоянием исторической памяти о войне.

Слушателями лекции стали учёные, преподаватели вузов и школьные учителя, студенты, дипломаты и журналисты из России и ряда зарубежных стран. Фрагменты выступления академика Чубарьяна мы предлагаем вниманию читателей.

75-летие Победы вызвало небывалую волну откликов в нашей стране и во всём мире. Это показатель растущего интереса к событиям Второй мировой и Великой Отечественной войны, повышенного внимания к их значению для судеб человечества.

Государственные и политические деятели разных стран, государственные структуры, представители научного сообщества, мировая пресса активно откликнулись на эту символическую дату. В целом мы удовлетворены, что значение Победы над нацизмом, над фашистской Германией отмечается всеми как самое крупное событие XX века, которое открыло новый период мировой истории. Но выявились и «болевые точки», по которым существуют разные подходы. Одна из таких точек давно находится в центре внимания, а в последние годы стала предметом острой дискуссии. Это причины войны, события её начального периода.

Однако недавно встал вопрос, само появление которого у меня, как у профессионала, вызывает невероятное удивление. Речь идёт о пересмотре вклада СССР в победу над нацистской Германией. Готовясь к нашей встрече, я просмотрел книги, которые были подготовлены нами совместно с американцами и англичанами, ведущими специалистами по данной проблематике, в 1990-х годах. И тогда, в ходе многочисленных рабочих встреч, никогда не возникала тема оспаривания вклада той или иной страны Антигитлеровской коалиции в победу над фашизмом.

Ещё один аспект, вызывающий моё удивление, – ни одно из звучащих ныне заявлений, фактически принижающих роль Советского Союза в победе над врагом, не ссылается на новые архивные документы. Впрочем, таких документов просто нет. Вывод очевиден: все попытки принизить вклад нашей страны в победу имеют не исторический, не научный характер – это чистая политика и намеренная политизация истории, которая не идет на пользу объективному освещению исторических событий. Здесь очевидна определённая закономерность, имеющая исток ещё в эпохе «холодной войны»: как только ухудшаются отношения на государственном уровне, сразу же возникает стремление использовать историю в политических целях, пересмотрев устоявшиеся оценки событий. Мировое историческое сообщество, известные, уважаемые историки не реагируют на подобные политизированные заявления – ни в Великобритании, ни в США, ни в Европе в целом.

В подобных обстоятельствах большую роль играют СМИ – они нагнетают ситуацию, в том числе и в стремлении к сенсациям. Из всего комплекса вопросов истории войны выделяют именно такие, по которым можно возбудить общественные настроения. Думаю, это тревожный симптом. Надеюсь, что он не коснётся мировой историографии, не проявится в мировой исторической науке.

К сожалению, из-за распространения коронавирусной инфекции не удалось 28 апреля провести в Москве международную конференцию, посвященную 75-летию Победы. В её работе собирались принять участие учёные из США, Польши, Прибалтики, Великобритании, бывших республик СССР, почти всех европейских стран. Надеюсь, наша встреча состоится осенью или как только появится возможность.

75-летие Победы высветило ещё одну проблему современного общества. Стало очевидно, что молодое поколение в Европе и в США плохо знает историю войны. Помимо политизации, причиной этого является и то, что в современных западных учебниках этому вопросу уделено мало внимания. Я смотрел учебники ряда стран (в том числе французский, английский, американский) – Вторая мировая в них освещается, но роль СССР сведена до минимума. Думаю, что в связи с этим инициатива президента Франции Эммануэля Макрона рассмотреть в Совете Европы вопрос о совершенствовании преподавания истории в средней школе заслуживает всяческой поддержки. И я очень надеюсь, что в Совете Европы мы сможем найти приемлемые подходы, в том числе и в области освещения проблематики Второй мировой войны.

Хотел бы обратиться к историкам США, Великобритании, что мы готовы к контактам, готовы обсуждать любые вопросы, готовы выслушать любые аргументы, готовы представить, если будут, какие-то новые факты и новые документы. Есть такой лозунг: «Историю надо отдать историкам». Я с ним согласен и только в такой стратегии вижу путь к нормальному, объективному освещению истории. Ведь Вторая мировая война – уникальное событие не только XX столетия, но и всей мировой истории. Корни её нужно искать не в событиях кануна войны, а в сложнейших процессах всего периода мировой истории, предшествовавшего ей. Думаю, что в этом смысле мы могли бы сотрудничать с коллегами в изучении того, как XX век привёл человечество к реальности этой страшной войны (результаты Версальской системы, истоки фашизма и национал-социалистского режима, трудности в создании полноценной Антигитлеровской коалиции, неспособность Лиги Наций предотвратить глобальную катастрофу и т.д.).

И вот что примечательно: ещё до начала войны было известно, что такое нацизм. Главные работы Гитлера и его идеологов появились уже в начале 1920-х годов. Никогда в истории не было такого прямого и очевидного заявления политиков о том, что их цель – не только «Великая Германия», но и прямое уничтожение целых этносов, наций. И об этом было всем известно. В конце 1930-х годов, когда преследование еврейского населения в Германии шло полным ходом, правительства разных стран продолжали поддерживать контакты с Гитлером. Урок для сегодняшнего дня: общая недооценка фашистской угрозы, общая недооценка того, что подобные идеологии неизбежно приводят к войнам, чревата угрозой всему человечеству. Нюрнбергский трибунал по итогам Второй мировой назвал политику национал-социализма не военными преступлениями, а преступлениями против человечества.

Гитлеровский режим называли «коричневой чумой». Это был страшный, но важный урок всему человечеству. Сегодня нам надо объединиться, чтобы своевременно реагировать на те угрозы, которые могут представлять собой идеологии и политические практики, порождённые теориями «исключительности» одних народов в ущерб другим. Думаю, историкам нужно вернуться к исторической тематике 1938 – 1939 годов. В рамках Российско-германской совместной Комиссии историков¹Российско-германская совместная Комиссия историков была основана по инициативе Канцлера Федеративной Республики Германия Гельмута Коля и Президента Российской Федерация Бориса Ельцина в 1997 году с целью содействия всестороннему научному изучению российско/советско-германских отношений в XX веке, а также для укрепления доверия между Россией и Германией. несколько лет назад мы провели конференцию, посвящённую 1946 году как поворотному в послевоенной истории.

Можно было бы провести такую же международную конференцию, посвящённую проблематике 1938–1939 годов.

Историкам следует подумать и об изучении причин неудач англо-франко-советских переговоров в июле-августе 1939 года. Мы знаем факты. Но у нас пока нет документов, раскрывающих соответствующие позиции правительств в Лондоне, Париже и Москве. Есть протоколы заседаний, но нет понимания, хотели их участники достижения соглашений или нет. Это важно для того, чтобы понять, сколь важен в дипломатической практике компромисс.

Существовало ещё одно обстоятельство, которое сегодня надо учитывать в качестве урока прошлого, – фактор глубокого недоверия между Англией, Францией и СССР. Это были ценностные противоречия: в Великобритании и Франции не могли смириться с социалистическими экспериментами Советского Союза, а советское руководство с постоянной критикой смотрело на буржуазное общество. Перед лицом тогдашней общей угрозы не было понимания того, что надо отбросить идейные соображения и попытаться прийти к соглашению.

В контексте ситуации 1939 года большие и трудные дискуссии сегодня вызывают польские события. Мы сотрудничаем с польскими коллегами-историками и недавно выпустили три тома учебного пособия для учителей, где один том специально посвящён ХХ веку (у нас он опубликован, в ближайшее время должен быть опубликован и в Польше). И в России, и в странах Запада сам факт такой совместной работы, означавший успешную попытку найти компромисс и общие решения, вызвал большое удивление. А нам надо продолжить научные контакты и изучение положения Польши в 1939 году. Не хочу предварять выводы будущей работы, но все-таки, по моему мнению, Польша тогда не могла решить – с кем же ей быть? Искала контакты с Германией, полагалась на Великобританию и Францию, не хотела контактов с Советским Союзом. Но Великобритания и Франция после начала войны не сделали ни одного шага, чтобы помочь Польше, не говоря уже о германской позиции…

Ещё один важный момент надо учитывать, когда говорим о причинах войны. В основе всего тогда лежали соображения геополитики. Каждая страна исходила из своих интересов. Мне довелось видеть архивные документы о том, как в Москве реагировали на Мюнхенские соглашения 1938 года. Эта ситуация вызвала настоящий шок. Укрепилась мысль, и до этого бытовавшая в Кремле, о реальности угрозы создания объединенного фронта против Советского Союза.

Сейчас, в ходе общения с коллегами из Прибалтики и Польши, часто возникают вопросы о морали в политике, о нравственных аспектах пакта Молотова – Риббентропа. Такая постановка вопроса заслуживает внимания, поскольку в то время в международных отношениях вопросы морали и международного права не превалировали. Однако хотел бы привлечь внимание коллег из стран Балтии и Польши: в конце 1980-х годов советский, а впоследствии и российский парламент осудили секретные приложения именно с моральной точки зрения. Я был в комиссии, которая готовила решение Верховного Совета по поводу Пакта, тогда были жаркие обсуждения, у всех были разные точки зрения, но в итоге пришли к консенсусу: геополитическое значение этого Пакта было очевидно, а вот моральная сторона получила осуждение с нашей стороны. Недавно наш Президент в связи с 75-летием Победы высказал такую мысль: почему бы парламентам Великобритании и Франции сегодня не осудить Мюнхенское соглашение? Мне кажется, что это интересное предложение…

Ну, а по поводу попыток разделить ответственность между СССР и Германией за начало Второй мировой войны я не хочу ничего говорить сам, просто процитирую недавнюю статью министра иностранных дел ФРГ Хайко Мааса и сопредседателя Российско-германской совместной Комиссии историков Андреаса Виршинга для журнала Der Spiegel: «Германия в одиночку развязала Вторую мировую войну своим нападением на Польшу. И только Германия несет ответственность за преступления против человечности, совершенные во время холокоста. Тот, кто питает сомнения в этом и представляет другие народы в роли преступников, тот поступает несправедливо по отношению к жертвам».

Немецкие коллеги-историки подтвердили, что у них есть документы, которые показывают: даже если не было бы Пакта, германское нападение на Польшу всё равно было уже предрешено.

В целом хочу призвать наших коллег: давайте займёмся новыми сюжетами, связанными с историей войны. И одним из центральных сюжетов должна стать тема: война и общество. Естественно, мы изучаем, как война повлияла на советское общество, но очень интересно было бы выяснить, как война повлияла на общества других стран. Проблему можно обозначить так: «человек во время войны», каким он был на фронте, в тылу, в оккупации, в плену, в коллаборационизме и т.д. Такой антропологический срез был бы очень интересен и продуктивен для современной науки. В Германии, к примеру, недавно вышли книги, посвящённые повседневной жизни в СССР во время войны. Сейчас развивается проблематика культуры и искусства во время войны, это тоже могло бы стать перспективным направлением для наших совместных исследований.

Для нас по-прежнему интересны взаимоотношения тройки тогдашних лидеров – Сталина, Рузвельта и Черчилля, хотя на эту тему написаны, казалось бы, тысячи книг. Сегодня наши коллеги в США и Великобритании как-то забывают, что говорили Рузвельт и Черчилль по поводу своего союзника. Меня же, к примеру, всегда интересовало так называемое «соглашение о процентах», которое предлагал Черчилль Сталину в 1944 году. Хотел бы сказать коллегам: ведь не Сталин предложил делить таким образом влияние в Европе. Это предложил Черчилль, причем прямо с цифрами. Мы с английскими и российскими архивистами собирались обсудить эту тему в Москве в апреле, думаю, что это можно будет реализовать позднее.

…Прошло 75 лет с момента Победы, 80 – с начала войны. Давайте вспомним главный урок этих событий, на котором нужно воспитывать нынешнее молодое поколение: в критический момент для человечества главы наших стран нашли возможность совместного подхода. Различия в идеологии и политической культуре, разные ценностные ориентиры не помешали в итоге Сталину, Черчиллю и Рузвельту договориться, достичь взаимопонимания в общей борьбе с общим врагом. Да, после войны разногласия всплыли, но тогда, перед лицом глобальной угрозы человечеству, они нашли возможность договориться!

В итоге отмечу: нам с нашими зарубежными коллегами нужно предпринять совместные усилия, чтобы максимально очистить историю от политических спекуляций, от соблазна поставить изучение войны в зависимость от современного международно-политического контекста. Мы в Российской Федерации достойно отметили 75-летний юбилей Победы, несмотря на обстоятельства, связанные с коронавирусом. Я высоко оцениваю совместные заявления Президента России и лидеров стран, участвовавших в освобождении Европы от нацизма, в частности, США, Франции, Великобритании. Столь же высоко оцениваю действия Германии, позицию её государственных деятелей и представителей научного сообщества в оценке событий Второй мировой войны.

В конце встречи несколько слушателей адресовали Александру Чубарьяну и Константину Могилевскому вопрос о переносе с 2 на 3 сентября Дня воинской славы – Дня окончания Второй мировой войны. Напомним, подписание Японией акта о капитуляции состоялось 2 сентября 1945 года на борту линкора «Миссури». В Советском Союзе по инициативе Иосифа Сталина это событие отмечалось 3 сентября.

Александр Чубарьян предположил, что российские законодатели, принимая решение о переносе Дня воинской славы, могли руководствоваться желанием восстановить существовавшую ранее традицию. Кроме того, дата 3 сентября выгравирована на медали «За победу над Японией», этот же день отмечается в этом качестве и в Китае.

В свою очередь Константин Могилевский уточнил, что в данном случае имеет место «небольшая неточность законодателей».

«Однако ничего страшного в этом нет – такое иногда случается, никогда не поздно неточности исправить»,

– сказал он.

И напомнил: в 1945 году решение отмечать капитуляцию Японии 3 сентября было принято руководством СССР, поскольку на необходимую подготовку был нужен хотя бы один день. «Неточны же аргументы в пользу того, что в советское время 3 сентября был официально объявлен Днём победы над Японией, тогда как указом Президиума Верховного Совета СССР этот день стал праздником победы над Японией, – подчеркнул он. – Таким образом, Вторая мировая война завершилась 2 сентября подписанием акта о капитуляции Японии, и 3 сентября был праздником, а не Днём победы над этим восточным государством. И исторической неточности в таком подходе наших предшественников не было». «В связи с этим полагаю, что недавнее изменение в законодательстве следует рассматривать через эту же призму – мы отмечаем завершение Второй мировой войны 2 сентября, а празднуем День воинской славы в честь этого события 3 сентября», – сказал Константин Могилевский, добавив, что «такое решение позволяет синхронизироваться с нашими китайскими партнёрами».

Подводя итог состоявшемуся обсуждению вопросов, связанных с историей Второй мировой и Великой Отечественной войны, Александр Чубарьян обобщил проблему:

Меня спрашивают: можно ли обойтись в освещении истории без идеологии и без политики? Считаю, что это одна из главных целей правильного изучения и понимания истории, хотя в практической жизни это очень сложно. Вывод: надо минимизировать влияние сиюминутных политических интересов на подходы к истории.

Текст: Александр Чубарьян

• Нюрнбергский процесс